Дарья АСЛАМОВА: Счастливый брак на две страны
Кто-то находит его совсем рядом, а кто-то устремляет свои взоры за границу. Ведь всегда хорошо там, где нас нет. А где нас нет - и мужчины поярче, женихи побогаче. Как складывается жизнь у наших дам с заморскими принцами? Мы попросили нашу журналистку Дарью Асламову, которая вот уже много лет замужем за иностранцем, дать советы нашим читательницам о том, как выйти замуж за гражданина другой страны, и, самое главное, сохранить его, а получили такую вот исповедь...
Любовь с дистанционным управлением
Мои чемоданы долго не живут. Каждые полгода я отправляю на свалку очередного китайского «дружка» с оторванной ручкой и сломанным замком. Моя естественная среда обитания - международные аэропорты, где я наспех крашу ресницы в туалете, выливаю на себя флаконы модных духов в дьюти-фри и вымазываю на руки кремы из рекламных баночек. Золотые карточки крупных авиакомпаний, честно заработанные еженедельными перелетами, открывают для меня двери бизнес-залов по всему миру, где я тихо напиваюсь перед полетом, слушая, как солидные джентльмены ведут переговоры по мобильнику с Нью-Йорком, Лондоном или Шанхаем, а иногда от скуки флиртую с каким-нибудь командировочным в хорошем костюме, умело скрадывающем его уже наметившееся брюшко. Самый раздражающий вопрос моих новых знакомых: «А вы, собственно, где живете?» «Я на белом свете живу», - жалко огрызаюсь я. В самом деле, где же я живу, если мой ребенок в Москве, муж в Хорватии, а я в командировке? Самый популярный вопрос моих старых друзей: «Сколько дней в году ты видишь мужа?» «Десять дней в месяц, четыре месяца в году», - следует четкий ответ. Брак на расстоянии, любовь с дистанционным управлением. Стоят ли четыре месяца в году опасной, неодомашненной страсти восьми месяцев каменного воздержания, бессонных ночей, которые проходят в тщетной борьбе с бунтующей плотью, беспричинных слез, неистовой ревности, секса по телефону с собственным мужем и, как следствие, космических телефонных счетов? Прожив семь лет разорванной жизни, я отвечаю скептикам: да, стоит.
За все на свете приходится платить, и я честно плачу по счетам. Пачка транквилизаторов на столике, рюмка виски перед сном, выпитая в гостиничном номере (так становятся алкоголиками), холодная постель, где мне мучительно не хватает тяжести мужского тела на другой половине кровати. Когда совсем невмоготу, я спускаюсь в гостиничный бар, где одинокие командировочные мужчины сидят, согнувшись над своими стаканами, как парашютисты, ожидающие сигнала к прыжку. Сомнительный разговор, который не одобрила бы моя мама, мое двусмысленное «нет», иногда короткая борьба с настойчивыми мужскими руками у дверей моего номера, подлая слабость в коленках и хорошо знакомая потребность подчиниться чужому желанию. Но я теперь крепкий орешек. Начинаешь всегда с распутства, а заканчиваешь, как твоя прабабушка, храня верность одному-единственному мужчине.
Супружеская ночь в борделе
В ночных заведениях я мучительно скучаю по мужу. Ведь главная история моей жизни началась именно в баре отеля «Мариотт» - в единственном баре Исламабада, где иностранцам продавали спиртное и где я благодаря божьей прихоти встретила моего мужа Роберта. Этого бара больше нет. В прошлом году пакистанский террорист разогнал грузовик, доверху набитый взрывчаткой, и разнес к чертовой матери отель «Марриотт», отправив к аллаху десятки его постояльцев. Уже нет и моего любимого бара в отеле «Хайятт» в столице Иордании Аммане, где я встретилась с мужем после войны в Ираке. «Хайят» тоже взорвал исламский террорист. Зато все 94 отеля в 63 городах мира, где мы с мужем занимались любовью, крепко стоят на земле.
У нашей кочевой супружеской любви - сомнительный привкус придорожных мотелей, куда дальнобойщики приводят на ночь проституток, а портье с бегающими глазками спрашивает, на сколько часов (!) вам нужен номер, и требует деньги вперед. Самое потрясающее заведение на моей памяти - арабский хостел рядом с борделем «Красная Шапочка» в израильском городе Беэр-Шева. Местный таксист дважды спросил нас, действительно ли мы хотим ночевать в этом притоне. Нас мучило нетерпение, а роскошный отель в центре города с двухсотдолларовыми номерами был не по карману. «Плевать!» - сказала я. Мы заплатили тридцать долларов смуглому портье, который страшно удивился, узнав, что у нас есть багаж! В ванной комнате, где я плескалась перед ночью любви, из-за картонной перегородки доносилось пение нашего соседа, явно моего бывшего соотечественника. Справляя малую нужду, он фальшиво, но самозабвенно напевал песню олимпийского мишки: «На трибунах становится тише» (клянусь!). Пока я содрогалась от беззвучного хохота, за стенкой зашумел сливной бачок и раздался мужской крик: «Маша, что ты там копаешься?» В полночь наш притон агонизировал в дружном множественном оргазме. Из всех комнат благодаря акустике доносились стоны и крики, достойные самого жесткого порно, а в два часа ночи прямо под нашей дверью две русские проститутки подрались с пьяными клиентами, которые отказались им платить. Одним словом, это была очень веселая супружеская ночь.
Секрет и очарование браков на расстоянии в том, что вы навсегда остаетесь преступными любовниками, а не супругами, сохраняя обаяние непостоянства, неуверенности и даже некоей нелегальности ваших намерений. Минуя рутинную голгофу брака, вы выходите прямо к сути любви: любовь - это то, что есть только у вас и не может быть ни у кого другого!
Завтра не наступит никогда
Дело было в Бейруте. Я сидела со своим другом голландским журналистом Майклом в маленьком кафе, уцелевшем после израильских бомбардировок, и говорила с ним о… его рухнувшем браке. Ушедшая любовь - нелепая тема для послевоенного Бейрута. Но нам так не казалось. Я выслушала грустную историю: два отчаянных журналиста, Майкл и его прекрасная жена Хелена, кочевали по «горячим точкам» мира. Потом им «повезло», и они оба осели в Ливане, получив контракт. «Вдруг выяснилось, что у нас есть «завтра», - рассказывал он. - Вернее, это «завтра» появилось у нее. Мы ложились в постель, Хелена жаловалась на головную боль (самая популярная со времен Евы причина), и секс откладывался. Мы перестали жить сегодняшним днем. Действительно, зачем заниматься любовью сегодня, когда мы можем сделать это завтра? Секс перестал быть удовольствием».
|
Сила чувств и постоянство чувств, как огонь и вода, извечные враги. И магия всех браков на расстоянии в том, что у них нет будущего. Нет, теоретически оно есть, но на практике… В тот момент, когда по громкоговорителю в аэропорту объявляют мою посадку на рейс и, прощаясь, мой муж прижимает меня к себе с такой силой, что мускулы вздуваются у него на руках, мы оба шепчем: «До встречи, иншаллах!» («Если захочет аллах». Присказка, оставшаяся у нас после многих месяцев, проведенных на Востоке.) Жизнь научила нас благословлять разлуки и прощаться с известной долей фатализма. Может случиться все что угодно. Рухнувший самолет (как это было в Дубае, когда у самолета, в котором летел мой муж, при посадке отвалилось шасси), война, вспыхнувшая в воспаленной точке земного шара, болезнь. Жизнь у края пропасти. Все в нашей любви зыбко и условно, но эта призрачность сохраняет поэзию желаний.
Величина удовольствия
В любви я добросовестна и безотказна, как солдат на посту, и даже в три часа ночи готова выполнить супружеский долг. Никаких ссылок на головную боль. Удовольствие - вещь краткая, и бренная и, как и все в этом мире, может быть отобрано в любой момент. Помню, как однажды я вышла в Загребе из самолета и едва успела упасть в объятия мужа, как мне позвонили из редакции и бодро сообщили, что хорошо бы мне немедленно вылететь в Грецию, где началась революция. «Тебе ж там из Хорватии близко?» (Как-то мне мой коллега доходчиво объяснял, что по карте из Ливана до Ирака рукой подать. Мол, можно пешком дойти.) Я стояла в зоне прилета с нелепым букетом цветов и смотрела на мрачное лицо мужа. «У меня съемки до двенадцати ночи, - сообщил он. - Постарайся не заснуть до моего возвращения, а утром кати в свои Афины».
То была изумительная ночь, изнурительно-сладкая, оставившая следы зубов на моем теле от поцелуев-укусов. Изголодавшиеся любовники, мы потеряли всякую меру и стыд. В шесть утра меня тихо тошнило с похмелья и от недосыпа в туалете загребского аэропорта, в восемь я спала на скамейке в аэропорту Вены, а в два часа дня вышла из самолета в революционных Афинах с ощущением нереальности происходящего. «И это называется семейной жизнью?» - с тоской подумала я. Но, вспомнив непристойные подробности прошлой ночи, когда я благодарно пожинала плоды трехнедельного мужниного воздержания, я сыто облизнулась и ответила себе: «Да, это моя семейная жизнь». «Невозможно почувствовать должным образом удовольствие, коли не предваряли его какие-либо тяготы, - писал Казанова в своих мемуарах, - и величина удовольствия зависит от величины перенесенных тягот».
Все как в последний раз
На моем туалетном столике стройными рядами выстроились бесчисленные парфюмерные склянки и косметические флаконы. Совершенно равнодушная к тряпкам, я прямо-таки помешана на золотых и серебряных баночках, обещающих чудо вечной молодости. Когда я готовлюсь к свиданию с мужем, в ход идет весь арсенал. «Быть женщиной - это еще хуже, чем быть фермером, - заверяла незабвенная Бриджит Джонс. - Столько всего нужно удобрять и убирать: удалять растительность на ногах, под мышками, выщипывать брови, пятки оттирать пемзой, отросшие корни волос подкрашивать, кожу очищать скрабом и увлажнять кремом, ногти подпиливать, ресницы красить, целлюлит массировать…» Короче говоря, работы по горло. Не желаю повторять ошибок моего первого брака, когда я неделю могла слоняться по дому в замызганном халате и свято верила расхожему женскому утверждению: муж должен любить жену такой, какая она есть (а почему, собственно?).
Я настаиваю: декорум в супружеских отношениях должен соблюдаться в полной мере. Каждый раз мы встречаемся, как любовники после разлуки, при полном параде. Романтический ужин в ресторане, вино, которым я пытаюсь слегка оглушить себя перед постелью, моя неожиданная застенчивость и слепое нетерпение Роберта. «За три недели я успела забыть, как люди занимаются любовью», - лепечу я и (можете мне поверить) почти краснею! «Ничего, я напомню», - уверяет муж. Я медлю, он торопит. Старый, как мир, поединок с притворным женским отступлением и мужской атакой.
То, что происходит дальше, не поддается описанию. Следующую неделю мы играем в необитаемый остров, путая дни и ночи и постигая рай одиночества вдвоем. Роберт забрасывает свои дела, ставя всех перед фактом: «Ко мне приехала жена». Помню, как одна моя подруга завистливо доказывала мне, что наш брак ненастоящий: «Ты совсем не видишь мужа!» «Я вижу его десять дней в месяц 24 часа в сутки, - возразила я. - А теперь посчитай, сколько часов ТЫ видишь своего мужа при условии, что ты уходишь на работу в 8.30, возвращаешься вечером, кормишь детей, укладываешь спать, муж приходит в девять, вы ужинаете, смотрите телик и в одиннадцать засыпаете без задних ног! А секс у вас случается раз в неделю! Так чей брак настоящий?»
В чем фишка?
«Какие вы с Робертом эмоциональные! Прямо как дети! - иногда снисходительно говорит моя 13-летняя дочь Соня. - Сколько лет я слышу ваши разговоры: «Ты меня любишь?» - «А ты меня любишь?» Как будто ответ вам неизвестен. Вы совсем не похожи на мужа и жену. Уж определитесь наконец, кто кого любит». Я смотрю на свою белокурую, благоразумную и практичную дочь (полная противоположность матери) и чувствую себя неожиданно счастливой и отчаянно молодой. Мне хочется объяснить ей, какой тяжкий груз любви, сомнений и ревности я ношу в своем сердце, как дорожу своим чудным, дрожащим счастьем, какие простые истины открываются влюбленным с возрастом: страсть - враг излишеств, и великая сила женщин - в их отсутствии. Но всему свое время. «Разве бывает вечная любовь?» - спрашивает Соня, крася губы перед зеркалом. «Бывает», - мягко отвечаю я. «А в чем фишка? В смысле в чем секрет?» «Фишка? - я смеюсь. - В вечной неуверенности».
