Украинский друг Караченцова Владимир Быстряков: "Если Колю не узнавали, он включал свой бархатный тембр"
Николая Караченцова не стало 26 октября, он не дожил до 74-го дня рождения всего один день. Жена актера хотела пригласить к нему на праздник друзей, но не успели… Друзья и коллеги тяжело переживают утрату. "КП" в Украине" поговорила с украинским композитором Владимиром Быстряковым, с которым актер дружил 30 лет. Причем он продолжает говорить о друге в нынешнем времени, еще не в прошедшем…
- Владимир Юрьевич, звоним вам по печальному поводу. Вы потеряли друга…
- Мы с Николаем Петровичем дружим 30 лет. Столько у нас общих историй! И ездили мы много, и много работали, и много в нашей жизни было смешных случаев.
- Какой из них всплывает в памяти сразу, когда вы о нем думаете?
- По-разному бывает. Последний раз мы с ним виделись в больнице две недели назад. Он был такой румяный, потом мне Андрюша (сын. – Авт.) сказал, что он просто опухший. Его опухоль разделилась и начала распадаться. Вывести ее не было возможности, операцию он бы не выдержал. Это и усугубило конец. Семья уже ожидала, что его не станет.
Мы старались его как-то поддержать, смешили. Люда (жена. – Авт.) рассказывала смешные истории, я рассказывал. Он был человек очень смешливый, очень компанейский, никогда никому не отказывал ни в автографах, ни в поцелуях, ни в объятиях. Тем не менее, друзей у него было не так много. Он был очень избирательный.
- Как произошло ваше знакомство?
- Мы познакомились 30 лет назад, на записи саундтрека к мультфильму "Алисе в Зазеркалье" - он исполнял песни Белого Рыцаря. Коля такой хрипатый, он уже был известным, знаменитым, приехал на своей ржавой "семерке", весь из себя козырный. Пришел, посмотрел и говорит: "А что это за ноты такие?" А я еще совсем мальчик: "Ну, как, ноты, Николай Петрович. Вот тут поем, здесь оркестрик пропустим вперед, в этом месте снова поем… Караченцов в ответ: "Стоп-стоп-стоп. У меня этой ноты на репетиции не было, скончалась, царство ей небесное. А этой никогда и не было. Вы не композитор, вы - альпинист-скалолаз".
Я выдержал паузу и говорю: "Николай Петрович, давайте так: я за вас спою, а вы в ведомости распишитесь". И затронул какие-то его потаенные нотки, которые называются кураж артиста. Через 5 минут нашлась и нотка, которая скончалась на репетиции, и нотка, которой у него никогда не было в жизни. Так что с Белого Рыцаря все и началось. Я тогда еще не подозревал, что это знакомство перерастет в такую многолетнюю крепкую дружбу
- Это дорогого стоит!
- Да. А еще он был очень обязательным. У меня родилась дочка, а тогда, в эпоху дефицита, в Киеве не было детского питания. Его и в Москве не было. Но Коля говорит: "Поехали!" Это несмотря на то, что вечером у него был спектакль, а мы колесили по Москве, пока не достали ящик детского питания.
Он во всем такой – если ты у него что-то попросишь, он это обязательно выполнит. Он просто редкий человек.
Когда с ним произошла эта жуткая авария в 2005 году, я вдруг понял, что больше такого Коли не будет. Уже не было у него его голоса, тембра…
- Да, этого неповторимого…
- Даааа. Мы с ним здорово работали вместе, записали два альбома, много гастролировали, и в Австралии были, и в Америке, и в Израиле, и в Новой Зеландии. Зал приветствовал нас стоя. Мы с ним сработались - и я на кураже, и он на кураже. Мы были два таких одинаковых энергичных парня.
- О такой дружбе говорят "начертано свыше".
- Да, наверное. Он мне мог позвонить в 4 часа ночи и рассказывать какой-то анекдот. Я ему: "Коля, ты на часы смотришь?" А он мне: "У нас во Владивостоке сейчас 3 часа дня". Говорю: "Спасибо, а у нас в Киеве как бы еще немножко ночь". Он вообще всегда был душой компании.
- Какая песня вам нравилась в его исполнении больше всего?
- У него 12 альбомов вышло. Песен у него, конечно, побольше, чем у любой нашей звезды эстрады. Мы с ним записали 2 альбома. Цикл "Дорога к Пушкину" мне нравится. Одна из моих любимый песен в его исполнении – романс "Наталья Николаевна". 17 романсов, которые мы записали, - это 8 лет нашей жизни. Пьер Карден предоставил нам для съемок свой театр в Париже, мы записывали в Бургундиии, Москве, Киеве. Естественно, и "Кленовый лист", и "Что тебе подарить?", и "Леди Гамильтон" он пел шикарно.
- Он когда-нибудь говорил, что ему что-то не нравится, просил что-то переделать? Или всегда был доволен?
- Конечно, нет! Мы так ругались! Мы когда писали в Бургундии, писали в старинном замке, а нашей хозяйкой была настоящая принцесса. И она всегда нам говорила, что мы собачимся как враги. Мы просто добивались какой-то жизненной правды. А она удивлялась, потому что было действительно жестко. Были вещи, которые я иногда не мог ему объяснить. Коля просит меня: "Объясни мне с точки зрения логики". А у меня всегда срабатывает интуиция.
Но мы работали на уровне подсознания, когда я мог поднять руку, а Коля мне сразу - я понял. После Караченцова со всеми вокалистами мне было сложно. Потому что вокалисты прежде всего думают о том, как у них звучит голос, как они смотрятся. А Коля всегда думал, как словом выразить ту или иную ситуацию, состояние человека, возраст… Это высшая математика, когда люди понимают друг друга.
- Вы просто жили этим!
- Да, мы этим циклом жили 8 лет. Он поначалу не хотел записывать их, говорил, что романсы - это не его. Но поскольку он не умел отказывать, взялся попробовать. Поначалу он просто красиво пел ноты. Все было спето чисто, но это было не то. А потом вдруг у него все пошло. И настолько здорово!
- Расскажите историю, характеризующую его как человека.
- Помню, как я однажды уезжал из Москвы. Он схватил мои чемоданы, влетел в купе первым. Все были ошарашены. Думают, кто же сейчас придет, если ему сам Караченцов чемоданы несет. Потом Коля побежал за чаем, чтобы мне сделали чай. И когда поезд уже тронулся, полчаса в нашем купе стояла гробовая тишина.
А однажды мы с ним шли по киевскому вокзалу, впереди стояла бабка с двумя выварками пирожков. Не поднимая головы, просит: "Милок, подсоби!" И Коля эти две выварки схватил и несет. Когда она подняла на него глаза, то сразу облокотилась о колонну и начала медленно по ней сползать. Ну а как? Караченцов несет ей две выварки с пирожками! Такие у нас истории были много раз.
Как я уже говорил, он никогда никому не отказывал. Ни в автографах, ни в поцелуях. Я ему однажды говорю: "Коля, мне когда-нибудь придется везти тебя в кожвендиспансер, потому что какую-то болячку ты себе заработаешь". Но он был безотказным.
- Что происходило с людьми, когда они его видели на улице? Правда, все лезли обниматься-целоваться?
- Все тянулись к нему. И он очень следил, чтобы его узнавали. Если вдруг его не узнавали, он включал свой бархатный тембр, и люди сразу же оборачивались. В этом плане он был очень похож на Семена Фараду. Тот так же ревностно относился к узнаваемости – если его не узнавали в гостинице, он туда не селился. Но у Фарады это было на грани болезни, а Коля просто любил, когда его узнавали.
- А последние годы как он жил?
- Конечно, после того, как он вышел из комы, он уже понимал, что работа для него закончилась. Хотя его еще даже умудрились отснять в "Белые росы-2", но он там только сидел и кивал головой. Если бы не Люда, если бы не семья, которая его всячески возвращала к жизни… Они видели, что он угасает, что он уходит, но, тем не менее, бились за него до последнего. У него уже была интоксикация организма, заразу ту никак уже нельзя было достать.
В прошлом году он еще по телефону со мной разговаривал, сам взял трубку. В последние годы, когда я приезжал, мы только обнимались, целовались, а потом все - я общался с семьей, Коля сидел, у него были определенные жесты, по которым он обозначал что-то… Тяжело ему уже было разговаривать.
"КП" в Украине" приносит глубокие соболезнования родным и близким Николая Караченцова.
