Преступление и наказание по-киевски
Убийство дворян Островских
В начале прошлого века одним из наиболее талантливых и энергичных киевских детективов был Николай Красовский (некоторое время он руководил сыскным отделением местной полиции). Проведенные им расследования позволяли находить преступников даже в самых запутанных ситуациях.
Среди громких преступлений, совершенных в нашем городе в начале прошлого века, особое место занимало убийство дворян Островских. Глава семьи был чиновником среднего достатка, имел скромные сбережения. Жил он в неказистом двухэтажном доме на углу улиц Мариинско-Благовещенской (сейчас - Саксаганского) и Караваевской (Льва Толстого; теперь на этом месте - советский многоквартирный дом с почтовым отделением). Среди уголовников возник замысел ограбить Островских. У них можно было кое-чем поживиться, а забраться к ним было куда легче, нежели в богатый особняк.
И вот в январе 1907 года несколько мазуриков отправились на "дело". Сначала они собирались только запугать и связать своих жертв. Но, боясь разоблачения, убили всех, кто был в квартире: самих супругов Островских, их кухарку, пришедшую к ним портниху и знакомого студента. Грабители унесли деньги и все ценное, что смогли найти.
Розыски тянулись года полтора. Напасть на след негодяев было нелегко, тем более что предпринимались попытки запутать следствие (так, одному из непричастных уголовников подкинули ложные улики, а потом донесли на него как на убийцу).
Но Красовский, которому поручили расследование, оказался на высоте. Используя свои связи в криминальном мире и умение "разговорить" подследственных и свидетелей, тщательно анализируя даже малозаметные подробности, он отыскал настоящих виновников трагедии.
В итоге четырех непосредственных убийц повесили, троих пособников отправили на каторгу.
|
Глаз - алмаз
Профессиональное отношение к своим обязанностям было присуще и рядовой агентуре киевских сыскарей. Они нередко проявляли усердие и бдительность. Это позволяло предотвратить не одно преступление.
К примеру, в ноябре 1903 года один из сыскных агентов обходил толкучий рынок на Подоле. Его наметанный глаз зафиксировал какого-то субъекта, продававшего тулуп. Сыщик был уверен, что лицо торговца знакомо ему по фотокарточке, которую в свое время показывали всей агентуре. То был бандит-рецидивист Николай Кривуша, известный полиции своими "подвигами" в разных городах - кражами, разбойными нападениями, убийствами (как раз незадолго до описываемого случая он стрелял в офицера, пытавшегося его задержать). Любопытно, что этот отъявленный уголовник был сыном видного юриста, его брат служил прокурором в столичном окружном суде.
Агент знал, что Кривуша может быть вооружен. Поэтому сыщик вел себя осторожно: зашел сзади, вцепился в руки преступника и закричал: "Убийца, держите его!" Публика помогла агенту, Кривушу связали и препроводили в участок. Хотя бандит решил притвориться помешанным и в протоколе о задержании поставил подпись "Царь Соломон II", но это его не спасло. Благодаря зоркому глазу и находчивости сыщика полиция и общество смогли надолго отдохнуть от злодеяний Кривуши.
|
Околоточный вне подозрений
При всей добросовестности прежних криминалистов приходится отметить, что им не чужда была особенность, характерная и для нынешней юстиции: "своих", даже крепко проштрафившихся, нередко щадили. Один из примеров такого избирательного правосудия попал даже в художественную литературу.
В знаменитой повести Александра Куприна "Яма", материал для которой писатель собирал в киевских домах терпимости, действует полицейский Кербеш - околоточный надзиратель пресловутых "Ямок". Автор рисует его портрет: "Это атлетический человек, он лысоват, у него рыжая борода веером, ярко-синие сонные глаза и тонкий, слегка хриплый приятный голос".
В повести Кербеш предстает, прежде всего, циничным и наглым взяточником. Однако, по словам Куприна, за ним водились дела посерьезнее: "Весь город знает, что два года назад он женился на богатой семидесятилетней старухе, а в прошлом году задушил ее; однако ему как-то удалось замять это дело".
История эта - не выдумка писателя. Она произошла на самом деле в 1900-1901 годах и вызвала отклик в киевской прессе. Настоящее имя околоточного - Евгений Кербашев. Этот рыжий здоровяк женился на домовладелице Акулине Белоносовой, которой принадлежала усадьба на Ямской улице. Она была на 30 лет старше Кербашева. Вскоре Акулина скончалась, а ее недвижимость согласно завещанию перешла к околоточному. Однако сестра умершей настаивала на проверке подлинности завещательного акта. Оказалось, что завещание старухи буквально накануне ее смерти было изменено: сначала она отписала усадьбу сестре, но потом появился документ в пользу мужа. Как установило следствие, покойная даже не была у нотариуса - для заверки нового завещания к нему привели подставное лицо!
Такой ход событий вызвал сомнения в естественной смерти богатой женщины. Была проведена эксгумация ее захоронения. Но все же суд оправдал Кербашева ввиду "недоказанности его преступлений"...
КСТАТИ
Укушенный портной
В любой, даже самой трагической истории может появиться элемент фарса. Так случилось и в деле об убийстве Островских. В феврале 1907 года, когда следствие по кровавому преступлению шло полным ходом, в Лыбедской полицейский участок явилась некая Пилецкая, жена портного с улицы Несторовской (Ивана Франко). Она заявила, что в убийстве принимал участие ее муж, Франц Пилецкий.
Полиция тут же нагрянула к портному с обыском. На чердаке у него нашли в сундучке кинжал. При личном осмотре Пилецкого обнаружилось, что его руки и шея покрыты недавними царапинами и следами от укусов. Все это, естественно, вызвало у следователей самые серьезные подозрения. Пилецкого арестовали, хотя он истово уверял, что не имеет никакого отношения к убийству.
Однако уже на следующий день после ареста мужа Пилецкая опять пришла в участок и взяла назад свое заявление. Как оказалось, она попросту крепко поссорилась со своим благоверным и захотела его таким образом проучить. Что же касается укусов и царапин, то... их нанесла портному она сама при недавнем "выяснении семейных отношений".
0
