Столкновение с Европой: почему многим украинцам не подошла жизнь за границей «на всем готовом»
Несмотря на то что власти рекомендуют повременить с возвращением в родные города, украинцы хлынули домой сплошным потоком. Желающих вернуться так много, что, по данным Госпогранслужбы, время от времени число въехавших в Украину превышает число выехавших.
Причины возвращения у каждого свои – кто-то тоскует по дому и привычному комфорту, а у кого-то закончились деньги. Но, возможно, глобальная причина заключается в другом: сегодня миллионы наших сограждан на собственном опыте убедились в правильности известного совета - не путать туризм с эмиграцией.
Не туризм
Итак, оказалось, что эмиграция - это совсем не то, что приехать на несколько дней и «окунуться в европейскую жизнь». Помню, как наши друзья впервые приехали на неделю в Лондон, и им было настолько лень разбираться с системой оплаты общественного транспорта, что всю неделю они проездили на такси.
Сейчас так не получится, так что с билетами на автобус придется разбираться. А еще – решать бытовые вопросы, трудоустраиваться или становиться на биржу труда, искать врачей, общаться с чиновниками, покупать продукты с незнакомыми названиями и обнаруживать, что это совсем не то, что вы подумали вначале.
- В соцслужбе, куда пришли за оформлением документов, внезапно может оказаться, что никто не разговаривает ни на украинском, ни на русском, ни на английском.
- Оплатить связь невозможно, потому что это можно сделать только с местного счета, а его у вас нет.
- Банковскую карту выдадут не как у нас в ПриватБанке через 5 минут, а спустя три недели и три прихода в банк. (И это еще быстро! – Ред.) В первый приход пишете заявление на проверку, во второй – заявление на открытие счета, в третий – на выпуск банковской карты. И уже потом ждете, когда ее выпустят.
- Или, например, лекарства. Почти все – по рецепту. Рецепт выписывает семейный врач. Семейный врач положен только застрахованным. Застраховаться можно только после регистрации. А зарегистрироваться – после подачи документов на ВНЖ (временное убежище и т.д.) и заключения официального договора аренды, который подтвердит, что вы живете именно в этом районе. И как вы думаете, когда удастся купить лекарство?
- Я привыкла, что могу найти в интернете любую информацию за считаные минуты, но оказалось, что в другой стране это большая проблема, - рассказывает знакомая. – По-видимому, здесь по-другому формируются запросы. Два месяца я не могу найти бассейн для ребенка, который ему необходим, тогда как в Киеве решила бы этот вопрос за пару кликов. Уже нахожусь в предвкушении, как буду искать сантехника или электрика, если не дай бог что-то сломается.
Гуманитарная помощь – это отдельная история, которая, как оказалось, подходит далеко не всем. Удержаться в «золотой середине» - то есть взять то, что нужно и когда это действительно нужно – удается далеко не всем. Многие впадают в крайности. Одни берут все без разбора по принципу «дают – бери» и очень рады, что уже второй месяц удается жить на всем готовом. Другие, наоборот, не могут перебороть неловкость и взять что-то бесплатно, поскольку понимают, что ничего бесплатного в нашей жизни нет. За пачку этого печенья или пакет стирального порошка просто заплатил кто-то другой, и бесконечно так продолжаться не может.
Переселенцы проживают в очень разных условиях, и здесь нет никакой совокупности, за исключением того, что кому-то повезло, а кому-то – нет. Фото: REUTERS/Тоя Сарно Джордан
Социальная смерть
У одного блогера прочитала, что эмигрант фактически переживает социальную смерть, поскольку у него нарушаются все алгоритмы взаимодействия с окружающим миром. Чужое все: язык, круг общения, шутки, менталитет, быт, уклад жизни, продукты. Причем в режиме 24/7. Нет друзей, нет коллег, нет родственников. В чужой стране даже привычный борщ приготовить не получится, поскольку все другого вкуса – и мясо, и овощи, и вода.
Добавьте сюда то, что переселенцы находятся в очень разных условиях, и здесь нет никакой закономерности, кроме того, что кому-то повезло, а кому-то – нет. Одним удалось снять жилье, аренда которого даже частично или полностью компенсируется государством. Другие неделями со стариками и детьми ночуют на матрасах, уложенных на полу местной школы.
Но домой (то есть в привычные алгоритмы взаимодействия) хотят и те, и другие.
- 5 марта я внезапно осознала, что мне придется уехать из Киева, чтобы вывезти 10-летнего сына, - рассказывает подруга. – Собрались буквально за пару часов и уехали в Словакию, где нам пообещали жилье знакомые мужа. Но когда я приехала, выяснилось, что они имели в виду предоставление жилья на пару дней, пока мы себе что-нибудь не подыщем. Несколько дней мы ночевали на полу в центре для беженцев, а потом нас отправили в загородный отель. Небольшая комната со своим санузлом, общая кухня и потрясающая природа – после недели ночевок на полу эти условия показались раем. Но прожить в этом «раю» я смогла всего 10 дней.
Подруга признается, что очень тосковала по всему – по перекурам на лестничной площадке с соседкой, по пробкам на столичном проспекте Победы и даже по перепалкам с мамой. Поэтому, как только российские войска отбросили от Киева, она вернулась обратно.
- Работаю, соседи потихоньку возвращаются, а у сына с понедельника начинаются тренировки по футболу, - говорит подруга. - Жизнь в Киеве налаживается, и для меня эта жизнь точно лучше, чем в загородном отеле спокойной Словакии.
Синдром беженца
Сегодня в вынужденной эмиграции в разных странах – Польше, Чехии, Венгрии, Словакии, Португалии, Литве, Эстонии, Австрии – находятся десятки моих знакомых. И я заметила такую закономерность: лучше всего к новой жизни адаптируются те, кто не ставят себе долгосрочных целей, а просто занимаются повседневными делами – работают, решают бытовые вопросы, учат новый язык, заводят новых знакомых.
Это вполне объяснимо: горизонты планирования сегодня сократились до минимума как у тех украинцев, кто остался дома, так и у тех, кто уехал. И постановка себе вопросов вроде «зачем мне учить словацкий, ведь он мне, кроме Словакии, нигде не пригодится?», «зачем мне новые друзья в этой стране, ведь я не собираюсь здесь оставаться?», «зачем мне искать работу, ведь через неделю-другую я уеду?» - это путь в никуда.
Мой приятель, который уже семь лет живет и работает в Польше, разместил в своем доме и домах своих партнеров по бизнесу полтора десятка украинских беженцев. За каждого он чувствует личную ответственность и очень переживает, что все эти люди фактически провели два месяца в Польше впустую.
- Когда мы с женой 7 лет назад приехали в Польшу, мы знали, что по возможности останемся здесь навсегда, поэтому работали по 15 часов в сутки, учили язык и пытались ассимилироваться всеми доступными способами, - говорит Михаил. – Я понимаю, что в феврале-марте большинство прибывали сюда в совсем другом состоянии и с совсем другим настроением, и, к сожалению, спустя два месяца они не смогли себя пересилить. За это время они могли бы оформить документы, получить какое-то пособие, устроиться на работу, отдать детей в детский сад, в конце концов, походить на языковые курсы, но предпочли «сидеть на чемоданах» в ожидании того, что вот-вот уедут домой. И, кстати, половина уже уехали.
Знакомая психолог пояснила: все это проявления синдрома беженца. Синдром беженца – это эмоциональное состояние, вызванное тяжелыми переживаниями по поводу потери привычной жизни. В таком состоянии люди не могут смириться с переездом, не создают новых опор и не налаживают новые социальные связи. Они просто не пускают новую реальность в свой внутренний мир, и у них только одно желание: пусть все станет, как раньше!
К сожалению, все мы понимаем, что «как раньше» уже не будет. Но вынужденная эмиграция помогла многим в очередной раз убедиться, какой счастливой была наша жизнь и как нам повезло жить в родной стране. Да, «как раньше» не будет. Но, возможно будет лучше, чем раньше, потому что мы восстановим свою страну общими силами: силами тех, кто не уезжал, силами тех, кто уже вернулся, и силами тех, кто обязательно вернется, потому что не мыслит своей жизни без Украины.
