Режиссер Андрей Прошкин: "Бог - это не магазин чудес"
Про то, как больно совершать чудеса и как рубить людям головы перед камерой, мы поговорили с режиссером Андреем Прошкиным.
"ПРИЕХАЛ АДМИНИСТРАТОР, ВЕРНУЛСЯ ДРУГИМ ЧЕЛОВЕКОМ"
- Отчего вам, автору "Миннесоты" и "Спартака и Калашникова", вдруг пришла в голову мысль снять масштабную картину про Орду?
- Мне позвонили со студии "Православная энциклопедия". Они хотели снять картину о митрополите Алексии, и я приехал к ним с отказом. Подумал, что замышляется агитка. Но у нас состоялся очень хороший разговор, и все завертелось. Мы стали думать, кто это может написать. Вышли на Юрия Николаевича Арабова и уговорили.
- Сперва ваш отец снял фильм "Чудо" по книге Арабова, а теперь и ваш черед подошел - еще одна картина по его сценарию, тоже про чудо. Скажите, откуда у Арабова такая фиксация на чудесах?
- Он глубоко религиозный, воцерковленный человек. Но со своим художественным взглядом на мир. У него есть несколько тем, и одна из них - тема чуда как проявления Божьего в нашей жизни. Я сам - не воцерковленный, хотя ощущение, что не одни мы на этой земле, безусловно, во мне присутствует. Я считаю, что наша жизнь - это чудо. Мы ведь нигде больше не видим следов не то что разумной, а даже биологической жизни. Этот факт для меня сам по себе - достаточно серьезное доказательство.
Но... бессмысленно воспринимать искусство в лоб, впрямую. Это всегда метафора в той или иной мере. Я не считаю, что эта картина снята исключительно для воцерковленных людей, жаждущих чуда. Она мне кажется вполне человеческой.
- Вы верите, что можете совершить чудо?
- Нет. Так же, как и мой персонаж. Христианин не совершает чудес. Чудеса совершает Бог. Наша картина про то, что Бог не отвечает на просьбы и заказы. Алексий не просит о чуде в этот момент. Он просит совершенно о других вещах. Умирающий обгоревший человек, по которому стучит ледяной дождь, просит о спасении человека, который хотел его убить. А Бог дает такой парадоксальный ответ. Одна из прямых мыслей картины - Бог не отвечает на запрос. Одна из главных фраз картины - "если в Боге нет толка, зачем он тогда сдался?" Бог - это не магазин чудес. Это скорее некая вертикаль, куда должен стремиться человек. И то, что Алексий остается жить, - чудо, сам путь его - чудо. Приехал такой крупный администратор, вернулся другой человек.
"У СУХАНОВА ПРИНЦИП - В РАБОТЕ УХОДИТЬ ОТ СЕБЯ"
- Где вы нашли Розу Хайруллину?
- Сережа Февралев, наш художник, работал в Самаре, а Роза там долго играла. Когда он прочел сценарий, сказал: тебе обязательно надо встретиться с Хайруллиной. И я вдруг сказал: давай попробуем. Когда Роза пришла, сразу стало очень интересно.
- Ей полголовы выбрили для роли ханши.
- И она легко на это пошла! Роза - человек, который пойдет на все, если понимает необходимость и осмысленность этого шага. Для нее нет преград. Это далеко не частое свойство...
А что касается Максима Суханова, сыгравшего святителя Алексия, было понятно, что здесь не нужен иконный лик, смирение. А нужен какой-то мощный, интеллектуальный, непростой тип. В Максиме это есть. С ним было очень интересно, хотя не могу сказать, что просто. Он вахтанговской школы артист, что для меня не очень привычно... Но он обладает очень своеобразной личностью, которую эксплуатируют и в театре, и в кино, и он выдающийся мастер перевоплощения.
В жизни он человек невероятно яркий, а в работе уходит от себя. Грим для него - не способ спрятаться или уйти от ответственности - это способ докопаться до нутра. Кто-то идет от себя, а кто-то через внешность, пластику, голос. И Максим из таких.
|
"ПРИВЫЧКА К ЖЕСТОКОСТИ - САМОЕ СТРАШНОЕ"
- Мне ваш фильм очень напомнил "Апокалипсис" Мэла Гибсона. Там тоже действие разворачивается в страшно жестоком мире - с точки зрения убежденного католика Гибсона, в мире язычников, у которых нет Спасителя. И в Орде, и на Юкатане времен майя нет никакого сочувствия к другим людям.
- Это мир, который не понимает, что в нем нет любви. Что касается жестокости, она далеко не всегда проявляется во внешних зверствах - в отрубании голов и прочем. Есть психологическая жестокость. Один из самых жестоких кадров для меня - это когда в начале душат хана Тинибека. Все сидят и на это смотрят. Когда бросается девушка с криками, не выдержав, ее прижимают к полу, чтобы она не прерывала ритуала. Привычка к жестокости - это самое страшное.
- Город Сарай-Бату, где разворачивается действие, построен или нарисован на компьютере? И еще: у вас там одному персонажу отрубают голову. Как это технически сделать?
- Город был построен. Декорация осталась, в районе села Тамбовка. Он большой, но где-то нам приходилось что-то дорисовывать. А что касается головы - это довольно сложно: сцену сначала нужно продумать, разрисовать с компьютерщиками, предусмотреть подробные движения каждого персонажа, все движения камеры, затем во много слоев снять. Дальше начинаются компьютерные работы. Но ребята тщательно подошли и отрубили ее неплохо.
- Еще одна ассоциация, которую вызывает "Орда", - песня "Наутилуса" "Прогулки по воде". Там ваш тезка спрашивает Христа, как научиться ходить по воде, и получает ответ: "Видишь, там на горе возвышается крест?" В сущности, святитель Алексий получает точно такой же ответ, когда умоляет Бога помочь ему с чудом.
- Мы говорим о довольно сложных вещах. Если бы я был журналистом или философом, я бы писал тексты, как вы. Но я владею другой профессией, поэтому я снимаю фильмы. И когда мы сводим двухчасовую картину к двум-трем предложениям, получается такая пошлятина, что просто противно становится. Толстого однажды спросили, про что "Анна Каренина". Он сказал: "Чтобы мне вам ответить, нужно написать еще два тома".
Мне значительно интереснее, когда человек смотрит картину и у него возникают какие-то идеи. Ваше собственное представление о том, что вы увидели, имеет ничуть не меньше прав на существование, чем то, что мы в это вкладывали. Мы для себя это во многом сформулировали как некую встречу, столкновение двух цивилизаций - горизонтальной, где Бог есть Смысл, и вертикальной, где Бог есть Путь. В этом столкновении и возникают какие-то смыслы, их каждый считывает по-своему.
