• Главная
• Львов

Фото: – Я не художник, я только учусь.

Каждый первокурсник – непризнанный гений

«На художников» учат во Львовской академии искусств. Туда и идем. Но, как оказалось, наше представление о художнике немного отличается от того, что существует на самом деле. Мы решили, что художник – это тот, кто рисует картины. Проректор академии Роман Яцив называет художниками всех – скульпторов, дизайнеров, тех кто работает с одеждой и с металлом, стеклом, керамикой. Словом, всех, кто учится в академии и творит. Ладно, решаем мы, пусть будет так. Но рисовать тут учат? Учат, отвечают нам. Рисунок и живопись здесь – обязательные предметы. Их изучают все студенты со всех факультетов. Вот только в дипломе не напишут – «художник-­живописец». Ради исполнения красивой мечты соглашаемся и на это.

Но, оказывается, чтобы стать художником, уметь рисовать – мало. Ну и что, если каждый ребенок, еще не научившись писать, уже умеет рисовать. Это умение в счет не идет. Нужно к таланту добавить базовые знания рисунка. А этому учат в художественных школах и училищах. Педагоги академии вспоминают те времена, когда принимали только тех, кто закончил училище прикладного и декоративного искусства. Тогда азам рисунка учить не нужно было никого. Но были другие проблемы.

– Все наши первокурсники – непризнанные гении, – смеется заведующий кафедрой живописи Валерий Нестеренко. – Они обижаются на замечания педагогов, стараются делать только так, как им хочется. И только проучившись несколько лет, понимают, что толком­-то ничего не умеют.

Вариации оставьте на потом

 Насмотревшись на непонятные работы импрессионистов, каждый может решить – «и я так могу» и начать рисовать. А вот студентам академии искусств делать импровизации и вариации на заданные темы разрешают только на старших курсах. А новички обязаны научиться рисовать «похоже».

– Как он сможет передать свое видение, если он не может просто скопировать? – объясняет требования Валерий Нестеренко.

Правда, в последнее время требования в академии несколько изменились. Появился факультет сакрального искусства. И тут уже требования немного иные. Сюда приходят учиться монахи и монашки. И их видение божьих и святых ликов может отличаться от видения простого человеческого лица. Замечу, что это единственный факультет, куда приходят учиться уже взрослые, сформировавшиеся личности. Они точно знают, чего хотят, и получают это.

Хотя с момента введения в академии хозрасчетного обучения, сюда могут принимать всех желающих, независимо от возраста и умения. Корреспонденты «Комсомолки» тут же возжелали. Но у педагогов опять­-таки свое мнение.

– Если самородок рисует в своей, свойственной ему манере, пусть это будет так называемый примитивизм, то для чего его переучивать? Пускай себе рисует, как ему видится. А если мы его переучим, то порвем тонкую струну. И не выйдет из него уже хорошего художника, – считает Валерий Нестеренко.

Как заработать на хлеб с икрой

Но каждому художнику нужно продать свое бессмертное творение, чтобы было на что жить. «Продаваться» во Львове есть где, но не каждому везет. Лучших и самобытных высматривают еще в зародыше галерейщики. Некоторые наладили связь с зарубежными галереями и продаются через Интернет­аукционы. Некоторым приходится выносить свою живопись на «вернисаж». Правда, профессионалы несколько презрительно относятся к этому базарчику во Львове. И стараются там не светиться. Чаще всего договариваются с теми, кто там торгует, оставляют им работы и потом возвращаются за деньгами.

– Конечно, там продается, в основном, только кич. Но иногда среди них бывают и интересные работы. Я почти всегда угадываю руку своих студентов, – Виталий Нестеренко знает всех художников в городе. Но непрофессионалы хорошую картину могут и не узнать.

«Тяп­ляп» искусством не назовешь

В каждом городе есть должность главного художника. Во Львове главным художником (у него так в трудовой книжке и записано) работает Владимир Сколоздра. Конечно, он не командует всеми художниками в городе, а занимается художественным оформлением города. Однако много знает о художниках.

– Может ли художник жить за счет своего ремесла?

– Сейчас очень поменялась ситуация. В давние (советские – Авт.) времена художники были очень обеспеченными людьми. Каждый художник состоял в Союзе художников и имел заказы. А сейчас очень мало художников, даже очень хороших и известных, которые могут «давати собі раду» за счет своей художественной работы. Кстати, за границей тоже. Я думаю, что во Львове разве что Петр Осипняк, Роман Романишин, Михаил Демкив и еще несколько художников живут за счет своего творчества. Все остальные где­то подрабатывают.

– А вы свои работы продаете?

– Я рисую, делаю выставки, мои картины покупают. Я не продаю дорого, потому что не живу с этого. Самой дорогой моей картиной оказалась «Обжинки», которую купили за полторы тысячи гривен и увезли в Америку.

– В частных галереях выставляют некоторые картины за довольно крупные суммы. Эти картины действительно столько стоят?

– Я не думаю, что картину можно так просто оценить. Это не машина, где можно подсчитать детали, сколько времени потратили на сборку и таким образом узнать цену. Продажа картины – это дело случая. Кому как повезет. Если такие раскрученные люди, как Поярков, который вхож в кулуары Верховной Рады и может продавать свои чудачества и странности за большие деньги депутатам, то это его счастье. Но я не считаю, что эти работы столько стоят. Вообще­то, хорошо продавать картины художнику помогает легенда. Если его уже купили, если его картины есть в какой­то коллекции, то уже следующие будут продаваться лучше и дороже. У нас есть целая индустрия галерейщиков, которые следят за новыми художниками, помогают им раскручиваться, закупают их картины. А через некоторое время продают дороже.

– А как непрофессионалу распознать, хорошая ли это картина?

– Очень просто. Попробуйте ее скопировать. Если трудно сделать копию, значит, это стоящая картина. А если это просто – разлил краску, провел шпателем и заявил, что это его видение мира, то оно ничего не стоит.

Легенда

Рассказывают, что во Львове был коллекционер, который скупал работы молодых художников. Однажды он заприметил никому не известного тогда Любомира Медвидя и за небольшие суммы выкупил у него ранние работы. Медвидь продал. А через несколько лет, когда художник уже стал знаменитым, он захотел выкупить свои картины обратно и давал довольно большие деньги. Однако коллекционер заявил, что эти работы бесценные. И принадлежат ему хотя бы потому, что именно он разглядел в молодом Любомире Медвиде несравненный талант. Так и остались эти работы в частной коллекции.

Виталий Нестеренко будущего гения видит уже сейчас.