Уголовному делу по гибели туристов доверять нельзя
Среди ночи дятловцы по неясным причинам разрезали палатку и убежали в лес без верхней одежды и обуви. Шестеро умерли от переохлаждения, а у троих обнаружили смертельные травмы. Причины трагедии так и не были установлены, уголовное дело прекратили и засекретили.
Мы отыскали очень важного свидетеля той трагедии - Евгения Окишева, курировавшего следствие по гибели туристов. Удивительно, что этот человек дожил до наших дней, в то время как все работники Свердловской прокуратуры того времени уже давно умерли. Окишеву 94 года. В 1959 году он был заместителем начальника Следственного отдела прокуратуры Свердловской области. Экс-следователь по особо важным делам Прокуратуры СССР, а ныне адвокат, Леонид Прошкин заинтересовался столь важным свидетелем и встретился с Евгением Федоровичем, а мы записали их разговор. Ведь, пожалуй, впервые уголовное дело взялись обсудить на профессиональном языке два специалиста. Раньше исследователи лишь изучали документы, интерпретируя их на свой лад.
Л. Прошкин: - Уголовное дело по гибели дятловцев я изучил полностью. И у меня к вам такой вопрос: номера у дела почему нет?
Е. Окишев: - Не знаю, почему так получилось. Может быть, из-за того, что позже дело переиначили?
- Судя по документам, дело сначала вел прокурор города Ивделя Темпалов. А потом вдруг его стал вести областной прокурор-криминалист Иванов. Но в деле нет ни одного постановления о принятии дела к производству!
- Все процессуальные документы были! Я это прекрасно помню.
- А постановления о назначении экспертиз? Ведь их тоже нет.
- Все эти документы были. Иначе эксперты не стали бы работать. Я не знаю, куда они делись. Может быть, были потом изъяты?
|
"НАМ БЫЛО ВЕЛЕНО ВСЕ ПРЕКРАТИТЬ"
- Я долго сидел на убийствах как прокурор-криминалист Кемеровской области. И я не знаю ни одного случая, чтобы прокурор области присутствовал при вскрытии. А по делу дятловцев почему-то прокурор Свердловской области Клинов приехал в Ивдель и пробыл три дня в морге при вскрытии пяти тел.
- И на моей практике это был единственный случай.
- Это означает, что расследованию придали особую значимость?
- Это означает, что дело было взято на контроль партийными органами. Причем не только областными, но и центральными. Клинов раньше работал в обкоме партии, он имел связи там. Поэтому ему подсказали - займись этим делом сам, потому как там все серьезно. Тот же Ештокин (второй секретарь обкома в 1959 году. - Авт.) мог или еще кто-то. Или сам Кириленко (первый секретарь обкома. - Авт.). Кириленко потом перевели в Москву, кстати. Что касается вскрытия, то, я помню, этот вопрос обсуждался. И кто-то из нас должен был присутствовать в морге. Я помню, что Клинов сказал, что все сделает сам.
- А почему, когда растаял снег, на перевале не был проведен повторный осмотр места происшествия? Ведь эти осмотры дают больше результатов.
- Когда у нас возникла версия военных испытаний, мы планировали повторно выехать на место происшествия вместе с солдатами. И там, по мере того как будет сходить снег, сделать детальный осмотр. Мы даже в план следственный так записали. Хотели изучить вещи, палатку на различных экспертизах. Но ничего не получилось.
- Почему?
- Табу! Нам запретили. Поэтому и повторного осмотра не было.
- Из-за этого и на радиацию местность не проверяли, когда были найдены последние четыре трупа?
- Мы местность на радиацию не проверяли. Но она точно была, потому как, после того как нашли последние четыре трупа, всех людей, которые прикасались к вещам на перевале, на экспертизу по радиоактивности отправляли. А к нам приехал зампрокурора РФ по следствию Ураков. Взял дело. И поехал вместе с Клиновым в обком, и Иванов с ними. Когда Иванов вернулся, он сказал мне - есть указание прекратить дело. Стали мы с ним обсуждать, как прекратить, по каким мотивам. Ведь девять трупов!
- Да, и дело возбуждено по трупам!
- Да. Тогда не было еще известно о заражении радиоактивностью. И решили мы с Ивановым в отношении руководителей организаторов турпохода прекратить дело, а трупы оставить. А после я получил прямое указание от Уракова: родственникам объяснять, что это был несчастный случай. Нам всем тогда показалось происходящее странным. Мы решили, что все было связано либо с ракетами, либо с какими-то испытаниями. Но больше мы при всем желании не могли сделать. И дело у нас уже забрали. Мог бы Ураков, конечно, все прояснить, но не стал. Ведь он прямо получил указание от Генеральной прокуратуры, а те тоже от кого-то свыше. Потому что ведь дело было в самом разгаре, когда вдруг появился Ураков и все закрыл.
|
"В НОЧЬ ТРАГЕДИИ БЫЛО ХОЛОДНО"
- Скажите, погодные условия на момент гибели исследовались?
- Конечно! Я помню, это была очень низкая температура и пронизывающий ветер. Был такой документ.
- А сейчас его в деле нет. И это существенный момент.
- Я помню, было подробное описание снега, следов на склоне. Снегопад, по-моему, прошел уже позже трагедии. Когда Иванов с перевала вернулся, он подробно докладывал мне. И мы с ним версии обсуждали. Очевидно, что в панике ребята покинули палатку, полураздетые выскочили. И обгоревшие спички под кедром, и попытка там разжечь костер…
- В постановлении о прекращении дела по поводу гибели туристов говорится, что это последствия непреодолимой силы. Что понималось под этой фразой?
- (Окишев тяжело вздыхает.) Что может сказать следователь, если версии до конца не проверены? А основную версию, основанную на радиоактивности, вообще не дали разработать. Ведь откуда в чистом поле радиация появилась?! Испытания какие-то проводили, я уверен.
|
"ЯДЕРНЫЙ ПОЛИГОН С КАВКАЗА МОГЛИ НА УРАЛ ПЕРЕНЕСТИ"
- Ну приказали - не лезьте, табу. Но ведь, как правило, такие слова обостряют человеческий интерес: а что же там все-таки произошло? Да, официально нельзя, но интересоваться все равно будешь.
- В связи с этим я и стал интересоваться. Не было ли каких-то испытаний? И тогда мне подсказали специалисты-атомщики, что в одной из кавказских республик был полигон для испытаний атомного оружия. Но в конце 50-х действовал международный мораторий (см. "Справку "КП") на испытания. А об этом конкретном полигоне знали западные спецслужбы и держали его под прицелом. И мы с Ивановым стали подозревать, что не перенесли ли эти испытания на Северный Урал. Там же тоже горная местность. В радиусе 100 - 150 километров ни людей, ни жилья. А у этого специалиста-атомщика, не помню его фамилию, я поинтересовался: могли быть испытания во время моратория? Он улыбнулся, а потом сказал: вы знаете, давайте эту тему закроем, я не могу об этом рассказывать.
- Давайте снова к делу вернемся. У меня ощущение, что его хорошо почистили. Ведь нет номера дела, нет экспертиз, нет процессуальных документов. Непонятно, кто расследует дело. Темпалов возбудил сначала, а потом его допрашивают. Вот такого быть не может.
- Да! Это вовсе не дело в полном смысле слова, это какие-то отрывки, которые решено было оставить, потому что они не вызывают подозрений. А по этим крохам дела нельзя было какое-то решение принимать. Халтура полная.
- Но ведь есть опись, и она составлена Ивановым!
- Так если начальство приказало, что дело должно быть описано именно так. Что тут можно поделать?
"ТАМ МОГЛИ КОЕ-ЧТО УЖЕ ПОПРАВИТЬ"
- А вот прокурор области подписывал постановление. Он знал его содержание? Мог ведь подмахнуть не глядя.
- Э-э-э нет. Текст постановления мы с ним согласовывали. Ведь мы-то были связаны по рукам и ногам. И мы должны были прекратить дело, имея девять трупов, но не зная причины гибели. И вот мы пришли к прокурору Клинову и спросили его: согласны ли вы именно так прекратить - в отношении руководителей, которые проявили халатность? Он развел руками и сказал: а другого выхода у нас и нет! И я вам вот еще что скажу: попадись мне такой следователь при ином раскладе событий, за такое постановление я бы следователя выгнал с работы. Есть трупы, а наказывают людей, не имеющих к ним никакого отношения. А знаете, как мы с Ивановым болезненно восприняли команду Уракова. У нас самый разгар, а нам по рукам дали. Клинов нас собрал и сказал - закругляйтесь, надо выполнять команду начальства, и больше никаких разговоров. Вот тогда и возникла у нас "непреодолимая стихийная сила".
- Опять о радиоактивности. Я уверен, что тогда исследование местности на радиацию проводилось. Но не в рамках этого уголовного дела.
- Конечно! Даже если речь шла об испытаниях каких-то, надо было улики уничтожить. Я не исключаю, что была команда какая-то. И там могли кое-что уже поправить. Потому что для нас с Ивановым все стало понятно, когда поднялся вопрос о секретности. И наша версия, связанная с полигоном, может оказаться верной.
- А в вашу бытность были дела, которые забирали в производство в прокуратуру республики или Союза?
- Не было. Дятловское дело в моей большой практике единственное, которое забрали в Москву. Можно догадываться, насколько оно было значимым.
ИЗ ДОСЬЕ "КП"
|
|
Леонид Георгиевич ПРОШКИН. Государственный советник юстиции 3-го класса. Почетный работник Прокуратуры РФ. На следственной работе с 1972 года. Работал прокурором-криминалистом в Кемеровской области. После был переведен в прокуратуру СССР и работал следователем по особо важным делам. Занимался расследованием событий ГКЧП в августе 1991-го, а также в октябре 1993-го. В 1996 году ушел на пенсию, последняя должность - замначальника Управления по расследованию особо важных дел Прокуратуры РФ. Адвокат Московской коллегии адвокатов.
| СПРАВКА "КП" | В 1958 году СССР, США и Великобритания договорились, что в течение нескольких лет не будут проводить испытания ядерного оружия. Все три страны соблюдали договор в 1959-м, 1960-м и в первую половину 1961 года. В середине 1961-го Хрущев нарушил мораторий. Из энциклопедии ядерного оружия и атомной энергетики. |
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Леонид ПРОШКИН - о встрече с Окишевым: "Беседа была весьма продуктивной"
- Евгений Федорович рассказал нам почти все, что помнит. Я задавал ему, как бывший прокурор-криминалист, много процессуальных вопросов. Он говорил четко и в деталях, но когда я его спросил, почему у дела нет номера, то он растерялся и не смог ответить конкретно. В деле нет документов о том, кто расследует это дело. Дело возбуждает прокурор Ивделя Темпалов. Некоторые следственные действия проводил следователь Ивдельского района Коротаев. Но он должен был быть в составе следственной группы, и в деле это должно быть как-то оговорено. Но этого нет. Но потом это дело расследует прокурор-криминалист областной прокуратуры Иванов. Это логично, но он должен был или принять дело к производству, или быть включен в состав следственной группы, которая, кстати, судя по документам дела, вообще не создавалась. А ведь дело было под контролем Прокуратуры РФ или даже Союза, а также обкома партии. И потому такие процессуальные упущения совершенно необъяснимы. Вернее, они могут быть объяснимы только одним - это муляж.
Дело возбудил прокурор Ивделя и расследовал его. А потом его допрашивают в качестве свидетеля, и он снова продолжает следственные действия. Это вообще недопустимо. И у меня такое ощущение, что, когда шло следствие, все уже было совершенно понятно. Люди работали, а кто-то где-то решал - все, что нужно, заберет из этого дела в свое дело, а все ненужное оставит в качестве болванки. Есть еще один момент, на который Окишев дал хороший ответ. Вот постановление о возбуждении уголовного дела по факту гибели туристов. А постановление о прекращении дела не по гибели людей, а в отношении работников УПИ. И там же сказано - туристы пали жертвами безымянной силы. Сам Окишев писал это вместе с Ивановым и согласовывал постановление с областным прокурором Клиновым. На мой вопрос, почему так была написана бумага, Окишев сказал: "Иного выхода у нас не было, ведь мы не расследовали гибель". У меня есть уверенность в том, что работники прокуратуры того времени ТАКОЕ постановление просто так не написали бы. И заслуга их даже в том, что они не побоялись написать такое постановление и не написали лжи. А ведь на них наверняка оказывалось давление. Встреча была весьма продуктивной. Я еще более утвердился в том, что есть еще одно уголовное дело, в котором расследовалась причина гибели туристов.
Подписывайтесь на нас в соц. сетях
