Наташа Влащенко: Если я приглашаю политика, у нас будет баттл. И тут нет места для жалости
Брать интервью у человека, который за свою карьеру сделал более 3000 интервью, сложнее, но тем интереснее. С одной стороны, можно предположить, какие ответы получишь, а с другой – применяешь его платье на себя – как бы ответил и чувствовал себя на ее месте.
Интервью с журналистом, писателем и блогером Наташей Влащенко мы записывали в популярном нынче формате – в зуме. Наш разговор длился ровно час – по меркам нашей собеседницы - идеальное время, чтобы задать все вопросы (или, как она советует, не утомить зрителя).
В разговоре мы обсудили с Наташей будущее больших политических телепрограмм, ее удачные интервью и такие, после которых собеседники прекращали общение, ее нежелание уходить в YouTube и в политику, зависимость от соцсетей и отношение семьи к профессии журналиста.
Выстраиваю интервью как пьесу
- Как вы думаете, как долго политические ток-шоу будут пользоваться популярностью? Или трансформируются во что-то новое в ближайшем будущем?
- Украина - очень политизированная страна. Если у вас интервью с очень известным актером и очень известным депутатом, то по рейтингу выиграет депутат. Учитывая, что последние 10 лет политизация только нагнетается, я думаю, политическая повестка в ближайшие год-два будет по-прежнему популярна. А дальше посмотрим.
- Ругают политиков, но смотрят?
- Самые большие рейтинги у политических ток-шоу. Конечно, есть еще сериалы, которые очень любят, и шоу – "Маска", "Голос" и другие. Но если мы говорим об информационных каналах, то там политическая повестка – самая популярная.
- Мои знакомые политические журналисты говорят, что 3 часа эфира - очень большой хронометраж. В итоге какие-то спикеры проходят вообще мимо медийного пространства.
- Политические журналисты – не наша целевая аудитория. Для них интересно то, что они могут выхватить для суперновостей. Политические ток-шоу делаются в основном для широкой аудитории, у которой совершенно другое восприятие. Очень часто люди, которые нравятся политическим журналистам, не имеют никакого успеха у широкой аудитории.
Но главное другое: 2-3-часовое шоу – не важно, о политике оно или нет – должно быть сделано по определенным лекалам, законам, чтобы все время держало интерес. После каждого эфира "Народ против" я подробно изучаю кривую графика. С дотошностью научных деятелей анализирую, где падало чуть-чуть, где поднималось и на каком моменте.
- А какой идеальный хронометраж для интервью c одним спикером?
- 1-1,5 часа достаточно. На иностранном телевидении это 25-30 минут – идеальное время. У меня хард - 55 минут. Интервью по три часа – это анахронизм, никто столько не смотрит.
- У вас бывали споры с редакторами о том, кого приглашать?
- Мы заранее продумываем, кто напротив кого будет стоять, кто с кем будет дискутировать. И, конечно, о быстрой смене спикеров. Во многих шоу люди говорят столько, сколько хотят, - мы эту конфигурацию изменили.
|
- Когда вы готовитесь к эфиру, вы понимаете, ответы на какие вопросы станут новостью?
- Я всегда говорю людям, которые приходят ко мне на интервью: после них должны быть новости. Если новостей нет, значит, мы с вами зря потратили время. Нужно либо нечто новое сообщить людям, либо эмоционально их задеть – одно из двух.
Конечно, есть вопросы, когда вы точно знаете: что бы человек ни ответил, даже если он просто промолчит, это будет уже новость. Это жесткие вопросы, от которых некуда деваться. Например: скажите, пожалуйста, вы брали когда-нибудь взятки?
Есть вопросы, когда я понимаю – если мне человек ответит, это будет сенсация, потому что уже знаю ответ. Вопрос только - захочет человек подтвердить это или нет.
Но этому предшествуют переходные периоды, когда вы ведете человека к каким-то признаниям. Пока вы ведете, ничего не происходит. Когда он внезапно выпадает в другую комнату, тут может что-то произойти… Или не произойти.
Я практически всегда свои интервью выстраиваю как некую пьесу. Знаю, какую роль в этой пьесе играю я, какую роль играет герой и куда мне надо его привести. Я же профессиональный театровед, довольно долго работала в театре.
- Некоторые гости ваших эфиров жаловались (лично слышала): пришли на эфир к Влащенко, а она нас не жалела, была с нами слишком злой. Как вы определяете, с кем из людей нужно быть злым, а кому нужно сочувствовать?
- Интервью бывают разными. Если я приглашаю человека, ему 96 лет, его жизнь была полна приключений, и хочу, чтобы он мне рассказал о них, – это одно. Но если я приглашаю политика - понятно, что у нас будет баттл. И тут нет места для жалости.
Другое дело, что у меня есть какие-то правила этих баттлов. Я никогда не унижаю человеческое достоинство. У меня нет никогда цели влезть в личную жизнь человека, вывернуть ее наизнанку.
Бывали случаи во время интервью, когда я досрочно закрывала вопрос. Задавая его, я понимала, что если человек сейчас ответит – а я знала ответ – то вся его судьба будет перечеркнута. Его глаза становились умоляющими в этот момент, я тут же "отползала". Есть какие-то вещи, даже когда занимаешься творчеством, через которые нельзя переступать.
- Претензии после эфиров были – "Наташа, вы со мной несправедливы"?
- Конечно. У меня были такие истории, когда герой вставал и говорил – "я никогда не думал, что вы такая..." Как говорила Юлия Мостовая – "я давно здесь сижу". Поэтому было всякое.
- А доходило до ситуаций, что герои прекращали с вами общение?
- Да. Один из ярких примеров – с Александром Турчиновым. Когда я писала книгу о Крыме, я взяла у него интервью. У меня до сих пор есть аудиозапись, прислала текст ему на утверждение перед публикацией книги. Он категорически отказался его публиковать.
Я сказала: тогда ответьте мне еще раз на те же вопросы. Его пресс-секретарь прислала мне какой-то краткий отчет на полстранички. Я опубликовала это в книге и написала, что наше настоящее интервью было запрещено к публикации. По закону не имею права... После этого он больше никогда не приходил ко мне на интервью.
Не теряю надежду, что Александр Турчинов поймет, что был не прав, и все-таки придет. Уверена, мы с ним очень интересно поговорим о Крыме и о том периоде.
|
Моральная оценка - это непрофессионально
- У вас было такое, что вы делали интервью с человеком, потому что он был ньюсмейкером в тот конкретный момент, но при этом сам вам был неинтересен?
- Бывало, не без этого. Вкусы и предпочтения журналиста не всегда соответствуют вкусам и предпочтениям широкой аудитории. Мне иногда в Фейсбуке пишут: "зачем вы пригласили этого, он же такой-то..."
Я приглашаю людей, когда понимаю, что они ньюсмейкеры, у меня есть подкрепление в виде цифр. Как журналист и профессионал - я никогда не даю моральной оценки тем людям, которых приглашаю. Я могу со своим мужем поговорить о том, как я к ним отношусь… Вообще считаю, что моральная оценка - это непрофессионально.
- Вам лично интересно слушать бывших политиков? Ведь они уже не влияют на ситуацию в стране, зачем им давать высказываться.
- Я вам больше скажу – их как раз часто бывает интереснее слушать. Когда человек уходит из кресла и перестает каменеть от того, что его неправильно поймет его начальство, он становится гораздо откровеннее. Рассказывает интереснейшие вещи, выдает намного более объективные оценки, чем до этого.
Конечно, не без вопроса: а что ж ты такой умный не был, когда находился у власти? Но они же были частью системы и очень многое сами не могли изменить. А разговаривать с умным человеком всегда интересно – не зависимо от того, бывший он, настоящий или будущий. Когда он еще харизматичен - большая удача для журналиста.
- Если говорить о нынешних чиновниках – чего им не хватает в медийном плане? Мое личное впечатление - они стараются говорить только с теми людьми, с кем им будет безопасно (так сказать, окунаются в теплую ванну).
- Действующие политики и чиновники всегда старались говорить с теми, с кем им комфортно. Это им советуют политтехнологи. Да, сейчас есть такая тенденция, о которой вы говорите. Для меня такое всегда странно. Когда человек - политик, не должно иметь значения, к какому журналисту он идет на интервью.
Но мир сейчас становится открытым. Наши политики видят, как ведут себя американские политики… В США - позор и скандал, когда политик боится к кому-то прийти на интервью. Я считаю, что так очень скоро будет считаться и у нас.
- Интервью с Владимиром Зеленским интересно было бы записать?
- Конечно, да. А какому журналисту в нашей стране не было бы интересно интервью с президентом? Мне и со всеми предыдущими президентами были интересны интервью. Мало кто из журналистов не хотел бы сделать интервью также с Еленой Зеленской, Андреем Ермаком и многими другими людьми, которые причастны сегодня к решению важнейших задач в стране.
- Если бы вам поставили очень жесткие рамки со стороны Офиса президента – эти вопросы не задавать, это не публиковать – как бы вы отреагировали? Выпускали бы интервью, если бы вам не понравился результат?
- О рамках же договариваются до интервью, а не после. Понятно, что, когда речь идет об очень высокопоставленных людях, какие-то рамки есть. Например, ничего не спрашивать об очень личном. Но, конечно, их не должно быть очень много. Если рамок много, то интервью теряет актуальность и смысл.
Могу сказать, что я работала практически со всеми министрами и депутатами, никто мне не звонил и не говорил – это можно, а это нельзя. Более того, очень многие хотят работать в прямом эфире, а не в записи. Потому что прямой эфир невозможно верстать и цензурировать.
|
В современном медийном поле успех имеют фрики
- Какие свои интервью считаете самыми удачными?
- Их было много, слава Богу, я долго в профессии. Был и ряд неудачных интервью…
Есть же много разных видов интервью. Это и разные смешные истории, которые мог рассказывать покойный Давид Черкасский. Это интервью-признания или интервью с человеком, который занимается наукой: он много нового интересного расскажет. Или это будет какой-то инсайд от политика.
Я всегда понимаю, зачем я человека зову на интервью, что бы я хотела этим интервью привнести нового в медийное поле. Бывает такое, что только я сама знаю, что все получилось, а медийное поле не отреагировало. Я никогда не расстраиваюсь, потому что понимаю, что уровень медийного поля сегодня оставляет желать лучшего.
- Но бывает эйфория после интервью? Чувствуете, оно "зашло" - и получаете моральное удовольствие.
- Есть две опции, которые показывают, что интервью удачное: первая – это количество людей, которые его посмотрели (оно не обязательно хорошее, оно может просто отвечать мейнстриму) и второе - количество упоминаний в медийном поле. Первое – это аудитория, второе – влиятельность. А профессионал всегда сам знает – удача это или нет.
Например, бывают интервью, которые смотрят не очень много людей, но я считаю их ценными для истории. Например, с философом, который говорит интереснейшие, глубочайшие вещи. Такие интервью пролонгированы во времени: их интересно смотреть и через год, и через три.
- Как вы считаете, почему украинские политики, звезды шоу-бизнеса не умеют быть честными в интервью? Все хотят быть хорошими, идеальными.
- Желание быть хорошим - не только постсоветское, когда медийное поле было заточено исключительно на передовиков производства, оно еще и глупое. В современном мире медийное поле настолько разнообразно, что больший успех имеют все-таки люди, способные быть ярче других или, как их называют, фрики.
Если вы работаете в шоу-бизнесе, политике или других публичных сферах и будете всем рассказывать, какой вы бесконечно хороший, вам просто не поверят, и вы окажетесь неинтересны. Знаете, есть такая пословица: "Хорошие девочки идут в рай, плохие – куда хотят".
Заголовок может сделать героя алкоголиком, наркоманом, нимфоманом
- Порой, когда смотришь ваши интервью, чувствуется, что вы хороший психолог. Вроде и новостей нет, но ты как бы увидел человека изнутри…
- Это один из важных критериев – задеть в людях что-то важное и главное. Не будем далеко ходить – мое интервью со Славой Каминской.
- В этом интервью со Славой Каминской вы сказали такую фразу – "я вас не угадала". Что это значит? И часто ли угадываете героев?
- Объем человека бывает очень разным: бывают люди более плоские, менее плоские, бывают очень глубокие люди.
Я, к своему стыду, считала по публикациям, что она человек менее глубокий. Но Слава оказалась очень сильным человеком. Потому что говорить о себе правду может только очень сильный человек. Мне было с ней интересно. Но меня очень задела реакция наших коллег на это интервью.
Слава пришла на интервью очень зажатой. Перед разговором я ей сказала – Слава, сотни ваших коллег рассказывают, какая у них глянцевая, красивая жизнь, какие у них милые, хорошие детки, как их любят их мужья, друзья, любовники, как они великолепно выступают. В жизни каждого из нас есть парадная сторона. Но есть и та сторона, где нам больно, плохо, где мы плачем, где нам кажется, что мы никому не нужны.
Слава доверилась мне: рассказала о своих непростых взаимоотношениях с мужем, современной эстраде, корпоративах и взаимоотношениях с продюсером. Когда человек не лжет, он задевает в тебе что-то эмоциональное. Ей удалось это несколько раз во время интервью со мной.
- Быть честным порой чревато.
- Я у нее спросила: Слава, вы употребляли наркотики? Она сказала - я же работаю в шоу-бизнесе, конечно, я пробовала. И что тут началось! Заголовки были одни и те же: "Слава Каминская призналась, что пробовала все на свете", и все в таком роде.
Взяли и сместили акцент на то, на что не делали акцент во время интервью и что на самом деле не играло большого значения в жизни человека… Вынося это в заголовок, вы можете сделать человека алкоголиком, наркоманом, нимфоманом, еще кем-то.
- Вы наверняка тоже подбираете неблеклые заголовки к своим эфирам. Может, не настолько "яркие", но все мы боремся за кликабельность… так или иначе.
- Конечно, когда я делаю заголовки для своих интервью на ютуб-канале, я тоже максимально стараюсь сделать так, чтобы они были читабельны и кликабельны. Но, если передо мной стоит выбор – пожертвовать самолюбием, честью человека, который со мной говорил, или сделать менее кликабельный заголовок, – я выберу второе. Я очень дорожу доверием тех людей, которые приходят ко мне на интервью.
Певица Слава Каминская удивила Наташу смелостью говорить правду.
Сейчас пишу только детективы
- Вам больше нравится проводить интервью в прямом эфире или записывать авторские интервью для ютуба?
- Телевизионная и ютуб-аудитории пересекаются, но они абсолютно разные, и каждая по-своему интересна. Это, знаете, если бы вы читали рэп и пели традиционную эстраду. И то и другое прекрасно, если это уметь делать и иметь большую аудиторию.
- Вы сейчас готовы были бы уйти с головой в свой ютуб-проект, заниматься только авторскими интервью и программами?
- Меня вполне устраивает то, что сейчас есть. Я очень люблю телевидение, это вот особое состояние перед прямым эфиром. Я вам могу сказать, что у меня в 24.00 заканчивается "Народ против", и я еще до 3 утра не могу уснуть потом.
Что это за состояние - знают только актеры, которые выходят на театральную сцену и работают непосредственно со зрительным залом. Это такой обмен энергиями, который невозможно ни с чем сравнить.
- Вы много работали в газетно-журнальной журналистике. Не скучаете?
- Нет. Непосредственно от пишущей журналистики я отдрейфовала. После того как продала журнал "Публичные люди", очень мало текстов написала. Писать колонки, морализаторствовать, рассказывать, что Волга впадает в Каспийское море, – нет желания. Сегодня мне больше нравится блогерский вариант, быть телеведущей. А свою любовь к текстам трансформировала в то, что сейчас пишу детективы.
А писать я люблю. Для меня писать в компьютере и писать текст ручкой – два совершенно разных удовольствия. Большие тексты я, конечно, не пишу ручкой. Скорее какие-то слова. Это почти физическое удовольствие - особенно когда в руках хорошая ручка.
Но когда мне надо писать длинную эсэмэску, я говорю: извини, ради Бога, я знаю, что это невоспитанно, но я тебе лучше наговорю.
- Больше сейчас читаете или смотрите?
- Новые видео просматриваю на быстрой перемотке: что говорили, как это было. Не хочется повторяться. Читаю очень много: перелистываю с утра все ведущие издания. Понятно, что в интернете. Поскольку я человек опытный, порой просматриваю заголовки и понимаю, что мне хочется открыть, а что ни в коем случае не буду открывать. Знаю, на каком сайте интереснее научная статья, а на каком - политическая или светская.
Я залипаю на остроумные тексты, которых все меньше становится. Уровень журналистики все-таки оставляет желать лучшего. Люди стали намного меньше читать, и это очень заметно. Вот пишет известный журналист в Фейсбуке большой пост, а ты думаешь: боже мой! "Я сомневаюсь, поручик, что вы учились в школе", что называется.
Есть, конечно, фантастические ребята. Очень ценю их чувство юмора. Не только в текстах, но и в жизни.
|
Для меня анонимные телеграм-каналы совсем не анонимные
- Читаете анонимные телеграм-каналы? Доверяете?
- Ну а как же! Более того, я практически про всех знаю, кто их делает. Для меня они совсем не анонимные. Одни телеграм-каналы наезжают, например, на Добкина, другие, наоборот, лоббируют Михаила Марковича. Или одни пропрезидентские, другие - антипрезидентские. Вы же можете полную палитру получить, только если умеете анализировать совершенно разные [источники]. Может, правда как раз на стыке двух мнений?
- Мы читаем ваш телеграм-канал и обратили внимание, вы часто репостите Собчак. По стилю нравится или по темпу?
- Не часто. Есть телеграм-каналы, которые я репощу гораздо чаще. Для меня не имеет значения, чей это телеграм-канал, если новость появляется первой и она интересна, какой смысл тратить время на то, чтобы ее переделывать или писать своими словами, или делать вид, что ты это первый сказал.
Есть такие люди, которые перепишут сами что-нибудь, но только не дадут источник. Считаю, что это некорректно. И сама страшно обижаюсь, когда пишут по моим интервью новости, не указывая, что это за программа и кто ее ведет, не давая активную ссылку на первоисточник.
- Из украинских телеграм-каналов, по-моему, у вас на первом месте по репостам Макс Бужанский?
- Максима тоже не чаще всех. Но в Максиме я ценю то, что он очень искренний. Как мне кажется, он - человек не очень корпоративный. Он никогда ничего не пишет потому, что его попросили.
Люди, которые играются в соцсетях, лидеры мнений – они очень боятся остаться в меньшинстве. А Максим может что-то непопулярное написать, понимая, что на него набросятся за это. Но это его мнение. У него были взгляды до того, как он стал депутатом, и они практически не изменились. Он очень хорошо знает историю, много делает исторических публикаций.
|
Более интересна исполнительная власть, чем политика
- Бужанский предлагал вам пойти в политику вместе с ним?
- Он не мог мне предлагать, потому что не он формировал фракцию "Слуга народа". Но мне предлагали другие люди пойти в политику – представители нескольких партий в IX созыве, VIII и даже в VII.
- Но если бы у Максима Бужанского появилась своя партия, присоединились бы?
- Не уверена совсем. В разведку с Максимом я бы пошла, а в политику – подумала бы.
- А без Максима?
- Я не говорю, что никогда не пойду в политику. Не знаю. Сейчас у меня такого желания нет. Что может дать политика человеку? Известность – она у меня вроде есть. Интересную жизнь? Но моя жизнь сейчас не менее интересна. Другое дело, что политика отбирает у человека свободу, а моя профессия – нет.
- Вы не смотрели на это с другой стороны: я бы не хотела, но понимаю, что могу что-то дать своей стране?
- Если исходить из того, что я не хочу этого, но могу быть полезной – мне более интересна исполнительная власть, чем политика. Если бы у меня была возможность реформировать информационное, медийное пространство украинское, провести медийную реформу, наверное, я бы согласилась. Но это все-таки статус не депутата, а министра – человека, который концепции пишет. Но возможно, только возможно – я не говорю, что хочу стать министром или еще кем-то.
Почему я никогда не стремилась к преподавательской работе? Я время от времени читаю лекции для разных аудиторий, но каждый день заходить в аудиторию я не хочу. Мне ближе полевая работа, чем теоретические построения.
- Воспитывать новых журналистов, формировать новую элиту – вам не интересно?
- Новая элита формируется не в преподавательских аудиториях, а политической и социальной реальностью. С другой стороны, я не принадлежу к тем людям, которые любят учить, я слишком нетерпелива для этого. У меня темперамент зашкаливает. Меня нужно, наоборот, гасить.
- В интервью нашему изданию пару лет назад вы говорили, что в Украине начала формироваться политическая элита. Она уже сформировалась или еще в процессе?
- Она находится на стадии формирования. На это влияют не только внутриукраинские процессы, но и общемировые. Еще 20-30 лет назад в списке 100 самых богатых людей мира были в основном владельцы крупных химических корпораций. Сегодня первую 30-ку уверенно занимают айтишники.
Миром будут управлять люди, которые формируют новые коммуникации – новые сети, платформы. Даже медиа будут очень быстро меняться – исчезнут классические сайты, классического телевидения тоже через 5-10 лет не будет.
Мы находимся сейчас на очень таком серьезном переходе в новую жизнь. Повезет не всем. Некоторые будут выброшены из этой жизни, некоторые приспособятся. И это, кстати, будет зависеть не от поколений. Я это утверждаю.
|
Успех Дудя в том, что ему действительно интересны люди
- Вопрос к вам, как к человеку, который по роду деятельности много общается с людьми: сильно они изменились за последние 10-20 лет?
- Человеческая природа примерно одна и та же – как во времена Древней Греции, так и сегодня. Все точно так же хотят, чтобы их любили, хотят успеха, славы, хотят комфорта, материального блага, интересной жизни. Меняется стилистика эпохи, подача, вкусы. Вчера носили такие платья – имею в виду медийные - а сегодня такие. И все.
- Какие медийные платья носят в этом сезоне?
- Такие же, как носили и 10 лет назад, и 15. Если раньше приглашали на телевидение или героями статей делали людей, которые чего-то добились, то сегодня это может быть просто человек, который популярен в соцсетях. Человек, у которого практически в жизни еще вообще ничего не было. Сегодня вот такая попсовость может быть основанием, чтобы пригласить человека в серьезный эфир.
При этом журналистам все еще интересны ньюсмейкеры, люди-бренды и люди, которые вам могут сообщить какой-то инсайд. Ну и, конечно же, большие начальники – топ-политики, топ-чиновники, люди, которые непосредственно сейчас решают судьбы.
- Ваш совет, как оставаться актуальным всегда?
- Мы с Васей Апасовым недавно говорили, что такое оставаться актуальным. В Украине достаточно эйджистское общество, у нас есть определенное высокомерие: вот ему 40 лет - он должен идти на пенсию или бабушка уже должна сушить весла. Но, на самом деле, те, которые говорят о "сушить весла", не понимают сути и не актуальны в своем мнении. Это как в искусстве: одни долгожители, как Мерил Стрип, а кто-то сыграл в двух сериалах и исчез.
Пока у человека есть вот эта сумасшедшая энергия, он остается актуальным. Успех Дудя в том, что ему действительно интересны люди. Как это у Довлатова: "Талант – это как похоть. Трудно утаить. Еще труднее – симулировать".
- Вы как-то назвали Юрия Дудя эмпатом, а о Ксении Собчак сказали, что она в интервью сосредоточена на себе. К какому типу вы относите себя?
- К гибридному. С одной стороны, я – самоед, у меня всегда масса претензий к себе. Но, с другой стороны, это же еще и природные вещи… Мне никогда не хотелось быть ни на кого похожей, никому соответствовать, у меня в детстве не было кумиров. Я всегда была безумно счастлива, что родилась собой, я себя устраивала во всем. Есть ли здесь какой-то оттенок самодовольства? Наверное, есть.
Но, с другой стороны, как мне кажется, я человек эмпатичный. Я пишу книги, и мне это нравится. Я уже могла бы заниматься каким-то бизнесом, но я до сих пор в профессии - только потому, что мне интересны люди.
В разговоре с журналистом Апасовым Наташа пришла к выводу, что актуальность - это энергия, а неактуальным человек может быть и в 30 лет.
Все соцсети веду сама
- В айфонах есть контроль времени – сколько вы проводите в интернете и где именно. Что у вас на первом месте?
- Когда вижу, что пришел отчет, быстро его закрываю. Я очень, к сожалению, зависима. И безумно расстраиваюсь, что столько времени трачу на чтение телеграм-каналов, на Инстаграм. Но это условия игры – если у тебя такая профессия, то ты должен везде быть.
Я есть во всех мессенджерах и соцсетях, даже в Тик-токе. Веду все сама. Хотя могла бы попросить кого-то. Но это все равно что попросить кого-то позаниматься сексом вместо тебя.
- Многие политические журналисты говорят, что они на связи 24/7, не разрешают себе отдыхать. И что очень сложно вернуться, если выпадешь даже на пару месяцев. Вы устраиваете себе "разгрузочные дни" от политического потока новостей?
- Дни – да. У меня есть святое время, но не всегда у меня получается прямо с утра до вечера отключиться. Но в выходные я стараюсь заниматься только своими делами. Мы много гуляем, можем посидеть поболтать, поиграть в покер. Потому что все рядом живем – у меня тут целая колония моих близких.
Но уехать на две недели - нет, я не могу. Раньше у меня было больше для этого возможности... Как шутит мой муж: если бы тебе не нравилась эта жизнь, ты бы давно начала жить по-другому. Видимо, в глубине души, несмотря на то что я много работаю и устаю, мне таки все нравится.
- Близкие понимают, что вы без этого не можете?
- Иногда дуются, но вообще понимают.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
