Звезда «Первых ласточек» Анастасия Пустовит: Могу найти и купить для армии почти все
Война многих заставила сменить профессию и вектор приложения усилий. Так произошло и с актрисой кино и театра Анастасией Пустовит, которую зрители знают по сериалам «Тайны», «Первые ласточки. Зависимые», «Крепостная». Новые проекты, премьеры, запланированные поездки – все это пришлось отложить. А взяться за изучение рынка военной амуниции, медикаментов, одежды, даже носков и трусов. А еще посмотреть в глаза войне, когда очутилась в оккупации.
Об этом сегодня наша беседа.
Любимый сказал: во что бы то ни стало пойду воевать
– Анастасия, в фейсбуке вы написали, что для вас волонтерство – это «почти интимный выбор». Что стало толчком?
– О возможности войны мы с любимым начали говорить где-то за месяц до вторжения. Он сначала говорил, чтобы я его не накручивала, а после сказал: если это произойдет, я во что бы то ни стало пойду воевать. И вот сейчас он там. Это и есть для меня самый главный толчок.
Я должна сделать так, чтобы мой любимый и другие бойцы были обеспечены всем необходимым.
– Где вы встретили войну?
– В Киеве. Я давно собиралась волонтерить, но было много работы в театре и кино. Так сложилось, что 23 февраля я подала заявку в Украинскую волонтерскую службу. У меня должны были быть занятия по тактической медицине, полевые занятия, но я на них не смогла попасть. 24 февраля под грохот взрывов я поехала к родителям в Немешаево, что в Бучанском районе.
С любимым договорились встретиться через двое суток, однако взорвали мосты через реку Ирпень, и я не могла уехать.
В тот же день, 24 февраля, я получила подтверждение о своего волонтерстве. По телефону начала координировать гуманитарную помощь – засела в чатах, мне звонили по телефону, передавали просьбы.
Например, воинская часть в Буче нуждалась в носках, белье, еде. Я обратилась в поселковый совет с предложением устроить в местном клубе штаб, куда свозили все необходимое. Так мы первую посылку отправили в Бучу. А пробиться в Ворзель или Бородянку, как планировали, не смогли – там уже шли активные бои.
Собранную гуманитарку начали раздавать в Немешаеве. Была большая потребность в подгузниках, детском питании, лекарствах.
– Как удавалось все это находить?
– Договаривались с магазинами. Мы тогда были в кольце, через Немешаево российская техника еще не шла, хотя все понимали, что это вот-вот может произойти. В тот момент одного детского питания выкупили на 10 000 гривен. И на большую сумму лекарств.
Когда было можно, возили передачи по Немешаеву, прорывались в более близкие села – Козинцы, Микуличи. Либо завозили пакеты, либо навещали людей по просьбе родственников. Многие звонили по телефону, просили проверить - как мама, как папа. Во многих местах уже не было связи с жителями.
Чтобы зашивать раны, мариновали рыболовную леску
– Под оккупацию Немешаево все-таки попало.
– Да, пошла вражеская техника. Мы очень быстро развезли продукты по жилищным кооперативам, где были скопления людей. Тогда уже исчезли газ, электричество, жильцы домов сидели по подвалам. Мы старались передавать им хлеб, колбасу, сосиски, чтобы не нужно было готовить.
В то же время в клуб начали привозить раненых. Обезболивающие средства у нас были и достаточно сильные. А вот шовного материала не хватало. Ребята замачивали рыболовную леску в медицинском спирте. Надо так мариновать ее сутки.
– Вы видели, как убивали людей?
– Нет, это меня обошло. Но я видела людей, которые были в шаге от смерти. Помню двух ребят, за которых мы молились, чтобы дожили до утра, когда их смогут переправить в Бучу. А третий - были уверены, что не доживет. Он всю ночь хрипел... Но с утра встал и попросил воды, это было чудо!
А еще было, что отправили мужчину с гуманитаркой, а через 20 минут сообщают, что его убили.
– Как удалось вырваться из оккупации?
- Мы собирались идти через обстреливаемое поле. Но в сельском совете сказали, что выделят автобус, который отправится в Киев и вернется обратно. По дороге однажды нас встретили россияне. Развернули назад, сказали: "Мы не варвары". Но при этом разбили и растоптали все телефоны, которые были у пассажиров.
Потом мы узнали, что автобус назад не смог прорваться. И что до нас и после нас расстреливали колонны с гражданскими.
– Вы родом из Херсонской области. Имеете связь с близкими, которые сейчас находятся в оккупации?
– К счастью, в городке, где мои родственники, ничего слишком страшного не происходит. Но люди очень устали – из-за неуверенности, высоких цен, попыток оккупантов промывать мозги, из-за коллаборантов, поддерживающих россиян. Мы просим, чтобы они выезжали, и они уже собирались, но пришли дожди и размыло дороги.
Часть родственников таки уехали, они во Львове и очень скучают по дому.
Спасают связи в творческой сфере
- Когда взялись за системное волонтерство?
– Из Киева я поехала во Львов. В Немешаеве мы собрали 50 000 гривен. 15 тысяч потратили во время оккупации, а 35 тысяч я имела при себе и передала на закупку гуманитарки.
Одно время не знала, куда себя приткнуть. Помогала разово - то спальник кому отправить, то турникеты. А потом узнала, что ребятам из Харькова нужен автомобиль, а сборы идут плохо. Написала пост от души, и люди откликнулись.
Авто отправили, для нацгвардейцев из Сум закрыли 50 запросов, так и пошло. В Киев вернулась в конце марта. Неделю немного отдохнула, а затем началась системная работа.
– Волонтерите от себя или от благотворительного фонда?
- И так, и так. Я сотрудничала с двумя благотворительными фондами. В одном мне даже предложили работу, типа офис-менеджера. Я отказалась. Сказала, что могу разработать логистику гуманитарных перевозок, настроить контакты с донорами.
Но не так сильно нуждаюсь в деньгах, чтобы тратить свое время на то, чтобы носить кому-то кофе. Я не обесцениваю такую работу, просто мне она не интересна.
- Волонтеры говорят, что приходилось преодолевать психологический барьер, когда начинали просить средства. Вам это тоже было тяжело?
- Было тяжело, потому что для себя никогда ничего не просила. Но здесь прошу не для себя. Спасают связи в кино и театральной сфере. Мне хватает смелости кому-то написать, у кого-то попросить, кого-то поблагодарить.
Надо купить тепловизор – я уже знаю, где его найти, с какой скидкой, откуда прибор будет идти две недели, а откуда – три. Сейчас я могу найти и купить почти все.
– Вы актриса, а рассуждаете как менеджер по закупкам. Замечали ли раньше за собой такие организаторские способности?
- Мне кажется, это немного легкомысленное мнение об актерах. Я работала как агент, могу самостоятельно развести два-три проекта. У меня был театр, были съемки, одновременно несколько больших работ. Это, вероятно, оттуда пошло.
«Закрыли» тепловизор, а не можем выдохнуть
– Напрямую общаетесь с военными?
– Я сотрудничаю с волонтером Юлей Кутняк. Нас заочно познакомили ребята из фонда. Юля была за границей, я в Киеве. Мне сказали, что будет звонить по телефону такая девушка и скажет, что нужно делать. Месяц мы общались по телефону и очень сдружились.
Я лично редко контактирую с бойцами, этим в большинстве своем занимается Юля. Она получает запросы, я нахожу, что нужно, она тоже иногда находит. Мы согласовываем это с бойцами, открываем личные карты.
Через фонд не всегда удается работать, потому что для этого требуется официальный запрос от воинской части. А когда речь идет о нуждах двух-трех бойцов, вопрос приходится решать в индивидуальном порядке.
– Вы писали о внутреннем выгорании. Многие волонтеры на это жалуются из-за бюрократии.
– Да, я с этим знакома. И когда в части долго пишут запросы, и когда командиры отказываются писать.
Это чисто человеческий фактор. Вот сегодня мне нужно было купить одну вещь. Я прождала около четырех часов и уже не имела возможности поехать на «Новую почту» отправить. День прошел впустую. А я знаю, что парень из Харькова очень сильно ждет ту форму, которую обещала. Ему бабушка уже вторые штаны латает.
Вот мы «закрыли» тепловизор, а не можем выдохнуть. Снова из Харькова звонят: у нас ливни, срочно нужно 40 пар резиновых сапог и 40 дождевиков, потому что начались простуды, простатиты...
Человек от своей работы должен получать что-то. Если не вознаграждение, то хотя бы возможность расслабиться. А у нас висят незакрытыми запросы стоимостью один-два миллиона гривен, 25 – 30 задач одновременно в голове. И собирать средства все труднее, потому что это в начале войны люди отдавали все, что имели. А теперь уже отдали, что могли, заработков нет.
Но больше всего истощает безразличие и безответственность лиц, с которыми должен контактировать через ту же бюрократию. Ты их будишь, трясешь, тратя собственный ресурс.
Надо фото, чтобы в брониках были все, а всех-то уже в живых нет
– Настя, мы два дня не могли поговорить из-за вашей занятости. Сейчас десять вечера. Откуда такой бодрый голос?
– Я даже не знаю… Вчера у меня был нервный срыв, и такое бывает все чаще. Начинаются проблемы с агрессией. Человек пообещал, но не привез нужный прибор. Я четыре часа напрасно бродила по Киеву. Такая волна злости поднимается, аж вокруг все обостряется. Я не на шопинг пришла. Ребятам жизнь нужно спасать и теми брониками, и тепловизорами. Потому что ребята «без глаз», а враг в 200 метрах.
А что бывает с фотоотчетами! Прислали в часть 22 броника, надо, чтобы все вместе сфотографировались для подтверждения у доноров. А кто-то берет броник или два и идет на задание, кто-то возвращается и спит. Больше месяца прошло, я просто уговариваю: ну соберитесь вместе все 22 парня в брониках. А мне в ответ: а всех-то уже нет...
Даже блокируются обычные человеческие чувства. Мне говорят какие-то вещи, связанные с друзьями, близкими, которые на фронте. У говорящего человека эмоции, а во мне будто ничего не шевелится.
- Это, пожалуй, защитная реакция нервной системы. Как восстанавливаете силы?
– Вот сегодня я много ходила, смотрела на лето. Сейчас поеду к подружке на ночевку, чтобы с ней поболтать. Не о работе, о личном. И просто побыть с кем-то рядом.
А вчера три часа смотрела мультики и старалась не брать в руки телефон. Я себе иногда даю такое послабление: не прикасаться к телефону.
Мое первое сакральное желание - стать мамой
– Давайте и мы попытаемся отвлечься. Ваш последний проект, который остановила война, еще может осуществиться?
– Он свершился в жизни страны. Это был полный мэтр об эмиграции украинцев за границу. Об отношениях между двумя сестрами. Старшая принимает решение уезжать, а младшая вынуждена идти в детдом.
Это должен быть мюзикл. Мы работали, проводили репетиции. Через неделю должны были зайти в процесс. И вот война – для большинства вынужденная эмиграция, для некоторых – возможность осуществить давние желания.
Мы много обсуждали с режиссером эту тему, видимо, что-то предчувствовали.
– Как война изменила желания, ваше видение будущего?
- Желания стали очень просты – создать семью и родить детей. Тогда в Немешаеве я понимала, что можем не выжить. Россияне вряд ли пожалели бы нас, если бы раскрыли наш штаб в клубе – там были и рации, и оружие. Так вот когда я думала о том, что уже было в жизни и чего бы хотела, поняла, что жалею только об одном – меня никто не называл мамой.
У меня было все – успешная карьера, я много путешествовала, имею здоровье, отличных родителей и замечательного любимого. У меня были интересные роли, кроме одной – роли матери. Теперь это мое первое сакральное желание.
Второе желание – получить еще одно образование и стать общественным деятелем. Я люблю актерство, но сейчас оно перестало представлять смысл всей моей жизни. На переднем плане - общественная позиция, судьба моей страны. А потом профессия.
- Можете поддерживать контакт с любимым?
– Да, мы иногда списываемся. Но это не главное. Мы далеко друг от друга, но всегда рядом. Я сейчас много общаюсь с его родителями и думаю, что еще чаще буду пить кофе с его мамой. Есть одна женская боль на двоих, а вдвоем переживать легче.
У нас с любимым внутренняя связь. Я колдую, чтобы моя сила чувств все пули уводила. И еще больше начинаю работать. Я так одеваю любимого и его собратьев в латы.
Родилась 27 сентября 1994 в Херсонской области. Через два года семья переехала в Немишаев рядом с Киевом. С третьего класса пела в народном хоре, позже стала участвовать в конкурсах чтецов стихов. Уроки актерского мастерства принимала у соседки.
Поступить в Университет театра, кино и телевидения им. И. Карпенко-Карого смогла с третьей попытки, однако еще студенткой получила главную роль в социальной драме Марысе Никитюк «Когда падают деревья».
Имеет главные роли в телесериалах «Тайны», «Первые ласточки. Zалежни», снималась в сериалах «Никонов и Ко», «Тень любви», «Подари мне счастье», «Крипосна» и других.
Работает в труппе Киевского академического театра драмы и комедии на левом берегу Днепра. В 2018 году получила на Одесском международном кинофестивале Золотого Дюка за лучшую актерскую работу в национальном конкурсе и Серебряного павлина за лучшую женскую роль на Индийском международном кинофестивале. А также театральную премию "Зеркало сцены".
