Открыть памятник Искре и Кочубею помешала война
Василий Кочубей и Иван Искра в начале XVIII века представляли верхушку украинского казачества: Кочубей был генеральным писарем запорожского войска, Искра - полковником полтавским. Как известно, они дознались об отношениях гетмана Ивана Мазепы со шведским королем Карлом XII и решили донести об этом царю Петру I, невзирая на его политику жестокого притеснения украинцев. Однако царь настолько доверял тогда Мазепе, что воспринял сообщение его противников как клевету - и позволил гетману казнить их. Затем же, когда Мазепа уже открыто принял сторону шведов, Кочубея и Искру посмертно почтили, их могила в Киево-Печерской лавре была отмечена прочувствованной эпитафией... Этот сюжет приобрел особую известность благодаря поэме Пушкина "Полтава", в которой раскрыта и романтическая подоснова конфликта - любовная связь старого гетмана с юной дочерью Кочубея.
За памятник платили потомки
Первыми о возможности установить в Киеве памятник Кочубею и Искре заговорили местные активисты Военно-исторического общества в 1909 году, когда отмечалось 200-летие Полтавской битвы. Создали специальный комитет по постройке монумента, начался сбор пожертвований. Инициаторы, к слову, применили своеобразный способ поиска меценатов: они проследили родословную Искры и Кочубея, после чего разослали их потомкам письма с предложением внести посильную лепту в увековечение предков.
Городские власти, заявившие о своем содействии замыслу, предложили место под памятник вблизи царского дворца, в Мариинском парке. Однако в конечном счете выбор пал на свободную площадку у въезда на территорию Печерской крепости, в начале бывшей Никольской улицы.
|
Особенно увлеклись предполагаемым монументом представители шовинистических кругов. Для черносотенцев имя гетмана, поддержавшего шведов против царя Петра, было символом ненавистного им "малороссийского сепаратизма". Они намеревались придать открытию памятника Кочубею и Искре характер идеологического шоу. В планы входила торжественная церемония с участием представителей разных украинских регионов, где звучали бы заверения в верности Российской империи. Готовили к изданию популярные брошюры с прославлением увековеченных персон для бесплатной раздачи учащимся.
Гильзы для статуй
Когда накопилась нужная сумма, комитет привлек к созданию скульптуры ваятеля-аматора, офицера Петра Самонова. В марте 1913 года его проект был одобрен самим царем Николаем II. А в декабре того же года в Петербурге были отлиты статуи, обошедшиеся в 11 тысяч рублей. Любопытно, что при отливке были использованы 450 пудов латунного лома - стреляные гильзы от снарядов, предоставленные киевскими артиллеристами.
Весной 1914-го скульптуры доставили в Киев и установили на заблаговременно приготовленный пьедестал из гранитных глыб. Искра и Кочубей были изображены в тот момент, когда они договариваются между собой написать послание царю Петру. Подробности всей истории излагались в тексте на мраморной плите, прикрепленной к постаменту.
Памятник обнесли металлическими цепями, прикрепленными к каменным столбикам. Рядом стояло небольшое служебное помещение, оформленное как крестьянская хата.
|
Пушка смотрит не туда
Начало Первой мировой войны и всеобщая мобилизация застали статуи ожидающими открытия и укутанными в белое полотно. Понятно, что киевским властям сразу стало не до нового монумента. Мэр Ипполит Дьяков так и сообщил комитету по постройке, что "ввиду обстоятельств военного времени и необходимости принять меры к сохранению денежных средств городским управлением сделано распоряжение о том, чтобы никаких новых работ, не вызываемых крайней нуждой, не начинать", - из-за этого не представлялось возможным завершить мощение площади вокруг памятника и разбивку газона. Ожидаемое торжественное открытие не состоялось.
Надо признать, что киевляне, каких бы они взглядов ни придерживались, дружно высмеивали новый монумент. В разных публикациях его называли "бесцветным", "бездарным", "уродливым", "убогим", "опереточным", "никому не нужным"... А после падения монархии, создания Центральной Рады и провозглашения Украинской Народной Республики официальное отношение к Мазепе повернулось на 180 градусов. Теперь изваяние Искры и Кочубея и вовсе оказалось неуместным. Весной 1918-го Министерство внутренних дел УНР выступило с предложением уничтожить эти скульптуры, переплавив их на пушки или мелкую монету. Правда, до поры до времени статуи оставались на своем постаменте, но затем за дело взялась советская власть. Она причислила монумент Кочубея и Искры к "памятникам царским слугам", так что городская коллегия коммунального хозяйства постановила принять меры к ликвидации статуй до Первомая 1919 года.
Некоторое время пьедестал оставался пустым. Но в 1923 году на нем установили пушку, из которой, согласно официальной версии, революционные рабочие-арсенальцы отстреливались от войск Центральной Рады. Заменили и плиту с надписью.
К слову, на период гитлеровской оккупации пушка покидала пьедестал. Потом ее вновь установили, несколько изменив положение. И с тех пор орудие почему-то нацелено именно на стены корпусов завода "Арсенал". А улица, начинающаяся от нынешней Арсенальной площади, с недавних пор носит имя гетмана Мазепы.
КСТАТИ
Скульптор-подполковник
Автор статуй Кочубея и Искры Петр Самонов был профессиональным военнослужащим. Он состоял в кавалерии и дослужился до звания подполковника, потом стал военным педагогом. Одновременно на любительском уровне занимался скульптурой. Слава пришла к Самонову после того, как он неожиданно для многих выиграл конкурс на проект памятника генералу Скобелеву в Москве. Созданное скульптором-офицером конное изваяние отважного военачальника было подчеркнуто динамичным: Скобелев на вздыбленном скакуне рвался вперед, высоко занеся саблю. В сочетании с "модерновым" пьедесталом, на котором располагались пешие солдатские фигурки, памятник выглядел довольно-таки аляповато, и москвичи ехидничали по его поводу не меньше, чем киевляне – по поводу скульптуры на Печерске. Монумент Скобелева, открытый в 1912 году, простоял недолго; теперь на его месте перед зданием Моссовета восседает на коне бронзовый Юрий Долгорукий. А сам Самонов после революции эмигрировал и умер в 30-е годы в Югославии.
0
