Известного и любимого читателями разных поколений писателя Валентина Катаева почти 30 лет нет в живых. Несмотря на то что большую часть своей жизни Валентин Петрович прожил в Москве, он был настоящим одесситом. Его произведениями зачитываются как взрослые, так и дети, а повесть "Белеет парус одинокий" стала настольной книгой для многих горожан.
На днях Одессу посетил 77-летний Павел Катаев - сын известного одесского литератора Валентина Петровича Катаева. Павел, как и его отец, писатель. Прогулялся по излюбленным местам отца, сходил к морю и устроил встречу с горожанами в Литературном музее.
- Когда отец был еще жив, он очень любил бывать в Одессе, искал любую возможность, чтобы приехать, - рассказал Павел. - Как-то на даче в Переделкино мы поспорили, с какой стороны врезается улица Пироговская во Французский бульвар - с правой или левой. Отец вскочил со стула и заявил: да что мы спорим, поехали в Одессу и проверим!
Одесситы не смогли обойти вопрос декоммунизации. Впрочем, Павел Валентинович был готов к такому.
- Отец старался не лезть на рожон, но он был ярым противником "совка", - сказал он. - В романе "Уже написан Вертер" речь шла как раз о зверствах советского режима. Но его могли не выпустить. И редакторам журнала "Новый мир", в котором выходило произведение, пришлось в пояснении сделать приписку, мол, все, что там описано, - проделки Троцкого и его приспешников. Но читатели все равно понимали, что это неправда.
Оказывается, Валентин Катаев не любил перечитывать своих книг. У него вообще не было своего любимого произведения.
- Книгу отец переписывал три раза. Сначала писал черновик, который переписывал набело, и после этого, понимая книгу в целом, переписывал ее в третий раз, - пояснил Катаев-младший. - Когда он заканчивал книгу, в душе образовывалась пустота. Он ходил в панике, что больше ничего и никогда не сможет написать. Через какое-то время это состояние уходило.
- Каким был отец?
- Я его любил за справедливость, за абсолютный вкус в литературе. Именно он приучил меня относиться к произведениям так, а не иначе.