• Главная
• Онлайн-конференции

Фото: Фото ФИЛИМОНОВА Дмитрия

  - Чуть меньше месяца осталось до 30-летия премьеры спектакля "Юнона и Авось". Вспомните, пожалуйста, как Вам предложили эту роль, как Вы согласились, как проходили репетиции?

- Честно говоря, уже все переговорено и пересказано. Все уже известно. Я уже и сама не знаю – это легенды или, действительно, все было на самом деле. Единственное, что я, конечно, должна бы сказать, что театральные спектакли умирают. Остаются от них только легенды. И вот это какой-то уникальный случай. Может быть, второй, после "Синей птицы" МХАТовской, когда спектакль продолжает жить, интересовать зрителей. Меняются кумиры, меняются исполнители, меняются акценты, потому что время идет, а спектакль остается жив. И то, что я продолжаю быть этому свидетелем, участвую в вводах молодых актрис, это, конечно, очень все приятно.

"ТО, ЧТО ЗАТЕЯЛ ЗАХАРОВ, БЫЛО БЛИЗКО К АВАНТЮРЕ"

- Вокальную партию Вы сами исполняли?

- К сожалению, да. Я не пою вообще. Мне стоило это огромного труда, потому что я не пою профессионально. Дело в том, что спектакль – это даже не рок-опера. Это все равно – музыкальный спектакль в драматическом театре. И то, что Захаров тогда затеял – это было близко к авантюре, потому что он поставил к станку самых обычных драматических актеров в музыкальный спектакль. Драматических актеров, которые поют, как актеры и танцуют, как актеры. И, может быть, уникальность того спектакля в этом и была. Потому что сейчас из молодежи набирают уже танцующих, поющих. А мы год работали только на подготовительной стадии. Только готовили себя, свое тело, свои голоса для такого нового варианта спектакля нового жанра.

Фото ФИЛИМОНОВА Дмитрия

- Сейчас роль Кончитты исполняют другие актрисы. Вы следите за их работой? Вам нравится то, что они делают?

- Вот сейчас хорошие очень девочки играют. Алла Юганова, Саша Волкова. Сейчас еще новая девочка пришла. Меня с ней только познакомили. Я даже еще очень плохо помню ее имя и фамилию. Тоже я буду ей что-то рассказывать. Потому что мужчины наши, включая главного режиссера, они не знают, про что я играла. Это секрет.

- И нам не скажете?

- Вам не скажу.

Елена Шанина стала первой исполнительницей главной роли в легендарной "Юноне..."

- Елена Юрьевна, если бы сейчас вернуть время назад, Вы бы так же сыграли эту роль? Или по-другому?

- Не знаю. Не думаю, что по-другому.  Роли-то, в общем, вроде бы и нет. 3 октября будет передача с Сати Спиваковой "Нескучная классика". Как раз я и Рыбников, мы рассуждали о рок-опере, музыкальных спектаклях, включая "Звезду и Смерть Хоакина Мурьеты", где я танцевала в массовке, играла там смешную красотку кабаре (после которой, кстати, меня пригласил Захаров на Эллочку-людоедку). Конечно, роли особо никакой не было. И он со мной согласился, что роли там нет. Там есть нечто, совершенно неподдающееся сюжету, там есть смысл, там есть образ и тема. Там есть только тема. Но, скажем так, на эту тему у меня и посильнее роли были – "В списках не значился", "Поминальная молитва", "Хория", "Тиль". Не мной созданная, а Чуриковой. Но я все-таки довольно долго, и с удовольствием, и с благодарностью играла эту роль. Здесь есть та поэтическая структура, которая на уровне подсознания, как чистая ассоциация. И даже я сама не ожидала, что так получится. Всегда рассказываю, что мы с Колей сидим на полу в танцевальном зале, и я ему говорю: "Слушай, как мне нравится музыка, как мне нравятся стихи. Все это здорово. Но роли-то нет!". Он говорит: "Да, роли-то нет. Что делать? Роли у тебя нет". Но, между тем, она есть. Так что это такая загадка искусства.

Фото ФИЛИМОНОВА Дмитрия

"КОГДА Я ПЕРВЫЙ РАЗ УВИДЕЛА КАРАЧЕНЦОВА, СОВЕРШЕННО ПОБЕЛЕЛА ОТ УЖАСА"

- С Николаем Караченцовым Вы дружите в жизни? Поддерживаете отношения?

- Я не могу назвать это большой дружбой. Мы не дружим домами. Но у нас всегда были очень хорошие, партнерские отношения. Я ему очень благодарна за историю с "Тилем", потому что меня пригласили из Питера. Я заканчивала Ленинградский институт театра, музыки и кино, класс Игоря Петровича Владимирова, играла "Бесприданницу"  на выпуске. И Захаров, только пришедший в театр (только шли репетиции "Тиля"), тогда искал молодежь. И это уже достаточно известная история – я тогда пробовалась в "Романс о влюбленных".  В результате меня не утвердили, но я очень понравилась всей группе. И меня Галя Бабич и Збруев рекомендовали посмотреть. И после "Бесприданницы" меня пригласили в "Ленком".  И пригласили-то совсем на другие роли. В это время репетировали "Бременские музыканты", в это время был уже проект "В списках не значился". И вдруг так случилось, что Чуриковой надо было на  время уехать на съемки, и стали искать актрису. Мне позвонили и сказали, что у меня 4 дня. Я так быстро собралась, даже диплом еще не получила и прямо в поезд… И мой любимый Питер, из которого я мечтала никогда не уезжать, остался позади. Я оказалась в Москве. Такая судьба. И Коля,  блистательный Тиль. Конечно, жалко, что не этот спектакль является знаковым. Но тогда никто ничего особенно не снимал. Остались какие-то черновые записи старого спектакля. Коля был замечательным Тилем, он известным стал, известность принес ему этот спектакль. И вот, можете себе представить, он уже с Чуриковой выпустил премьеру, он сам еще не известный актер, и вдруг ему дают какую-то девочку-студентку. Сейчас я очень хорошо понимаю это внутреннее разочарование. Но я не почувствовала этого ни на секунду. Он меня очень поддерживал, потому что там три главных роли, там три роли женских, которые исполняет одна актриса. Они все были очень разные. И характерные роли у меня вообще не получались. Чурикову переиграть в комедийной роли невозможно. Но героиню я еще как-то "подхватила" по-своему. И Коля мне очень помог. Сначала я его очень испугалась, потому что когда я пришла в репетиционный зал, и там кружилось нечто кричащее, орущее, ругалось. Потому что, когда я пришла в репетиционный зал, на меня обрушилось это кричащее, орущее с расставленными зубами: "Э, девонька!". Я совершенно побелела от ужаса. Представляете, студентка. А Захаров подходит: "Он всегда такой страшный, а вообще-то он добрый". И вот так мы оказались партнерами в "Тиле", потом мы были партнерами в "Звезде и Смерти Хоакина Мурьеты", потом мы были партнерами в "Бременских…". Он играл сыщика и бабушку-старушку нищенку. Потом мы были партнерами в "Братьях Лаутензак". Вместе со Збруевым они в очередь играли моего брата. И так получилось, что мы в партнерстве вышли в "Юнону…". И, как партнеру, я ему очень всегда была благодарна.

Фото ФИЛИМОНОВА Дмитрия

- Сейчас в "Ленкоме" в каких спектаклях Вы заняты? И расскажите о спектакле "Затмение".

- Я занята в двух названиях. Это спектакли других режиссеров. "Месяц в деревне" Тургенева в постановке Мерзоева. Этот спектакль был снят со временем. Остался "Тартюф" в постановке Мерзоева, где я играю Дорину и "Затмение" по "Пролетая над гнездом кукушки" в постановке Александра Морфова.

- Насколько сложная для Вас роль в "Затмении"?

- Она сложная была сразу. Во-первых, меня никто на нее даже не назначал. Никому в голову не пришло, что я это могу играть. Было очень много актрис, которые начинали ее репетировать. Но Морфова это все не устраивало. У него было совершенно иное видение. Он подошел ко мне и предложил попробовать сыграть эту роль. Потом я поняла почему. Мы как бы с ним это и решили, что ему нужен был обман: обаяние, такая мамочка, желание добра, порядка… И за этим стоит тиран. У меня была очень смешная история в Киеве. Мы привезли "Кукушку", и ко мне подходит очень известный киевский меценат, благодарит меня за эту работу и говорит: "Как Вы это здорово ее показали!". Я говорю: "Кого?". Он: "Тимошенко!". Мне, конечно, даже в голову это не приходило. Но это, видимо вот такой существующий тип женщин. Она по-своему несчастный человек, как я потом разбирала эту роль. У нас даже была сцена очень хорошая, которая просто по ритму не вошла в спектакль. Когда она вдруг, после всей этой трагедии сидела с куклой и пела ей колыбельную. Какое-то нереализованное материнство, вот этот Билли, который был для нее сыном, и все материнское тиранство было направлено на него, вся болезнь материнской любви. И так получилось, что я сыграла эту роль. Вы знаете, не все были согласны с этим. В "Московском Комсомольце" была статья, что назначение меня на эту роль - это ошибка. А кто-то понимал, что это правильно.  Но мы вообще очень уходили от фильма. Александр Абдулов – это была практически его идея – и эта роль, и вся эта история. Мы уходили от фильма, и мы уходили от романа. Потому что роман, как вы помните, был написан – субъективный взгляд вождя. Поэтому он видел какую-то мучнистую тетку… А наша задача была представить, во-первых, как это было в реальности. А во-вторых, как эта реальность сопоставима с нашей жизнью. Мне кажется, удалось. Я очень люблю этот спектакль. Там еще идут наши блистательные актерские работы – особенно психи наши.

- Елена Юрьевна, почему у Вас так мало ролей в кино? Вы переборчива?

- И это, конечно, да. Но дело в том, что как-то так получилось, что эстетика моей любимой страны, где театр всегда опережал, а кинематограф, начиная с 70-х годов, т.е. с моей активной работы, всегда был вторичен, третичен… Это всегда было не мое. Не потому, что оно было плохим или хорошим, оно просто было не мое. Социально, по эстетике я как-то не попадала. У меня были работы с очень приличными режиссерами. Я очень благодарна работе с Леонидом Быковым в фильме "Аты-баты, шли солдаты". После – "В списках не значился" - это тоже сценарий Бориса Васильева. Работа с Дружининой в "Принцессе цирка", где использовали мои танцевальные данные. Был очень неплохой фильм, который называется "Концерт для двух скрипок" - режиссер Екатерина Сташевская, оператор Николай Немоляев. Его сняли прямо с экрана за буржуазность. И на мне было клеймо западной буржуазной артистки, которую нельзя снимать в нашем кино. Меня пробовали однажды на роль врача, режиссер очень хотел меня снимать, а худсовет сказал, что "советского артиста должно быть незаметно в толпе". Как-то не складывалось. И сейчас, вот, казалось бы, вроде бы что-то изменилось, но эстетика… Понимаете, Комсомол поменялся на ПТУ, ПТУ потихоньку перешло в бомжей, бомжи потихоньку перешли в бизнес. Ну, в общем, это все как-то не мое оказалось.

"СЕЙЧАС ТАКОЙ ВОЗРАСТ, КОГДА ХОЧЕТСЯ ПРИБЛИЗИТЬСЯ К СЕБЕ"

- Есть ли такие роли, которые Вы ни за что не согласились бы сыграть, и такие, о которых мечтаете?

- Сейчас уже что мечтать? Сейчас уже такой возраст, когда хочется приблизиться к себе. Чтобы была история, близкая моей судьбе, моим мыслям, моим каким-то убеждениям. А что касается, от чего бы я отказалась… Я отказываюсь. Я отказываюсь от плохих сценариев. Я как-то пока с голоду не умираю, стараюсь от серости и дешевки отказываться. Хорошего такого что-то не предлагают. У меня не было случая, чтобы я пожалела, что я там не снялась. Самое главное, во-первых, конечно должен быть приличный сценарий. Потому что я снялась в одном сериале. Это Владимир Фокин, он сериал назывался "Пятый ангел".  Я играла журналистку какую-то. Ну, конечно, я все время играю журналисток. Там сценарий Володарского был. И очень хорошая режиссерская работа вопреки всем продюсерским давлениям. Мы репетировали, это была хорошая живая работа. Это была из серии олигархов. Их появилось сразу так много, что сериалы задохнулись во всем этом.

Фото ФИЛИМОНОВА Дмитрия

- Сейчас все меньше молодых актеров, которые могут зацепить зрителя своей игрой. Как Вы думаете – школа не та, нет времени для подготовки к роли или просто халтура?

- Я думаю и то, и другое, и третье. Вот все, что Вы сказали – это все так. Со школой очень плохо и тяжело. Много случайных людей, которые идут в преподавание. И даже если есть серьезные мастера, которые появляются раз в какое-то время, то часто это бывают случайные люди, у которых просто судьба не сложилась, и они пошли преподавать. Хотя это не везде, и не всегда, и может повезти, и можно попасть к очень хорошему мастеру. Потом, конечно, видимо отбор тех, кто снимает. То ли им дешевле, то ли у них такой вкус, то ли вообще они берут не артистов. Я не знаю. Речь даже страшная. Я начала преподавать, не знаю еще, что из этого получится. И своим ученикам говорю: "Учите русский язык, ребята". Я понимаю, что среды нет. Если мы учим детей английскому, мы их отправляем в среду. Здесь - непонятно куда. Раньше говорили: "Хочешь избавиться от говора и акцента, нужно ходить и слушать артистов театра Александринки". Все, привет. Можно, конечно, еще кого-то застать, но это большая проблема. Или слушать дикторов радио. Но тут тоже можно дальше не продолжать, правда? Значит, единственное, что остается – аудиокниги, записанные старыми хорошими актерами. Просто слушать, повторять. Это все, что у вас осталось. С языком - беда. Мы так увлеклись сленгом, мы так увлеклись правдой подмосковного говора странного. Это все ужасно. Но такова была политика нашего искусства. Странная такая какая-то, что надо ходить, слушать и повторять. А лучше бы наоборот. Лучше бы девочки подмосковные приходили бы в театр и слушали бы, как говорят актрисы. Эта связь прервана, к сожалению. Но я верю, что оно как-то возродится. Я знаю, сейчас очень много молодых актеров, режиссеров – выпускников Фоменко, выпускников МХАТа, которые даже в контакте стараются общаться, может быть, даже немножко старомодным, но русским языком. Есть протест. Значит, уже будет движение.

Фото ФИЛИМОНОВА Дмитрия

- В "Ленкоме" Вам довелось играть с очень известными и всеми любимыми актерами: Татьяной Пельтцер, Евгением Леоновым. Расскажите о них.

- Да, да, да. Но это уже школа вторая. Потому что первая школа была все-таки театр Ленсовета. Я попала в самый расцвет этого театра, когда работала Алиса Фрейндлих там, когда Равикович там работал, когда работал Солоницын, когда работал Петренко и т.д. Была очень сильная труппа, и они все, конечно, были моими учителями, потому что у меня была счастливая возможность не только смотреть спектакли, но и участвовать в них. И на репетициях, и на прогонах. Это была школа очень хорошая. А в "Ленкоме", конечно, Татьяна Ивановна Пельтцер, Евгений Павлович Леонов, Янковский, Збруев, Елена Фадеева, Всеволод Ларионов. Была у нас, конечно, сильная история. И, в общем, учиться же надо всегда. Просто смотришь, как работают, или в партнерстве, как они себя ведут, как партнеры. И это, конечно, было счастье. Плюс сам Марк Анатольевич Захаров, который в своей театральной деятельности авторской – все должны были говорить на одном языке – захаровском.

"РАСТОРГУЕВ РЕШИЛ ПОПРОБОВАТЬ, ЧТО ТАКОЕ ДРАМАТИЧЕСКИЙ ТЕАТР"

- В советские времена у нас не было антрепризы. Только репертуаные спектакли. Люди могли прийти в театр и только там увидеть этот спектакль. Сейчас появилась антреприза. Как Вы относитесь к антрепризе и что для Вас ближе - репертуарные спектакли или антреприза?

- Когда я была моложе, антрепризы никакой не было,  я в творческих встречах всегда говорила о том, что какое было счастье – русская антреприза в свое время. Я имею в виду не только гастроли, но и участие в спектаклях других театров. Как это было прекрасно, когда по Волге со спектаклями, останавливаться в городах. Я накаркала. Но здесь, как всегда, истина имеет две стороны. Во-первых, как репертуарный театр может быть очень низкого уровня, так и антреприза может быть низкого уровня. Но тенденция подзаработать, то, что называется "надувной матрац и в Сибирь", а кто играет, что играет, как поставлено – все равно. Пришли, деньги содрали. Но сейчас это заканчивается. Публика диктует свои условия. Никого уже не устраивает два стула и 2,5 случайных артиста. Никого это уже не устраивает. Люди платят деньги, люди хотят качественного результата. И мне кажется, что антреприза стала подниматься. И появился еще такой вариант копродукции, т.е. когда антрепренеры пришли в профессиональный театр. Это есть сейчас и в "Ленкоме". Есть несколько спектаклей, когда актеры и работают в спектаклях и выезжают и немножко зарабатывают. Другой плюс антрепризы – актер не существует в режимном театре. Он не сидит и не ждет, когда его вспомнят, не превращается в такое злобное явление с неудавшейся жизнью. У него есть все-таки выход, есть возможность, есть свобода, у него есть деньги в другом банке. И это тоже очень большой плюс. Для меня не была стыдной антреприза. Я встречалась с другими очень талантливыми людьми. Не только внутри своего театра, в собственном соку варилась. У меня была замечательная антреприза с Романом Козаком "Банан", где только-только поднимающиеся Валерий Гаркалин, Максим Суханов, Александр Балуев, Лариса Кузнецова, Алла Сигалова. Была такая антреприза по пьесе Андрея Максимова. Он же и режиссер. Я работала с замечательным Михаилом Жарковым, и со Стекловым, и с Расторгуевым. Вдруг встретилась на площадке с Расторгуевым, который решил попробовать, что такое драматический театр. На мой взгляд, очень забавно с этим справлялся. Потом была просто блистательная антреприза "Коллекция Пинтера"., в которой играли Гафт, Суханов, Маковецкий и я. Это было очень красиво, это было стильно. И это была первая антреприза, которая создала тканевое оформление очень красивое. После этого многие антрепренеры подхватили эту идею – создавать тканевое оформление спектакля. Потому, что это перевозить легко, и потому, что это красиво. Это была ручная работа, какой-то уникальный задник, костюмы эти цветные красивые. Т.е. уровень сразу поднимался. Ну, и вот сегодня я у вас в гостях со спектаклем "Мордасовские страсти" по произведению Достоевского "Дядюшкин сон". Это тоже копродукция совместно с театром Еромоловой. Есть у нас такая антрепризная компания "Рим". И для меня это тоже очень интересная работа, потому что это совсем другой язык, это другая школа. Это возможность быть рядом с таким, совершенно потрясающим, последним романтическим героем, как Владимир Алексеевич Андреев. Это просто счастье с ним рядом быть. Я считаю, что это один из самых тонких, трогательных, очаровательных "дядюшек".

- Ваша дочь пошла по Вашим стопам? Чем она занимается?

- Да, она пошла дальше. В первый год она не поступила, слетела со всех трех туров конкурса. Для нее это был огромный удар. И она поступила в каком-то отчаянии к Борташевичу на театроведческий. Сдала блестяще экзамены туда. Хотя ее тоже как-то осторожно брали, потому что всего 17 лет, а там уже было много взрослых и подготовленных людей. Ну, она человек читающий, очень любящий театр, и поэтому она поступила туда очень хорошо. Закончила она на "отлично" первый курс и опять начала поступать. Я пришла в совершеннейший ужас, опять проходить через этот кошмар! Но ей повезло. Она поступила к блистательному педагогу Валерию Гаркалину. И, более того, ей предложили в режиссерскую группу, которую ведет Михаил Борисович Борисов – режиссер и педагог Щукинского училища. Я так довольна, несмотря на то, что все как-то так осторожно относятся к слову эстрада. Я считаю, что это абсолютно европейский, и даже американский уровень преподавания. У них блистательные педагоги и по сценодвижению, и по вокалу, и по теории. У них даже английский очень хороший. Я очень довольна. Пусть учится. Как говорила Раневская: "Если ты поступил в театральный – молодость ты выиграл, как минимум". А что уж будет дальше, я не знаю. Но это было очень для меня неожиданно: она не хотела быть актрисой, и очень долго. И гены сработали только где-то в 10 кассе.

Фото ФИЛИМОНОВА Дмитрия

- Елена Юрьевна, 30-летие "Юноны…" будет как-то праздноваться в театре?

- Наверно что-то будет. Если честно, я не знаю. Мне бы уже хотелось какого-то тихого вечера при свечах. Потому что опять какая-то помпа по этому поводу – не перейти бы грань такую комедийную, в сторону самоиронии. Не знаю. Наверно что-то будет. Сезон открылся с поздравлениями, с цветами, был Владимир Васильев, рыбников, Зоя Васильевна Богуславская – жена Андрея Вознесенского. Ребята сделали чудный капустник. Ну, дальше не знаю. Честно говоря, мне все грустнее и грустнее в этом участвовать.

Фото ФИЛИМОНОВА Дмитрия

- Время идет. Как Вы с этим боретесь?

- Никак. Я наслаждаюсь. Я очень люблю свое время. И, кстати, не очень люблю заглядывать в прошлое. Я очень хорошо, прекрасно себя чувствую. Быть может, гораздо лучше, чем в молодости.