Андрей Кушнарев: Всегда были люди, которым хотелось стоять поближе к отцу
О том, каким отцом был Евгений Петрович, как складывались его отношения с детьми, «КП» рассказал его сын.
Кушнарев-политик был максимально публичен. Кушнарев-семьянин не выносил на люди подробности своей личной жизнь. Но ни для кого не секрет, что он очень любил своих детей – Татьяну и Андрея.
«Хотел спланировать семейный отдых на весь год»
- Андрей Евгеньевич, в последнее время, наверное, вы с отцом виделись нечасто?
- Собственно, времени для общения всегда не хватало, а особенно после переезда отца в Киев. Тем не менее Евгений Петрович обычно приезжал на выходные в Харьков, и день-два мы проводили вместе. Мне казалось, что он для этого и ехал – оторваться от тех контактов и пообщаться со своей семьей. Если это было летом, часто ездили на рыбалку. Или же он мог собрать семью на совместное застолье, и нередко к нам присоединялись друзья.
- А прежде, когда Евгений Петрович работал в Харькове?
- Даже когда заканчивался рабочий день, он непрерывно с кем-то общался, решал вопросы. На нас он тратил то немногое свободное время, которое оставалось. Ну а когда отец уже серьезно уставал и хотел переключиться, вот тогда и ставил в работе точку. Не подходил к телефону или вообще забирал нас и уезжал из города. Когда он был губернатором, нередко к его приходу с работы в одной квартире собирались дети и внуки, мы ужинали, пили чай и общались. Правда, общением с отцом это назвать было сложно: больше беседовали между собой, а он сидел и слушал. Мы понимали, что он еще о чем-то по работе думает, но через час-другой расслаблялся, переключался, потом уже мог и спокойно заснуть.
- Часто ли удавалось поехать с отцом отдыхать?
- Когда мы повзрослели и стали жить отдельно, конечно, вместе отдыхали редко. Но если у меня появлялась возможность куда-то выбраться с отцом, никогда не отказывался. В позапрошлом году отец пригласил меня в Крым, и мы там провели неделю. На прошлый год у него тоже были большие планы…
Знаете, мы с сестрой заметили, что в последнее время Евгений Петрович очень изменился. Он стал больше ценить семейные отношения. Его захватывали совместные планы, он что-то придумывал. Говорил, что знает много мест, где раньше бывал и где можно отлично отдохнуть, чтобы всем было интересно. Но он понимал, что у нас тоже есть какие-то планы, поэтому всегда говорил: давайте я с начала года «забью» дни, когда мы поедем. И в прошлом году он хотел спланировать семейный отдых на весь год.
- А если он куда-то уезжал сам, подарки привозил?
- На моей памяти не было ни одной поездки, чтобы он вернулся без подарков. Не обязательно больших и дорогих. Это могли быть просто приятные сувениры. Думаю, ему просто нравился сам процесс – покупать и дарить. Последний подарок я получил на Старый Новый год. Евгений Петрович отмечал его с друзьями 13 января. Он мне подарил бурку такую теплую, камуфляжную, чтобы ходить на охоту.
«Я предпочитал «сдаться» маме»
- Каким отцом был Евгений Петрович? Мягким и снисходительным? Или, наоборот, любил порядок и дисциплину?
- Ну, вообще-то, процесс воспитания нас с сестрой закончился очень давно. То ли отец считал, что в этом уже нет необходимости, то ли просто времени не хватало… Мама нас воспитывала традиционно – могла и отшлепать, чтобы мы хорошенько прочувствовали вину. Отец этого никогда не делал. Ему было важно не само наказание, а результат. Чтобы мы поняли, в чем провинились. Он мог поставить в угол, но выйти оттуда можно было, только осознав провинность. Причем следовало прийти к нему и рассказать, что ты там надумал. И когда я был маленьким, мне было проще получить нагоняй от мамы: шлепнули – и свободен, чем напрягаться и думать. Я всегда предпочитал «сдаться» маме, чем ждать, пока узнает отец.
- А в школу кто из родителей ходил?
- На собрания? Мама, конечно. К этому времени отец работал в горкоме, у него просто не хватало времени.
- Евгений Петрович не пытался как-то повлиять на ваши поступки и решения? Любящие родители обычно практикуют такую помощь «неразумным» детям.
- Никогда такого не было. В детстве я перепробовал огромное количество всяких кружков и секций, и родители относились к этому лояльно. Ничего не запрещалось. Может, не всегда им было понятно, зачем это мне нужно, но если я захотел, то всегда пробовал. Ходил и на выжигание, и даже в кукольный кружок... Единственный раз отец меня остановил, это когда я учился в институте. Я решил, что не хочу тратить свое время, если реальных знаний не получаю. В армию? Значит, пойду в армию! В этот момент отец меня и остановил. Он сказал, что уходить из вуза – не самый разумный шаг. Институт, говорил он, это просто некий образовательный этап, его нужно пройти, если уж ты что-то себе наметил в жизни. После этого разговора я остался в вузе и закончил его, правда, без прежнего энтузиазма.
О политике говорили даже на рыбалке
- Вам приходилось о чем-то просить отца? Чтобы он помог решить какие-то житейские проблемы?
- Когда я был подростком, просил. Отец мне не отказывал, но я видел, что ему неловко решать личные проблемы, используя служебные возможности. Нет, он мне никогда не выговаривал, но мне и самому не нравилось ставить его в неловкое положение. И я перестал его просить о чем-либо. Да, собственно, и проблем особых у меня не было. Я человек без больших амбиций, а финансовые потребности рано стал удовлетворять сам.
- Не было желания пойти в политику?
- У меня лично – нет. Но я всегда с большим интересом наблюдал за политическим процессом со стороны. А за работой отца вообще следил очень внимательно. В какой-то момент и у него появился интерес знать, что я обо всем этом думаю. Он знал, что я не стану лукавить. Думаю, он это ценил, потому что в рабочем окружении редко услышишь правду. Если это было выступление по ТВ, тем более серьезные дебаты, он перезванивал после передачи и спрашивал: «И как тебе?». Я объяснял, что понравилось, а что - нет. Он обычно ничего не отвечал, просто принимал как информацию. Как он ею пользовался, трудно сказать. Но, думаю, если потом снова звонил, значит, ему это было нужно.
- Спорили?
- Мы могли обсуждать политические нюансы даже на рыбалке, пока не клюет. Я из тех людей, которые отстаивают свою точку зрения. Отец старался меня переубедить, но если ему аргументов не хватало, я оставался при своем мнении. С 2004 года, как мне казалась, отец стал излишне эмоциональным. Я считал, что ему стоит быть более сдержанным, иной раз не столь резким. А вот идея регионализма, которую отстаивал отец, была близка. Харьков мне дорог, и я понимаю, что ему нужно иметь перспективы, и не меньшие, чем киевлянам. Когда-то у меня была возможность остаться в Киеве, где я тогда работал. Я прожил в столице больше года, но понял, что этот город чужой. И вернулся в Харьков, причем с огромным удовольствием. И не представляю себя в другом месте.
«Мы против переименований»
- В Харькове муссируется тема увековечения памяти Евгения Петровича – называть станции метро, улицы, открывать мемориальные доски. Как к этому относится семья?
- Есть люди, которые с азартом бросились увековечивать память об отце. Мне это неприятно, тем более что нашим мнением никто не интересуется. Наша семья против переименований, потому что это создаст людям, живущим в городе, большие неудобства. Зачем им вспоминать отца и его семью недобрым словом? Важно, чтобы Евгения Петровича просто помнили. Но я прекрасно понимаю, что всегда были люди, которым хотелось стоять поближе к Кушнареву. Планируя мемориальные доски и улицы его имени, они стремятся к тому же после его смерти.
Из личного дела
Андрею Кушнареву 32 года (как и его сестре Татьяне, они двойняшки). Выпускник ХАИ, занимается бизнесом в области Интернет-технологий. Холост, живет один.
