Шварценеггер рассказал, как изменял жене с Рыжей Соней
Воспоминания, названные так же, как один из самых популярных шварценеггеровских фильмов, наделали шуму. В Америке основная реакция на книгу - холодное возмущение. Так, профессор политологии Питер Драйер написал в колонке для Huffington Post: "Чтобы обозначить свой протест против того, как Шварценеггер вел себя с женой, я пожертвовал 35 долларов - стоимость книги - обществу "Феминистское большинство" и "Обществу домашних работниц"! Шварценеггера называют нарциссом, жалеют о том, что его любили… Но, помимо главы об измене жене Марии Шрайвер, в 655-страничной автобиографии много всего интересного.
ОБ УВЛЕЧЕНИИ БРИДЖИТ НЕЛЬСОН
С продюсером Дино де Лаурентисом Шварценеггер сделал два фильма про Конана-варвара. Потом Арнольд объявил, что больше не хочет сниматься в историческом кино.
"Но прежде чем я навсегда отбросил меч, Дино попросил меня об одолжении: "Почему бы тебе не сняться, знаешь, в кро-о-ошечной роли?" И вручил мне сценарий под названием "Рыжая Соня".
В комиксах и книжках про Конана Рыжая Соня была женским вариантом главного героя: женщина-воин боролась со злыми колдунами и чудищами. Ролью, в которой меня видел Дино, был Лорд Калидор, Сонин союзник, мечтавший лишить ее девственности. Но Соня заявляла: "Ни один мужчина не овладеет мной, пока не победит меня в честной битве".
Мария (в ту пору - еще не жена, а подружка Шварценеггера. - Ред.) прочитала сценарий и сказала: "Не снимайся. Это трэш". Я согласился, но чувствовал, что многим обязан Дино. И в конце октября, как раз перед выходом "Терминатора", был в самолете, летящем в Рим, где уже шли съемки "Рыжей Сони".
Для главной роли Дино больше года искал актрису, которая в достаточной степени смахивала бы на амазонку. И в конце концов на обложке журнала нашел Бриджит Нильсен: 180-сантиметровую датскую фотомодель c пламенно-рыжими волосами и репутацией большой тусовщицы. Она никогда не снималась в кино, но Дино отвез ее в Рим, сделал кинопробы и назначил звездой картины. (…)
Моя так называемая кро-о-ошечная роль потребовала четырех недель съемок. И, вместо того чтобы появиться в фильме ненадолго, я стал одним из главных его героев. Я чувствовал, что меня надули. (…)
Но самой большой проблемой "Рыжей Сони" для меня стала Рыжая Соня. На съемках я увлекся Бриджит Нильсен, и у нас начался жаркий роман. Джит, как все ее звали, была хохотушкой, любила развлечения и жаждала привлекать к себе внимание. После съемок мы пару недель путешествовали по Европе, а затем наши пути разошлись. Я вернулся домой, полагая, что интрижка кончена.
В январе, однако, Джит приехала в Лос-Анджелес и объявила, что желает продолжить отношения. Нам пришлось серьезно поговорить.
"Джит, это было на съемках, - сказал я ей. - Было весело, но ведь несерьезно. У меня есть женщина, на которой я хочу жениться. Надеюсь, ты понимаешь. Если тебе нужны серьезные отношения с голливудской звездой, вокруг полно парней, которые в полном твоем распоряжении - крути романы с ними, они на тебя западут. На твой характер - особенно". Не сказать, что она была в восторге, но она согласилась. И, разумеется, чуть позже встретила Сильвестра Сталлоне, с которым у них случилась любовь с первого взгляда. Я был рад, что она нашла хорошего парня".
|
ДЕПРЕССИЯ И НЕНАВИСТЬ КО ВСЕМУ
"Бэтмен и Робин" во многих отношениях стал для Шварценеггера роковым фильмом. Во-первых, его единодушно называют худшей картиной о Бэтмене, причем высмеивают в первую очередь героя Шварценеггера - доктора Фриза, "человека-холодильника". Во-вторых, именно на съемках "Бэтмена" у него завязалась злополучная интрижка с домработницей. В-третьих, на съемках он узнал, что вскоре ему надо делать операцию по замене аортального клапана. Диагноз поставили еще в 70-е, но сказали, что с операцией можно подождать. Только в 1994-м, во время съемок "Правдивой лжи", плавая в бассейне, Арнольд почувствовал острое жжение в груди. В 1997-м врач сказал, что операцию надо делать как можно скорее.
"Я даже не хотел говорить жене. Мария была беременна четвертым ребенком, беременность протекала непросто, и я не хотел ее расстраивать. Она склонна раздувать из всего большую драму, даже из тех вопросов, которые не являются вопросами жизни и смерти, - я-то, наоборот, стараюсь все как-то заглаживать. Например, я ни за что не сказал бы ей: "Через три месяца у меня поездка в Норвегию, там надо произнести речь" - с этого момента она бы переживала, что меня целую неделю не будет дома. Она бы волновалась: "А каким рейсом ты полетишь? А почему в субботу, а не в воскресенье? А действительно там нужно провести так много времени? А с кем вот эти две дополнительные встречи?" И, ступая на борт самолета, я уже не получал никакого удовольствия, потому что обсуждал поездку слишком долго".
В конце концов Шварценеггер составил план: дома он соврет, что нужно поехать на неделю в Мексику, а сам тихонько ляжет в больницу. Доктор его отговорил: "Вам будет больно, вам будет нужна помощь, вы этого не сможете скрыть. Скажите жене".
Мария была с ним в палате, и все прошло как по маслу. Шварценеггера сразу после операции переодели в гавайскую рубашку, чтобы ему не казалось, что он в больнице. Арнольд проснулся после наркоза, прекрасно себя чувствуя, увидел сидящую рядом Марию, снова заснул. Проснувшись на следующее утро, он увидел, что она все еще сидит у его кровати. Вечером Шварценеггер начал кашлять. В его легких стала скапливаться жидкость. В три часа ночи врач взял его за руку и сказал: "Мне ужасно жаль, но не получилось. Сейчас вернемся в операционную. Я собрал самую лучшую команду. Мы не собираемся вас потерять".
"МЕНЯ ПОТЕРЯТЬ?" - ПЕРЕСПРОСИЛ Я".
В четыре утра позвонили Марии: она, перепуганная, примчалась в больницу и смотрела на экран, где показывали операцию во всех деталях.
Шварценеггера не потеряли. Более того, вскоре на больничной кухне отыскали повара-австрийца, который знал, как готовить шницель по-венски, и Арни с удовольствием его съел, но на третий день ему стало казаться, что вся еда воняет гниющими отбросами. Он полностью потерял вкус, и у него началась депрессия. "С этого момента я мог есть только мороженое и фрукты". Мария всполошилась, начала бегать к докторам и требовать что-то сделать; в конце концов другие пациенты даже тайком принесли Шварценеггеру сигару, до которых он всегда был большой охотник. "Они не понимали, что я больше не чувствую вкуса и что все ненавижу. Я засунул ее в рот, и меня чуть не вырвало… Потом я сидел в инвалидной коляске и смотрел, как они играют в баскетбол, словно герой "Пролетая над гнездом кукушки". Я даже не понимал, на что смотрю - просто на какие-то скачущие тела".
А ЕЩЕ БЫЛ СЛУЧАЙ
Как продюсеры убили карьеру Арни
Депрессия, которая иногда накрывает пациентов, перенесших операцию на сердце, со временем прошла. Продюсеры сочувственно говорили Шварценеггеру: не волнуйся, поправляйся, мы будем придерживать для тебя сценарии.
"Но я не понимал, что все отнюдь не так просто. Меня воспринимали как НАСТОЯЩЕГО героя боевика, а не как переодетого актера. И сердце было символом всего этого - центром тела, центром энергии, центром воли и храбрости, центром эмоций - любви, страсти, сострадания. Сердце, сердце, сердце… И когда люди узнали про операцию, они подумали: "…Бедный парень, блин, все кончено!" (...)
У меня были интересные проекты в разработке. "Особое мнение" - его поначалу видели как своего рода продолжение "Вспомнить все", сценарий написал тот же автор; я должен был играть детектива, которого в итоге сыграл Том Круз. В "Доблестном отце" я бы сыграл овдовевшего копа, который одновременно воспитывает трех дочерей и борется с преступниками...
Я сначала даже не заметил, как начали мяться продюсеры. Но когда я стал предлагать сценарии и сюжеты, с которыми хотел работать, мне не торопились отвечать. Я начал соображать, что студии не хотят рисковать действительно большими деньгами. "Двадцатый век Фокс" отказалась от идеи "Терминатора-3". "Уорнер Бразерс" притормозила проект "Я - легенда" - это был постапокалиптический триллер про вампиров, в котором я должен был сниматься осенью и ставить который собирался Ридли Скотт. Ему нужен был бюджет в 100 миллионов, а студия готова была выделить только 80. Ну то есть так было официально объявлено, а настоящей причиной была моя операция на сердце".
В кино Шварценеггер вернулся только спустя два года, чтобы сняться в нескольких проходных или откровенно плохих боевиках. Дальше его ждала политика...
