Наталья Мосейчук: "Не сдерживаюсь, когда политики реально достают"
Недавно Наталье Мосейчук исполнилось 46. Но, оказывается, ведущая "1+1" совсем не любит свои дни рождения. Все личные и семейные темы, не только политические и околополитические, мы обсудили в нашем интервью.
"Прошу не дарить мне цветы"
- Наталья, недавно у вас был день рождения. Это для вас праздник или обычный день?
- Уже много лет - обычный день. Я из тех людей, которые не любят свой день рождения. Не потому, что становлюсь на год старше или старею, а не люблю внимание к себе. Не хочу, чтобы люди были обязаны покупать цветы, думали про подарки. Страшно не терплю всей этой возни, не хочу быть кому-то в тягость.
- Дома застолья устраиваете?
- Нет, никакого застолья!
- А подарки любите?
- На вопрос, что тебе подарить, никогда не знаю, что ответить. Считаю, у меня все есть. Поэтому мне даже в голову не приходит что-то накружить и сказать: серьги, кольцо, стиральную машину, хлебопечку… Мне всегда сложно накануне, сложно в этот день и очень сложно после, когда говорят: "Ой, мы не успели поздравить, прыгаем в последний вагон, поздравляем, дарим..." В такие моменты я "позичаю очі в Сірка", мне всегда очень неудобно и некомфортно.
- Но муж и дети все равно делают вам какие-то сюрпризы?
- Старший сын Антон всегда старается зачем-то убежать в 6 утра за цветами. Родители зачем-то будят меня в 7 утра. Я маме уже говорила: "Ты меня родила значительно позже, зачем звонить в 7 утра". Муж в этот день тоже чувствует себя с утра не очень комфортно. Он, как Антон, не поднимается в 6 утра, но до момента, пока не принесет мне огромный букет цветов, считает, что не надо говорить "поздравляю тебя, любимая". У него эти слова вносятся в дом вместе с охапкой огромного букета роз. Из-за того, что я задаю, как говорит семья, неправильное отношение к своему празднику, они в таком дискомфорте.
- Цветы вы хоть любите?
- Тут тоже есть момент. Например, своим сотрудникам я всегда говорю: "Ребята, не дарите мне цветы. Они срезанные, убитые, вянущие". Есть много детей, которым нужны деньги на лечение. Поэтому стараюсь направлять намерения коллег в сторону каких-то хороших поступков, а не в сторону пышного празднества.
Конечно, я не могу всем запретить приносить цветы. Цветы дарят, и очень много. Часть забираю домой, неудобно, когда настолько много цветов стоят в офисе. Люди могут подумать, что я их не уважаю, если не забираю букеты домой.
|
"Считаю, что мой сын должен уметь бороться"
- Ваш сын Антон все еще учится в Вене?
- Уже нет. Он проучился в Вене полгода, выиграв на обучение один семестр. 31 декабря мы его встретили, повзрослевшего, с усами, бородкой. И эти полгода он учится в Украине, заканчивает бакалаврат.
- Вы не боялись отпускать его во взрослую жизнь? Ведь быть взрослым и жить с родителями - это одно, нежели быть взрослым и жить самому.
- Я не пускала его во взрослую жизнь (смеется). Да, действительно, если парень ходит на учебу из дома, он не чувствует всех прелестей студенчества. Наверное, здесь Антон студенчества не вкусил в такой мере, как за полгода в Вене. Первое, чему его научила Вена, - экономить.
Я охала и вздыхала, как же ребенок станет там питаться, потому что покупать все или питаться в ресторане очень дорого. Этот вопрос для меня был важен, и мы сразу же снабдили его скороваркой.
Помню, звоню, спрашиваю, что он кушал, а он показывает мне тушеный картофель. Интересуюсь: где же там мясо? На что он отвечает: "Мама, ты что, это очень дорого! У меня тут морковка, горошек, кукурузка, картошка и яблочко". На слове яблочко я вообще скисла… Но мой сын был абсолютно счастлив, что приготовил все сам. Он находил магазины со скидками. Яйца, например, покупал в одном, потом ехал на другой конец Вены за хлебом.
- Зато ваши дети не растут мажорами.
- Да, это абсолютно не наш случай. Считаю: мой сын должен уметь бороться. Дети, которые растут мажорами, зачастую не умеют бороться. Поэтому воспитываю сына так, чтобы он был конкурентоспособным человеком.
- Видела ваше фото с Антоном, ему 20, красавец, выше вас ростом. Готовы, что у него появится другая женщина на первом плане? Для мам это волнительный момент.
- Да, притом что и я не Дюймовочка. Вы еще та подстрекательница (смеется). Не готова я отвечать на эти вопросы. Совсем!
Что касается девушек, я много начиталась о том, какой надо быть мамой мальчика, и у меня плохо получается следовать этим советам. Держу себя в руках очень крепко. Еще больше держит меня муж. Я не задаю вопросов сыну: а с кем ты ходишь, а где ты, а какая она, что она умеет, готовит ли она? На эту тему говорю с Антоном по минимуму. Мне кажется, у него должно быть свое личное пространство, и я стараюсь не навязываться ему с расспросами.
Хоть есть ощущение, что я очень многое упускаю. Думаю, а не буду ли жалеть, что проявляю такую демократичность по отношению к ребенку. Но Антоша так воспитан, что он и сам мне все расскажет. Мне кажется, выбор девушки, людей, с которыми он общается, он все равно сверяет по мне. Он прекрасно знает, с кем я общаюсь, он знает мою компанию, моих друзей, их очень мало, но они 20-летней выдержки, и думаю, он выбирает свое окружение, как и я.
- Он вам может рассказать о чем угодно?
- Я сказала Антоше, что пока у тебя не будет серьезных отношений, пожалуйста, не говори, не знакомь и особенно на эту тему не распространяйся.
"Без шашлыка с дачи не уезжаем"
- У вас растет еще и Матвей!
- Матвей совсем другой. Младший, думаю, будет не такой, как Антоша. Вы же знаете про эффект младшего ребенка, когда он совсем-совсем выцелованный. К нему не столько требований, сколько к старшему ребенку. Я всегда признавала, что очень сильно поиздевалась над Антоном со всеми методиками, наукой, учебой, требованиями, уроками. С Матюшей по-другому.
- Он закончил первый класс?
- Да. Мы его не отдали в 6 лет, Матвей был болезненным ребенком. Но он начал играть в футбол и за полгода тренировок так подтянул здоровье, что мы рискнули и отдали его в школу с нового года. Подумали, даже если будет много болеть, то потом еще раз пойдем в 1-й класс. Но все хорошо.
- Догонял школьный процесс?
- Не догонял, потому что был хорошо подготовленным ребенком. Он читал, писал, считал до ста. Он уже давно писал папе записки печатными буквами. У него с папой больше коммуникация, чем с мамой. Матвей - папин сын (смеется). Он ему пишет: "Папа, не забудь принять таблетку, мама сказала то и то". Одним словом, он у нас писатель.
- А как вы любите проводить время вместе?
- Его очень мало. Но у нас недавно появилась дача, поэтому вместе проводим время там. Мы ее облагораживаем, что-то садим. А вишенка на торте - шашлык, без которого мы оттуда не уезжаем. Детям даже больше нравится готовить, чем кушать, им важен сам процесс. Да и Матвею интереснее с Антоном, чем с нами. Разница в 14 лет совсем не чувствуется. Антон точно так же зависает в свои 20, когда идет мимо "Майнкрафта", в который играет Матвей. Антоша иногда еще ребенок. И, мне кажется, хорошо, когда детство не уходит у взрослых детей.
|
"Муж делал предложение моим родителям"
- У вас с Ильей необычная история знакомства. Вы ее называете "Десять лет навстречу". Читала, как он в дождь хотел вас подвезти, а вы не согласились и ждали свой автобус. И вот это вы ждали друг друга 10 лет?
- Я не ждала точно. Думаю, он тоже точно меня не ждал.
- Тогда это судьба, наверное?
- Да, это судьба. Мы оба были в браке, когда шел тот ливень, а я стояла после работы на остановке. Мне казалось, неприлично замужней женщине садиться к чужому мужчине в машину. И я стойко стояла под дождем и жала 53-й автобус. У нас сейчас в семье даже шутка есть, когда муж говорит: "Ну что, дождалась 53-й!"
- Как он сделал вам предложение?
- А он не делал мне предложение. Он сделал предложение моим родителям. Илья выгнал меня из комнаты, попросив что-то там принести из кухни. И когда я вернулась, он стоял, краснел в свои 35 лет и просил руки у папы и мамы.
- Не у вас?
- А кто я такая (смеется). Шутил, что я на год младше и мое место у печи. Он считает, что сделал все правильно. Оказался старорежимным в этом отношении человеком.
- Но кольцо подарил?
- Нет. Мы достаточно долгое время обходились без колец. Мы заказали их к свадьбе, но к свадьбе их не сделали. Получили кольца где-то через полгода после свадьбы.
- Расписывались без колец?
- И расписывались мы очень странно (смеется). Я ехала на работу, но по дороге муж попросил заехать в еще одно место. Так мы и заехали в Печерский загс. Потому я уже поняла, что он заранее договорился. Но в чем были, в том и поженились.
Кассета с видео есть. Но муж ее мне не отдает до сих пор. Как, впрочем, и свадебные фотографии. Где-то он все это хранит. Но это так мило.
- А почему вы нигде не показываете своего мужа?
- Я и сама нигде не показываюсь. Не считаю, что если меня показывают по телевизору, то это повод быть публичным человеком и раздать интервью направо-налево. Я очень тяжело на это соглашаюсь. Не потому, что не хочу что-то рассказать. Я достаточно открытый человек. У меня банально нет времени. Да и не считаю, что телеведущие должны выпячивать свою личную жизнь, что люди должны сверять свою жизнь по нашей жизни. Мне кажется, что у нас жизнь примерно одинаковая. У меня те же самые заботы, дети, готовка, стирка, глажка, уборка. Никто за меня все домашние дела не делает.
Поэтому ходить по красным дорожкам у меня времени нет. Жалко тратить жизнь на такую ерунду. Кого-то, может, это устраивает, но мне лучше провести время с семьей. Лучше я им что-то вкусное и полезное приготовлю, чтобы мои дети не ели хот-доги. Хотя иной раз на заправке, когда я заправляюсь, они очень просят купить им хот-дог. Не знаю, что они в нем находят.
"Не хорошо, когда личное побеждает рабочее"
- В "Праві на владу" вы ведущая со своей принципиальной позицией и часто ведете эмоциональные дискуссии с гостями. Доходить до точки кипения в студии – это хорошо?
- Нет, это не хорошо, когда личное, к сожалению, побеждает рабочее. Я себя всегда очень сильно казню за такие моменты. С одной стороны, вроде бы я должна быть отстранена от дискуссий, но, с другой - это не новостной формат, где ведущая не должна высказывать свое мнение. Хотя я и там грешу, что уж скрывать. Иной раз не могу сдержать эмоции. Когда в "Праві на владу" начинается трескотня и демагогия, я встреваю.
Когда такое происходит, важно, чтобы окружающие понимали, что это делается не ради шоу. Есть человеческие эмоции, степень человеческой терпимости. И прорывает тебя, как многие считают, не ради того, чтобы сбить оппонента или перевести беседу в другое русло, а когда политики уже реально достали. Вот тогда я не сдерживаюсь.
- Руководство никогда не отчитывало вас за вольности в эфире?
- Руководство нас никогда и ни за что не отчитывало. По крайней мере в отношении меня такого никогда не было. Очевидно, Александр Ткаченко хорошо знает меня, поэтому и предложил мне этот проект. А я очень хорошо знаю его. Мы знаем черту, которую мы не перейдем.
- Недавно Оля Полякова в вашей же студии призналась, что восхищается вами и хотела бы видеть вас в своей женской партии. Что вы думаете о своем политическом будущем?
- Ведущие точно должны быть лидерами общественного мнения, не быть равнодушными и стараться влиять на важные изменения, помогать людям. Это намного больше, чем сидеть в Верховной Раде. В Раде должны собраться те, кто способен писать законы. И то, что у нас все перевернуто с ног на голову, это специфика нашей страны.
- Вам политика не интересна?
- Нет. Мне ее достаточно в жизни. Настолько достаточно, что, делая ремонт в квартире, муж сознательно избавился от розеток на кухне. Сказал, телевизора на кухне не будет. Поэтому в его борьбе с телевизором он победил.
- То, что сейчас многие творческие люди идут в политику, - это хорошо? Верите ли вы, что творческие люди могут усидеть в кабинетах?
- Я их не осуждаю. Я не цензор, не могу говорить, хорошо это или плохо. Вот почему я иной раз вспыльчивая? Потому что меня достали. Если их точно так же достали и они считают, что идут туда менять страну, Бог им в помощь. Если у них какие-то другие интересы, это очень скоро откроется.
|
"Когда нахлынуло хейтерье, мне было очень обидно"
- Вы бываете в соцсетях? Смотрела, вы там не очень активны. Страница открыта для комментариев?
- Моя страница открыта для всех. Это показали два тура избирательной кампании. Столькими атаками, сколько было организовано на меня лично, наверное, мало кто может "похвастаться". И слова мои коверкали, и обзывали, и угрожали, и рассказывали, куда мне надо уехать. Меня это очень сильно оскорбляло, потому что я работаю на эту страну, у меня нет ничего общего с людьми, которые хотят другого вектора для Украины. И когда ты стараешься делать хорошие вещи, особо этим не кичишься, то очень обидно. Хотя понимаю, что есть гибридные войны, и ведутся они, в том числе, и в соцсетях. В последнее время мне пришлось добавить настройки, чтобы не звучали унизительные оскорбления, грубости, маты, прежде всего в отношении других людей с другими мнениями.
- Сколько времени тратите на соцсети?
- Очень мало. Пишу только о том, что связано с моим проектом "Право на освіту", учительской премией Global Teachers Prize Ukraine, больницами, болеющими детьми. Но когда нахлынуло это хейтерье, как я его называю, когда на моей странице начали писать гадости, а я не могла выставить пост в помощь ребенку, собрать ему на лечение деньги, это было очень обидно.
- Вы так близко принимаете это к сердцу, они же вашей обиды не поймут. Обычно в таких делах замешана половина ботов.
- Там была большая часть ботов - 99,9%. Но я все равно принимаю это близко к сердцу, потому что знаю, что это может закончиться нехорошо. Они разваливают страну. Они просто отрабатывают свои деньги, не понимая, что завтра могут проснуться в стране под другим названием.
- А с новым законом про языки согласны?
- Если есть закон, его надо выполнять. Это даже не обсуждается. Мы все умеем говорить по-украински и не чувствуем проблемы. Но если этот закон не совершенный, значит, его надо доработать. Однозначно, закон должен быть качественным.
Я - лингвист, на меня правила не производят никакого негативного впечатления. Понимаю откуда эти слова берутся, понимаю, что есть западноукраинские слова. Но у нас же такая страна. А что - в нашем словаре мало восточноукраинских корней?
Недавно в "Мистецькому Арсеналі" листала "Сказки Киевщины", и увидела там много незнакомой для меня лексики. К большому удивлению для себя. Спрашивала наших журналистов, они тоже не знали таких слов.
Поэтому закон нужно адаптировать к современности. И этим должны заниматься лингвисты и языковеды.
- У нас любят поиграть с языками, особенно в период выборов.
- Меня тогда это очень сильно возмутило, что закон пропихивается любой ценой и становится еще одной точкой преткновения в общественных дискуссиях. Когда такие вопросы поднимаются, это то же самое, что на коже с ожогом набить татуировку. Побаиваюсь таких поворотов во время президентских или парламентских выборов. Нужно остыть и принимать законы на "холодную голову".
- Недавно один из основателей "Квартала 95" Борис Шефир в интервью "Детектор медиа" признался, что надеется на открытие русского рынка для нас, что самый большой удар политика украинизации нанесла телерадиопроизводству, а запреты и квоты - гадкая штука. Вы считаете это верный путь?
- Категорически не согласна с этим мнением. Это его личное мнение, и оно не имеет ничего общего с тем, что, слава Богу, демонстрирует президент и его команда. Это мнение творческого человека, каких очень много в нашей стране. Считаю, оно должно ограничиться именно его персоной.
"Не раз мои эмоции в эфире были связаны с детьми"
- Вы с коллегами добились того, что с 2019-го каждый ребенок может ходить в школу при больницах по всей Украине. Особенно это важно для детей, которые вынуждены бороться с тяжелыми болезнями длительное время. Чего вам это стоило – пробить государственную броню?
- Это стоило мне двух лет жизни, прежде всего. Это стоило невероятных усилий большой команды волонтеров и активистов, учителей, психологов, которые непосредственно работали в больницах и рассказывали, как это. Это стоило невероятных усилий юристов, команды пиарщиков, журналистов, экспертов, которые пробивали эту стену.
Конечно, государство выделило 12 млн гривен на зарплаты учителям, которые должны приходить работать при больницах. Но есть же областные центры, и у меня большие сомнения, что там есть понимание, что с 1 сентября должны открыться такие школы. Ведь это должны быть специальные классы, как школа "Супергероев" в Охматдете, обустроенные по всем медицинским требованиям, потому что у детей серьезные заболевания и нужен грамотный подход. Нужны подготовленные учителя. Тем не менее в этом году должны открыться школы в больницах Житомирщины. В Киеве в Институте рака организовать школу и проводить уроки помогает частная школа Ликоскул. И мы не останавливаемся.
Если знаете учителей, которые преподают в больницах, сообщайте мне в Фейсбуке, это важные контакты для нас. В Финляндии в прошлом году школы в больницах отмечали 100-летие….
- Что стало той отправной точкой, что вы стали тратить свое личное время и помогать другим детям?
- Когда нас часто ругают, что у нас много плохих историй, убийства, кровь и так далее, то скажу: у нас не только убийства и кровь, у нас огромное количество больных детей, которых их родственники умоляют спасти. Ведь когда ты читаешь подводки во время подготовки сюжета, понимаешь, что в эфире точно не выдержишь и не сможешь дочитать подводку до конца. А когда это происходит из года в год, через тебя проходят многие детские истории, часть которых закончилась плохо, ты не можешь стоять в стороне. Сложно сдержать эмоции и прийти в себя, когда на больничной койке не находишь ребенка, которого видел еще вчера вечером.
- Как вы это выдерживаете?
- Плохо. Это то, что вышибает меня молниеносно. Кстати, несколько раз мои эмоции в эфире были связаны именно с детьми. Потому что, когда умирают дети, им нет никакой помощи, в Украине невозможна трансплантация костного мозга, и на это политики мне отвечают своими закатанными формальными фразами, у меня к ним возникает только ненависть.
За кадром
"Себя не побережешь…"
- В прошлом году у вас был гипертонический криз. Вы тогда не испугались, что надо было бы себя поберечь?
- Это невозможно, себя в этом смысле не побережешь. Когда ребенку нужно собрать 2 миллиона гривен на лечение и через твою страницу проходят люди, которые бросают по 40, 50, 100 гривен, я точно могу не спать до двух ночи, потому что приходят эсэмэски и я все считаю, а вышли ли мы на эту сумму хоть немножечко, чтобы уже начать терапию. А утром я продолжаю писать всем этим людям спасибо. Каждому! Я таких детей бросить не могу.
Это мой выбор, от которого я не могу отказаться. Это такие штуки, которые очень трудно объяснить словами. Да и не нужно.
Иногда руки опускаются от бессилия, ты сидишь и смотришь в одну точку, думаешь, что изменить ничего нельзя. Но потом понимаешь, что надо работать, искать себе подобных, людей лучше тебя, сильнее, которые могут пролоббировать этот процесс. И когда задаешься такой целью, такие люди встречаются. Наши дети в наших руках.
