Array ( [0] => 2829 [1] => 2836 [2] => 2850 [3] => 2860 [4] => 2871 [5] => 2883 [6] => 2890 [7] => 2898 [8] => 2921 ) 1
0
28 марта
Загрузить еще

Человек из засады

Человек из засады
Фото: Для многих грузинских военных после августа 2008 года русские навсегда остались врагами. Фото: с сайта milkavkaz.net.
Первый раз мы встретились с Давидом Гвишиани 9 августа 2008 года около 16.00 на въезде в Цхинвал. Но познакомиться тогда не пришлось. Я валялся под насыпью с простреленной рукой, он - в сотне метров от меня на перекрестке, у забора, с раздробленным гранатой коленом. Если бы не ранение, лейтенант грузинской армии наверняка продолжил бы бой, стреляя в нас. И обижаться на это глупо - на войне как на войне, есть только белое и черное. Свои - по эту пусть кривую, пунктирную, но линию фронта, враги - по ту...
 
Полгода спустя мы сидим с Давидом  в тбилисской кафешке «Марко Поло» на проспекте Руставели. И все уже не так однозначно, как в августе, - и в отношениях двух наших стран, и, я надеюсь, в наших отношениях с лейтенантом. На молодом  парне с небритым худощавым лицом и дерзким взглядом - черные джинсы, зеленый армейский джемпер, нелепая бейсболка.
 
- Как нога? - спрашиваю Давида, с трудом поднявшегося на второй этаж, опираясь на трость.
 
- До свадьбы заживет, - выдавливает он улыбку. - Как рука?
 
- Стакан держит, - тоже отшучиваюсь и протягиваю ему меню на грузинском. - Что тут можно заказать?
 
Парочка студентов за соседним столиком отрываются от ноутбуков, услышав русскую речь. На их лицах скорее любопытство, чем недоумение. На улицах Тбилиси вообще русский язык ни у кого не вызывает приступов национализма.
 
«ВОЙНА - ЭТО УДАР ПО ТОЛЕРАНТНОМУ ИМИДЖУ»
 
- Грузинский народ очень любит русских, - говорил мне замдиректора проправительственного Центра по изучению российско-грузинского конфликта Торнике Шарашенидзе. - И после войны в этом плане ничего не изменилось. Грузия - толерантная страна, здесь никогда не было еврейских погромов, например. А теперь имидж государства пострадал, потому что у нас случились этнические конфликты. И это надо исправлять. Но это проблема не грузинского народа, а некоторых политиков, которые в 90-х годах вели войну в Абхазии и Южной Осетии. После августовской войны стало ясно: не только в наших политических, но и в академических кругах отсутствует понимание внешней политики России. И мы основали Центр по изучению конфликта между Грузией и Россией.
 
Торнике - из плеяды новых, молодых политиков. Безупречная внешность, строгий дорогой костюм, западное образование. При этом по-русски он говорит почти без акцента. Забывая, правда, некоторые слова.
 
- Сейчас мы проводим research... - Шарашенидзе пытался вспомнить перевод с английского. - Как по-вашему будет?
 
- Исследование...
 
- Да, исследования по нескольким направлениям. У нас нет цели тыкать в Россию пальцем, какая она плохая. Мы просто хотим понимать ее политику, знать ее страхи, осознавать, что она рассматривает как угрозу своей безопасности. Наш институт имеет тесные связи с правительством Грузии, мы надеемся донести до него свои выводы. Конечно,  нормализовать отношения  будет очень сложно после того, как Россия признала независимость Абхазии и Южной Осетии. Но это не значит, что надо сворачивать все контакты на уровне простых людей.
 
Никто и не думает их, по моим ощущениям, сворачивать. В Тбилиси любой прохожий приветливо подскажет дорогу на великом и могучем. А то и попросту заведет разговор на актуальную тему. «Что-то на русском ищете? - спросила меня на книжном развале продавщица Хатуна. - Если вам надо, могу что-нибудь подобрать, приходите завтра. А вы из России?» После утвердительного ответа Хатуна улыбнулась и пожаловалась на тяжелую жизнь. Раньше она работала менеджером в грузинском банке, но, попав под сокращение, вынуждена была выйти торговать на развал. «У меня от бабушки большая библиотека осталась...» - виновато опустила она глаза. В банках, кстати, тоже не преминут поговорить о современных экономических тенденциях. «Как там в России? - спрашивали меня в обменниках. - Что с курсом? Почему переводов из Москвы стало меньше?» А таксист (в условиях кризиса, пожалуй, самая распространенная профессия в Тбилиси), как водится, посетует на стоимость бензина, который здесь в полтора раза дороже, чем в России. И, не содрав два счетчика,  сделает лишний круг по дворам, чтобы убедиться, что за его клиентом нет хвоста. Шпиономания, кстати, - одно из новых явлений послевоенной Грузии. Тбилисцы уверены, что все телефоны тотально прослушиваются, за русскоязычными шпики ходят, чуть ли не наступая на пятки, а работа зарубежных, в том числе и российских, репортеров находится под неусыпным контролем спецслужб.
 
Доля правды в этом есть. Знакомая журналистка тбилисского филиала российского информагентства, откуда  я собирался позвонить в пресс-службу местного минобороны, посоветовала сделать это с российского мобильного: «Нас там считают шпионами и агентами влияния. Телефонные номера знают и вряд ли ответят...»

Зураб Ногаидели считает, что нынешние экономические проблемы Грузии - следствие войны.
Фото: Валерий МЕЛЬНИКОВ/ «КоммерсантЪ».

Но Давид, судя по всему, шпиономанией не страдает, иначе стал бы со мной встречаться?
 
Официант приносит сациви  и маленький графин красного вина.
 
- Мне врачи советовали по чуть-чуть, - разливает вино по фужерам Давид.
 
- Мне тоже, - прикидываю, за что бы поднять бокал. Не за победу же.
 
- За то, что живы остались, - не по-кавказски лаконично опережает меня Давид, отпивая глоток.
 
Ну а какие пафосные речи могут быть между нами? Встретились двое выбравшихся из одного пекла, только в разные стороны от Рокского тоннеля. Что нам с ним, в сущности,  делить после войны? Это в политике «локальные конфликты» не затихают ни на сутки. Бывшие соратники Михаила Саакашвили массово переходят в стан оппозиционеров, создают новые и новые партии, грозят досрочными выборами президента и парламента. Правящая элита Грузии, опиравшаяся на госдепартамент Кондолизы Райс и лично Джорджа Буша, ждет сигналов от новой администрации США и  успокаивает народ. А народ потихоньку закипает, готовясь к очередной «революции роз» или чему-нибудь покруче.
 
«МЫ ПОМЕНЯЕМ ЛОЗУНГИ»
 
- Никаких предпосылок к свержению нынешней власти нет, - заверял меня близкий к правительству Саакашвили эксперт по политическим рискам, декан Тбилисской школы политики и права Бакур Квашилава. - Нет другой альтернативы. Ведь сейчас не начало 90-х, народ, я надеюсь, хочет видеть дальше, чем «Грузия без Саакашвили». Просто первые месяцы после войны в правительстве был вакуум идей. Существовала главная задача - вернуть Абхазию и Южную Осетию, сохранить целостность Грузии. И когда ее решение  отошло на десятки лет, правительство долго не могло найти другую идею. Люди, конечно,  это чувствовали. Но сейчас ситуация немножко меняется...
 
Оптимизму Бакура Квашилавы можно только позавидовать. Впрочем, признание неактуальности в ближайшей перспективе разговоров о восстановлении территориальной целостности - довольно смелый поступок. А ситуация и вправду меняется. Через час после этого разговора очередной глава  правительства Грузии Григол Мгалоблишвили (которого, по слухам, в декабре избил Михаил Саакашвили) подал в отставку - по состоянию здоровья. А я в тот же день  встретился с его предшественником, бывшим премьером, а ныне лидером оппозиционного движения «За справедливую Грузию» Зурабом Ногаидели. Многие прочат ему президентское кресло в случае досрочных выборов. Мой собеседник полностью одобрил выбор Мгалоблишвили:
 
- Состояние его здоровья тут, я думаю, совершенно ни при чем. Он сделал очень правильный, разумный, достойный  и важный для страны ход. Когда невозможно работать, когда ничего не можешь сделать, надо уходить. Президент и его окружение ввергли Грузию в ужасный конфликт. Получили 50 тысяч беженцев, сотни наших граждан - грузин и осетин - погибли, экономика Грузии рушится на  глазах. А страна не управляется. Президент проводит кампанию исключительно по сохранению власти.
 
- Это все следствие войны?
 
- После проигрыша войны и потери территорий всегда наступает кризис власти. А тут он наложился и на кризис экономический. В первой половине 2008 года Грузия получила миллиард долларов зарубежных инвестиций, на тот момент это было почти 9 процентов ВВП. Но после  войны инвестиции снизились практически до нуля. Заводы и фабрики встают. До лета примерно 120 - 150 тысяч человек потеряют работу - это огромная цифра для Грузии.
 
-  Саакашвили сказал, что не уйдет до конца срока...
 
- Сегодня нет общественного заказа на внеочередные выборы и уход президента. Но через несколько недель, может быть, месяцев, этот вопрос встанет в повестку дня. Я в этом не сомневаюсь. Когда мы придем к власти, в первую очередь займемся переговорами с Россией без ультиматумов и предварительных условий. Никто иллюзий не строит, что это будет легко сделать. Но это будет диалог, требующий участия обеих сторон. Мы не будем спекулировать датами вступления в НАТО. Поменяем лозунги «Вернуть Абхазию и Цхинвальский регион» на «Вернем абхазцев и Абхазию, вернем осетин и Южную Осетию». Сразу заявим, что отказываемся от применения силы в урегулировании конфликтов на наших территориях...
 
Это, может быть, самые главные слова в нашем долгом разговоре. Последнему  «урегулированию конфликта с применением силы» в эти дни исполнилось ровно полгода. Словно это было вчера...

Этот снимок был сделан 9 августа 2008 года за две минуты до того, как колонна 58-й армии попала в засаду в Цхинвале. За этим поворотом на своей огневой позиции сидел лейтенант Давид Гвишиани.
Фото: Фото автора.

 
«РУССКИЙ КИНУЛ ДВЕ ГРАНАТЫ»
 
- Вас должны были остановить еще на подходе к Цхинвали, - неохотно вспоминает Давид Гвишиани. - Там на дороге был выставлен блокпост - танк и около полусотни резервистов, стрелки и гранатометчики.
 
- Я помню этот пост, в танке никого не было, мы мимо него проехали.
 
- Да, они должны были вас атаковать и отойти в город, перегруппироваться с основными силами. - На лице Давида заиграли  желваки. - Но они просто сбежали. Скатились по склону в город. Мы распихали их по позициям. Когда колонна растянулась по улице, ударили по головной машине. Начался бой.
 
- Где ты был?
 
- Позиция у небольшого перекрестка, забор, за забором - двухэтажное здание, там стрелки сидели, я - со стороны дороги, за бетонными плитами.
 
- В кустах? - узнаю в его описании знакомые ориентиры.
 
- Да. Трое нас было. Открыли огонь по «уазику». По нам, над головами, ударил БТР из крупнокалиберного пулемета. Мы от неожиданности вскочили, в этот момент кто-то из русских бросил подряд две гранаты. Я потерял сознание, подобрали меня наши часа через три.
 
Я прекрасно помню этот момент. Гранаты бросил осетинский спецназовец. Две фигуры в натовском камуфляже (третьего, кажется, убили раньше автоматной очередью) упали в разные стороны, как половинки дерева, рассеченного молнией. Крики, дым, пальба со всех сторон... От огня мы минут десять прятались за теми самыми плитами, рядом с двумя грузинскими телами. Мне и в голову не пришло тогда, что один из них жив. И это был Давид Гвишиани...
 
А через несколько минут в сотне метров от Гвишиани упал и я. Что можно было понять в той суматохе?
 
А что можно понять в грузинской политической неразберихе сегодня?
 
«ПОМЯНЕМ: ТЫ - СВОИХ, Я - СВОИХ»
 
На днях в Тбилиси с помпой прошло венчание представителей двух ветвей грузинской царской династии Багратиони - Давида Багратиони-Мухранского и Анны Багратиони-Грузинской. Некоторые увидели в этом знак, дескать, давно пора Грузии вернуться к монархии. За комментарием я обратился к председателю правления Союза потомков исторических фамилий, лидеру монархического движения «Царский венец» Ие Багратиони-Мухранели прямо во время проведения «дворянского собрания». В тесном классе лицея, арендующего второй этаж небольшой частной гостиницы, за партами сидели «князья и княгини» в верхней одежде и шапках. Хотя перебоев с отоплением, как, впрочем, и с электричеством в Тбилиси я не заметил. Происходившее больше напоминало заседание домкома. Или жэка. Мужчины и женщины что-то жарко обсуждали на грузинском языке, красноречиво жестикулируя, и не сразу заметили появление журналиста.
 
- Вы мне звонили? - наконец обратилась ко мне Ия Багратиони-Мухранели. - Присаживайтесь, пожалуйста.
 
Интеллигентная, образованная  женщина за 40 минут прочитала мне историческую лекцию о 200-летней имперской политике России на Кавказе, о трех «оккупациях», о «вероломном нападении русских войск» в августе прошлого года и обо всех грузинах, имевших прямое или косвенное отношение к победам и успехам России за всю ее историю.
 
Позабыв, правда, упомянуть побившего фашистов Иосифа Джугашвили.
 
- И все-таки, госпожа Ия, зачем в XXI веке Грузии монархия?
 
- Мы говорим не об абсолютной монархии, а о конституционной. Нам стоит следовать опыту многих цивилизованных государств, где народ выбирает парламент, а монархия помогает достигать национального единства и стабильности.
 
- И кто сегодня может стать монархом?
 
- Сегодня никто, а вот потомок Анны и Давида может. Мы должны вырастить будущего царя на этой земле, и воспитывать его должен Патриарх, как это и было в старые времена. Монарх должен быть гарантом, лицом Грузии, ее духовным отцом.
 
Вот тебе еще одна оппозиционная сила. Их сейчас в Грузии много, на любой вкус и цвет: под  январским обращением за отставку президента Саакашвили подписались 12 партий. В этом желании оппозиция едина. Как и в том, впрочем, что надо бороться с кризисом,  восстанавливать территориальную целостность и... отношения с Россией. Эти три пункта называются лишь в разной последовательности. Рядовых же грузин как раз последнее интересует больше всего, хотя где-то в глубине души каждый из них уязвлен поражением и потерей территорий. Но в силу врожденной толерантности готов смириться ради дружбы с многовековым соседом. Ведь и нас с Давидом не народы столкнули на пыльной дороге под Цхинвалом...
 
- Помянем погибших?- разливаю остатки вина.
 
- Ты - своих, я - своих, - вдруг холодно отрезает лейтенант. - Я думал, ты пришел извиниться...
 
- За что, Давид? - От неожиданности я растерялся.
 
Кажется, даже музыка в кафе стихла. Студенты забыли о своих ноутбуках, два официанта старательно, но беззвучно полируют соседний столик. Так бывает в хреновом кино перед какой-нибудь жизнеутверждающей фразой типа  «Аста ла виста, бейби».
 
- За своих... - кладет он на стол 100 лари, встает и, хромая, спускается к выходу.
 
Звонит мобильник. Тбилисский таксист Георгий зовет вечером в гости - жена готовит национальные блюда. Георгий подвозил меня из аэропорта и полдороги сетовал, что в городе отключили российские телеканалы. А другие полдороги с любовью вспоминал знакомую женщину из Сокольников. «Обязательно приду, Георгий», - говорю я, глядя вслед уходящему лейтенанту. Ему едва за двадцать, гордому и наверняка очень смелому парню. И ему не нужна была наша встреча. Для лейтенанта эта война, залитая солнцем и кровью, так и осталась черно-белой - скорее всего, навсегда.
 
Александр Коц ждет ваших откликов на нашем сайте.