• Главная
• Онлайн-конференции

ЖУРНАЛИСТКА ИЗ КОМСОМОЛЬСКОЙ ПРАВДЫ СПРОСИЛА, ЧТО МЕНЯ УДЕРЖИВАЕТ В САМОМ ПЛОХОМ ТЕАТРЕ МОСКВЫ, И Я ВСЮ НОЧЬ НЕ СПАЛ

 Ирина: - Какие новые элементы привнесены в вашу сценическую версию спектакля "Собачье сердце"? В афише сказано, что в нем есть место даже эротическим мотивам…

- Нет-нет, какая еще эротика? Когда берется такое классическое произведение, то в нем обязательно есть то, что режиссера волнует лично. Никакая эротика, ни даже социальные мотивы меня не волновали. Здесь есть ответственность ученого за то, что он делает. Шариков же ему говорит справедливо: "Почему вы не спросили разрешения на операцию ни у меня, ни у моих родственников?". Если этот вопрос развивать, то мы увидим, что это галилиевская тема, сахаровская тема – ведь Сахаров тоже сначала изобрел водородную бомбу, а потом стал от нее отрекаться. Главная идея спектакля в том, что не смотря на то, что Преображенский сказал "финита", Борменталь не остановился и уже в этом спектакле он производит клонирование овечки, потом человека. Человек – такое существо, которое будет стремиться к познанию, экспериментам, чем бы чревато это не было и какая бы моральная или нравственная преграда не стояла перед ним. И меня, как человека, воспитанного в Театре на Таганке, волнует момент, связанный с ответственностью – врача, художника, поэта, режиссера… Поэтому было интересно ставить этот спектакль. А вот в замечательном фильме Владимира Бортко "Собачье сердце" очень сильна социальная составляющая – Шариковы, которые заполнили наше жизненное пространство от Владивостока до Кремля.

Алексей: - 18 июля вы назначены руководителем Театра на Таганке сроком до 15 октября. При этом, как известно, эту дату вы определили сами. Почему же только до 15 октября, учитывая, что половина из этого срока – театральные каникулы?

- Почему? Да потому что я вообще не хотел и не хочу брать на себя ни директорство Театра на Таганке, ни художественного руководства ним. Я не считаю, что это – путь к спасению Театра. Потому что с уходом великого Мастера, Театр заканчивается. Театр родился при Хрущеве, приобрел популярность при Брежневе…Его историческая миссия сыграна не вчера, а позавчера. Театр будет и дальше жить и развиваться, но уже по-другому. А я только помогу пройти ему некий кризисный промежуток времени – провести отпуск, войти в новый театральный сезон, благополучно его провести в 2012 год. А там уж видно будет. Потому что Юрий Петрович Любимов жив, в полном здравии и энергии. И когда ты читаешь заявления министра культуры о том, что у него есть все полномочии вернуть Юрия Петровича на должность художественного руководителя Театра на Таганке, то у меня возникает вопрос: "Кто ему эти полномочия дал?". Но если он так говорит, значит, кто-то ему их дал. А труппа не хочет видеть Любимова ни художественным руководителем, ни директором. И если эта попытка таки будет предпринята, то я боюсь очередного грязного скандала. Уходя, уходи. Хотя, это – позорная страница для всех. Так история великого театра не заканчивается. Но "шерше ля фам".

фото Павла ДИНЦА

Идентичное тому, что происходит сейчас с Таганкой происходило в 90-х годах, когда состоялся раскол и часть труппы под руководством Губенко образовала новый театр "Содружество актеров Таганки" и заняла новое здание на Таганке, оставшаяся часть труппы во главе с Любимовым осталась в старом здании. Речи и поступки одинаковы. Только тогда Любимов потерял полтеатра, а сейчас – весь. Например, причина изгнания Эфроса с Бронной (Натан Исаевич Эфрос – в 1967 году стал режиссером Московского драматического театра на Малой Бронной – прим. авт.) была не в директоре Когане и не в Дурове, а в женщине. Но это опускается как бы. И сегодня произошло тоже самое: первое условие, которое мне, как руководителю Театра, выдвинула труппа – это убрать женщину из Театра. Женщину, которая ненавидит русское, которая дошла до ручки, и это беспредельное хамство уже дальше терпеть было нельзя. А конфликты у режиссера с актерами были всегда, ведь вообще взаимоотношения режиссера и труппы – это невидимые миру слезы. Это естественное состояние театра. Любого! Кстати, в сентябре Юрию Петровичу Любимову уже исполнится 94 года! "Иных уж нет, а те далече" - вот, чтобы он сказал лет пятьдесят назад. Один из старых артистов – Золотухин, которому за семьдесят. Как мне сказали в Департаменте: "Мы в 70 вообще-то не принимаем на работу". И они правы абсолютно! Любимов организовал Театр в 47 лет, а мне в 70 лет браться за чужие горшки…Зачем? 94 года – это уже не вчерашняя и даже не позавчерашняя эпоха. Я то еще об этом помню, а вы – даже не знаете. Вот, кстати говоря, ваша коллега из "Комсомольской правды" берет у меня интервью в гримерке накануне моего 70-летия. И пока её помощник готовит освещение, она спрашивает: "Валерий Сергеевич, что вас удерживает в самом плохом театре в Москве?" Я говорю: "Что?! Вон отсюда! Вон!". Она расплакалась, стала исправляться: "Ну, не самый плохой, ну один из самых плохих". А я ночь не спал после этого. Но в чем она виновата, скажите мне? Она видит эту Таганку, эту продукцию Театра сегодняшнего, она же не знает Театра того, великого. Поэтому это – трагический процесс, для меня самого, в первую очередь, как для свидетеля

ЛЮБИМОВ – НЕ ТАКОЙ ДУРАК, ЧТОБЫ РАЗРУГАТЬСЯ С АКТЕРАМИ ЗА 20 ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ

- Попытаетесь вы решить проблему с невыплатой задолженностей по зарплате труппе, из-за которой на гастролях в Чехии у Любимова возник конфликт с актерами?

фото Павла ДИНЦА

- Да неужели вы думаете, что Любимов такой дурак, что разругался с актерами из-за 20 тысяч долларов? Конфликт лежит совсем в другом, о нем я говорить не хочу, а вся эта мелочь – так, для отвода глаз.

- Кто же осуществит художественное руководство вашего родного Молодежного театра в Барнауле, пока вы находитесь в Москве?

- Ну, художественным руководителем можно быть в четырех, пяти, шести театрах. Руководить-то у нас все умеют! (смеется) Там-то я на постоянной основе, а в Театре на Таганке я – по просьбе труппы, чтобы никаких неожиданностей не случилось, чтобы в самом начале сезона какой-нибудь "Омон" нас бы не пустил в театр. Всякое же может случится…

Николай П.: - Расскажите о последнем, 17-м томе своих дневников, выпущенном совсем недавно.

- Называется он "Живаго". Каждый том моих дневников озаглавлен тем периодом, который, преимущественно, в этой книге освещен. Например, "Бумбараш и другие" касается периода, когда снимался фильм "Бумбараш", "Возвращение Живого" - про тот период, когда Любимов вернулся из эмиграции и восстанавливал спектакль "Живой", "Живаго" о читках, репетициях и премьере спектакля "Живаго" в Вене и в Москве.

ИНТЕРНЕТ НЕ ЛЮБЛЮ И ДОМА ЕГО У МЕНЯ НЕТ ПРИНЦИПИАЛЬНО

- Скажите, кого вы видите читателем своих дневников? Есть ли некий собирательный образ?

фото Павла ДИНЦА

- Я не задумывался над этим. Потому что это – эксперимент и над собой и над своим временем,  и над своими мыслями. Наиболее ценный собеседник – это то, которому ты можешь что-то открыть. Ведь особенность дневника в том, что там многое зашифровано и его надо уметь читать между строк, и иногда решение загадки, заданная на одной странице, таится сзади, а, может быть, еще впереди…Ведь со временем, при написании, появляется внутренний цензор.

- Принцип философии самопознания, который лег в основу дневников – "Через себя, познаю мир" сформулировали самостоятельно или кто-то из древних вдохновил?

- Процитирую моего же персонажа Маркиза де Сада: "Чтобы суметь отличить истину от неправды, нужно познать себя. Я себя не познал. Если порой мне кажется, что я обнаружил истину, то я тотчас в ней сомневаюсь и разрушаю собственное построение. Все, что мы делаем в жизни, каждое наше действие – есть лишь галлюцинации, зыбкая тень того, что нам хотелось бы сделать. Единственная реальность – это изменчивость наших познаний".Я, например, не знаю, кто я – палач или жертва. На одной странице своих дневников я – палач, а на другой – жертва.

фото Павла ДИНЦА

 Лариса Иванчук: - ваши дневники выкладываются в Интернет для бесплатного скачивания по вашему согласию?

- Нет! Я об этом ничего не знаю. Я не люблю Интернет, никогда туда не захожу, у меня его дома поэтому нет и не будет принципиально.