Олег плюс Ольга — равняется любовь!
Узнав, что после аварии одессит Олег никогда не сможет ходить, Ольга бросила мужа и с двумя детьми ушла к инвалиду-колясочнику
Он был настоящим гусаром
С Олегом Прохоровым Оля познакомилась под Ашхабадом, в гарнизоне, куда направили работать ее супруга, специалиста по физике атмосферы. Она устроилась библиотекарем, активно участвовала во всех кружках художественной самодеятельности, вела занятия ритмической гимнастики. У нее такой характер — ей всегда нужно быть в центре событий. Ольга и в Ташкентском университете, где училась на географическом факультете, была первой активисткой. Ни один поход в горы, ни одна театрализованная постановка не обходились без нее.
— С Олегом у нас была большая обоюдная симпатия, какое-то внутреннее озарение, — вспоминает она. — Он очаровывал с первой минуты — веселый, беззаботный. Романтики добавляло и то, что он был летчиком-истребителем, летал на МИГах. Знаете, такой ух, гусар!
Как бы складывались их отношения дальше, не случись трагической аварии, сейчас сложно загадывать: Прохоров был душой компании, холостяк, а она замужняя женщина, мать двоих детей, к тому же на несколько лет старше Олега. У них-то и романа в общепринятом понимании не было — взаимное увлечение. Олег участвовал во всех мероприятиях, которые организовывала Оля, частенько заглядывал к ней в библиотеку.
— Тогда все происходило, словно во сне, будто все это было не со мной, — говорит Оля.
Олег с другом спешили на учение, ехали на мотоцикле и на крутом горном повороте, «поскользнувшись» на насыпи, сорвались в обрыв. Олег чудом остался жив. С многочисленными травмами, переломом позвоночника его доставили в госпиталь. Оля тогда все бросила — уволилась с работы, оставила двоих детей на мужа — и ни днем, ни ночью не покидала Прохорова.
— Мне сразу сказали, что ходить он больше не будет, но я продолжала надеяться, что все образуется. С его снимками ездила на консультации в Ленинград, в Москву, но и там никто не давал обнадеживающих заключений, — вспоминает она.
Это было в начале девяностых, и госпиталь был переполнен ребятами-афганцами. Кому-то из них ампутировали ногу, кому-то — руку. Известие об инвалидности каждый встречал по-своему. Был даже случай, что молодой солдатик повесился. У Олега тоже была жуткая депрессия, он отказывался верить, что до конца жизни ему придется передвигаться в инвалидной коляске. Приходили друзья с бутылочкой, жалели Олега. Оля тогда очень переживала, как бы он не спился:
— У моего первого мужа была проблема с алкоголем, и я знала, что это такое...
Мать назвала ее дурой
Пришло время решать, что делать дальше: Олега выписывали из госпиталя. Его родители настояли на том, чтобы сына перевезли домой в Одессу, где он должен был пройти реабилитационный курс.
— Я поехала с ним, устроилась в госпитале нянечкой, дежурила каждый день. К тому времени научилась делать массаж и прочие необходимые для Олега процедуры. Дети все еще находились у мужа и, конечно, я очень переживала из-за этого, но на тот момент мне некуда было их забрать. Я жила как квартирантка в подвешенном неопределенном состоянии.
Попросить совета Ольге было не у кого. Ее мать, узнав обо всем, назвала дочь дурой и три года не общалась с ней. Впрочем, ее тоже можно понять: супруг Ольги был умным образованным человеком из хорошей интеллигентной семьи — его отец профессор университета, мать — доцент. Ну, бывали запои, но это, по ее мнению, было лучше, чем жизнь с инвалидом. «Ты похоронишь себя как женщина», — предупреждала она дочь.
Подружек, которым можно было бы излить душу, у Оли тоже не было, поэтому она частенько приходила в церковь, исповедывалась, просила совета.
— Батюшка меня прощал и говорил, что это мой крест и что все образуется, — вспоминает она. — А ведь я на тот момент еще не развелась с мужем.
Олег прошел реабилитационный курс, и его выписали. Оля поехала за детьми. Супруг, увидев ее, обрадовался, решив, что жена одумалась и вернулась. А когда понял, что ошибается, устроил скандал, даже угрожал. Детей отдавать наотрез отказывался. Она их практически выкрала, воспользовавшись моментом, когда супруг был на дежурстве.
— Помню, мы сидели тогда на железнодорожном вокзале в Ашхабаде, ждали нашего поезда, а я думала о том, что не знаю, как и на что мы будем жить, но это были мои дети, и я считала, что они должны быть рядом со мной, — говорит Ольга.
Родители мечтали о другом счастье для сына
Но когда она приехала со своим «хвостом» в Одессу (старшему сыну тогда исполнилось четырнадцать, младшему — восемь), неожиданно начались проблемы с родителями Олега. Они, по всей видимости, иначе представляли счастье своего сына.
— Олег лучший из сыновей, которых мне приходилось встречать. Он относился к родителям с большим почтением и никогда не осуждал их поступков. Он не вмешивался и в наш конфликт. Но разногласия зашли так далеко, что мне, взяв детей, пришлось уйти, — вспоминает моя собеседница.
...Нашли маленький летний домик, в котором когда-то жила... хозяйская собака. В домике был один старый диван, служивший лежанкой для пса. Оля отдраила ее, на нем они втроем и спали.
— Моя душа не знала покоя, я постоянно думала о том, как там Олег. Приду с работы, быстренько сделаю работу по дому и еду к нему, хотя бы под окнами походить, увидеть, горит свет или нет. Я поднималась к квартире, слушала, если не было за дверью голосов, заходила внутрь (у меня остался ключ). Родители Олега работали целый день, а его оставляли одного дома. Он тогда еще не мог самостоятельно садиться в коляску, поэтому был прикован к постели, — возвращается в прошлое Ольга. — Я делала ему массаж, меняла постель, кормила, а после этого уходила к детям. Я любила его.
С бывшим мужем дружбы не получилось
Когда она узнала, что беременна, пришла и сказала Олегу, что это, возможно, его единственный шанс иметь собственного ребенка и нужно определяться с взаимоотношениями.
— Он обрадовался, услышав новость, и сообщил, что с родителями вопрос решен, чтобы я возвращалась.
Они расписались незадолго до рождения Ярославчика. Засиживаться в декрете Ольга не могла — пособия и пенсии мужа катастрофически не хватало на жизнь, поэтому она решила выйти на работу. Днем малыш оставался с Олегом, а когда старшие сыновья приходили со школы, они гуляли с братиком. По мере возможности помогали и родители Олега. Они во внуке души не чаяли.
Ярославчик всех примирил, но жить такой большой семье в квартире Прохоровых было очень тесно. Вот Олег с Ольгой и решили, что пора позаботиться о собственном жилье.
— Вначале, вооружившись справками, по кабинетам ходила я, — рассказывает Ольга. — Меня внимательно слушали и вежливо отвечали: «К сожалению, ничем помочь не можем».
Потом за дело взялся Олег. На коляске ездил через весь город то к одному чиновнику, то к другому. Как-то дело было зимой, дороги обледенели, и на каком-то пригорке Олег застрял. Выручила его, взяв на буксир, проезжавшая мимо «Скорая».
Через какое-то время Олег «выбил» квартиру и они стали жить самостоятельно.
К Олиным детям Олег относился, как к родным, но ей хотелось, чтобы старшие сыновья общались со своим отцом, чтобы «все было интеллигентно». Она написала письмо бывшему супругу (он к этому времени уже женился, во втором браке у него родился ребенок) и пригласила в гости со всей семьей.
— Но дружбы между нами не получилось, — смеется она. — Наверное, его жена подумала, что я опять хочу вернуться к Андрею. Мы жили на втором этаже, и лифт часто не работал, вот мне и приходилось затаскивать Олега в квартиру вместе с коляской (это не тяжело и этому быстро учишься). К тому же Олег тогда еще не работал, жили мы очень скромно: бывало, что до моей зарплаты и его пенсии неделя, а нам хлеб не на что купить...
Друзья напрасно поставили на нем «крест»
В своей квартире Олег не мог протиснуться на коляске в дверь ванной и туалета, настоящей проблемой было открыть входную дверь. Вот Оля и настояла на том, чтобы продать квартиру и купить небольшой домик в частном секторе. Олег поначалу возражал, но потом уступил супруге. Денег от продажи трехкомнатной квартиры хватило не только на домик, но и на его ремонт. Сразу же оборудовали ванную, провели отопление.
Оля с гордостью водит меня по своим владениям:
— Второй этаж, террасу пристроили позже.
Дорожки в небольшом дворике облицованы кафельной плиткой.
— Это я сама делала, — говорит она, — и фонтанчик тоже.
Фонтанчик, правда, пока не закончен, у хозяйки дома до этого руки не доходят: она сама вылепила русалочку, выложила ее ракушками, осталось сделать несколько окончательных штрихов. Оля большая любительница цветов — они растут у нее повсюду.
— Времени только нет на все это, — признается она.
Олег справился с депрессией, занялся спортом, он — председатель правления известного одесского спортивного клуба инвалидов. Они занимаются стрельбой, баскетболом. А в прошлом году мэр Одессы Эдуард Гурвиц наградил его почетным орденом за заслуги в развитии города.
— Олег в своей деятельности уже не может остановиться, — говорит Оля. — У него столько планов, столько предложений, многие из которых находят поддержку у городских властей! Он очень много работает. И когда я слышу, что кто-то о нем или о его деле плохо отзывается, я готова, — и она, приложив кулак к кулаку, делает вращательные движения.
Оля и сейчас всегда рядом с Олегом. В городском обществе инвалидов она работает ведущим специалистом по инвалидам с нарушением опорно-двигательной системы.
— Как-то мы решили отправиться в путешествие, тогда у нас еще была «десятка», — вспоминает она. — Поехали с Олегом в гости к его бывшим сослуживцам. Они были в шоке, когда увидели Олега таким энергичным, преуспевающим, на своей машине. (Сейчас Прохоров ездит на BMW, которую сам пригнал из Германии. — Прим. авт). Многие на нем уже поставили крест, думая, что он опустился, спился. Да и меня никто рядом с ним увидеть не ожидал, ведь продолжения нашей истории в гарнизоне не знали, к тому же, кто мог предположить, что шестнадцать лет мы будем вместе, что я не сбегу от трудностей...
Счастлива ли она? Оля на этот вопрос отвечает, не задумываясь:
— Каждая женщина хочет чувствовать себя защищенной. Олег дает мне это ощущение.
От нежных слов ей становится... грустно
Был момент, когда она растерялась, не знала, что ей делать дальше. Олег «становился» на ноги, во многом научился обходиться без ее помощи, стал заниматься общественной работой, у него появилось много друзей.
— Я придумала себе, что больше не нужна ему, а чем занять свою жизнь — не знала. Но потом все закрутилось: то соревнования, то конференции, то делегация по обмену опытом — одним словом, скучать не приходится.
Оля говорит, что сейчас, когда Олег признается ей в чувствах, она начинает грустить:
— Смотрю на себя в зеркало и вижу, какая разница между мной сегодняшней и той Олей, которая когда-то все бросила ради мужчины. Да, время прошло незаметно. Оглядываюсь назад и не понимаю, как я все это выдержала? Но сказать, что было очень тяжело, тоже не могу. О чем мечтаю сейчас? Для себя — дом побыстрее закончить, а для Олега — чтобы все его проекты осуществились. Ведь это нужно не только ему, но и всем инвалидам. Вы себе не представляете, какое счастье видеть озаренные надеждой лица людей, которые многие годы не могли выйти на улицу. А Олег организовал для них выезд на рыбалку! Доля его усилий есть и в том, что сегодня в городе на каждом маршруте запускают специальный автобус, оборудованный подъемником для инвалида-колясочника.
— И что, ни разу в жизни не пожалели о своем выборе? — спрашиваю Олю, прощаясь.
— Представьте себе, что нет. Когда было особенно тяжело, вспоминала, что мне говорил батюшка. Наверное, это действительно мой жизненный крест, мое предназначение...
Олег справился с депрессией, занялся спортом. А в прошлом году мэр Одессы, Эдуард Гурвиц наградил его почетным орденом за заслуги в развитии города.
