Людмила ГУРЧЕНКО: «Мое лицо на самом деле никакое...»
И в этом интервью - кто знал, что оно окажется едва ли не последним! - Людмила Марковна, кажется, была откровенна как никогда.
«ВЛЕЗЛИ С МУЖЕМ В ДОЛГИ - НО СНЯЛИ КИНО»
- Людмила Марковна, прошедшей осенью вы отпраздновали 75-летие. Женщины обычно скрывают свой возраст, но вам как публичному человеку это сделать непросто. Переживаете по этому поводу?
- Нисколько. Каждый возраст по-своему прекрасен. Правда, было время, когда в 20 лет я себе говорила: «Когда мне стукнет 30, я себя убью!» Но годы идут, и мне все интереснее и интереснее! Пока могу ходить и еще при памяти, буду работать! (Смеется.) Я этим живу! Сцена, съемки в кино или фотосессии дают мне силы и желания делать больше и больше!
- В последнее время вы часто работаете с фотографом и стилистом Асланом Ахмадовым (потом, после смерти Людмилы Марковны, он готовил ее в последний путь. - Ред.). Почему?
- Я счастлива, потому что у нас с ним абсолютное понимание и почти физиологическое ощущение друг друга. Это действительно важно. Я получаю эстетическое удовольствие от работы с ним. Глаз не могу отвести от него, как он работает, и я сама становлюсь красивой. Это редкость, обычно фотографы занятые, вечно нервные.
- В фильме «Пестрые сумерки», который недавно вышел в прокат, вы попробовали себя по другую сторону камеры, став режиссером картины.
- Это была вынужденная мера. Когда мы начинали снимать фильм, у нас был режиссер, но потом наступил кризис и мы стали испытывать финансовые трудности. Режиссеру пришлось покинуть проект, нам нечем было платить ему. Тогда за дело взялись наш оператор и я, вдвоем мы решили выполнять функцию режиссера. Мы с мужем влезли в долги, но решили продолжить съемки фильма. Тогда я отказалась от своего актерского гонорара и полностью отработала картину бесплатно! Не знаю как, в период несовпадений, кризиса и безденежья, мы с Сережей (Сергей Сенин, продюсер фильма «Пестрые сумерки» и супруг актрисы. - Прим. ред.) не поубивали друг друга! Тем не менее мы хотели сделать качественную картину с хорошим звуком. Ради этого мы даже не пожалели последних денег и ездили в Ленинград записывать музыку с настоящим джазовым оркестром из 62 человек!
«А ПОТОМ ГОВОРЯТ, У МЕНЯ СКВЕРНЫЙ ХАРАКТЕР!»
- Вот видите, теперь вы сами режиссер - а раньше ходило мнение, что Гурченко для режиссеров не подарок!
- Я понимаю, к чему вы клоните. И вот что я скажу на это: если режиссер знает, какого персонажа он хочет видеть в своем фильме, то я ему выдам кого угодно. А ежели он сам не до конца видит полную картину и говорит мне «ну сыграйте как-нибудь по-другому»? Я «как-нибудь по-другому» не умею. Мне четко надо сказать, кого он хочет видеть. Вот так и получается, якобы я истерики закатываю, а потом говорят, что у Гурченко скверный характер!
- Кстати, это правда, что после успеха «Карнавальной ночи» вы кому-то не угодили из высшего руководства и исчезли из кино на целых 10 лет?
- События того времени я не забуду никогда!!! Тогда СССР стал налаживать отношения с зарубежными странами и к нам приехали иностранные делегации. Началась страшная вербовка красивых девушек и юношей. В том числе вызывали и меня. Прекрасно помню гостиницу «Москва», 7-й этаж, анонимные визиты домой, ночи, когда я не спала, переживала, все время оглядывалась... Мне даже предлагали квартиру, но я не смогла и сказала резкое нет.
- Не жалеете?
- Что не стала стукачкой? Нет. Я всегда говорила правду. За что жестоко и поплатилась. Тогда в «Комсомольской правде» вышла заказная статья Шатуновского «Чечетка налево», после которой от меня все отвернулись. Так и говорили: «Кто эта тварь, кто она такая? Фамилии такой не будет. Сотрем в порошок. Ясно?» И жизнь моя кончилась на 10 лет. Вплоть до начала 70-х годов, когда вдруг мне наконец-то досталась главная роль в фильме «Старые стены», где я создала один из лучших своих драматических образов. Для меня эта роль и вообще тот период много значат. Эта роль пришлась мне на грани движения к смерти. Я вообще не хотела жить. Потому что не снималась, потому что была не в милости, не в моде. До этого я сидела без работы, и папа мне денег высылал... Колесила с концертами по стране: тюрьмы, рыболовные поселки, заводы… И представляете, что у меня творилось внутри, когда я понимала, что мне 37 лет, самый расцвет и роскошный возраст для актрисы, а я никому не нужна?! И неожиданно главная роль...
- У вас с папой были близкие отношения?
- Очень. Папа для меня был всем! Когда он ушел, я очень переживала, и до сих пор не проходит ни одного дня, чтобы я о нем не думала. Всегда мысленно с ним советуюсь, разговариваю. Вы не подумайте, я нормальная. Мучаюсь, когда на кладбище бываю. Все внутри крутится, вертится. Он ведь меня так сильно поддерживал, особенно в трудные годы. Говорил: «Хорошего человека судьба пожмет, пожмет да и отпустит, а если тебе плюют в спину, значит, ты идешь впереди!»
- Видно, что он для вас много значил. Ваша автобиография почти полностью посвящена отцу.
- Моего отца звали Марк Гаврилович, и само имя Марк для меня много значит. Моего внука тоже назвали Марком, но так случилось, что он, даже не повзрослев, рано ушел из жизни. От меня долго скрывали, что он наркоман, и не подпускали к нему, а потом оказалось поздно.
- Вы об этом никогда не рассказывали…
- Потому что это очень больная для меня тема! А в желтой прессе пишут, что я не пришла на похороны! Как им не стыдно вообще такое говорить? А кто тогда, по-вашему, ходит на кладбище каждую неделю? Кто ухаживает?
Тут Людмила Гурченко делает долгую паузу, что даже становится неловко. Затем подносит сигарету и, вежливо отказавшись от моей помощи, прикуривает сама. «Я же не курю, если вы заметили. Просто дым пускаю, не затягиваясь! Мне сам процесс нравится! Знаете, как актер Хамфри Богарт; он пока не закурит на площадке, ни одной роли не сыграет!»
«ДА ЧТО КОБЗОН? МЫ ТОЛКОМ И НЕ ЖИЛИ ВМЕСТЕ»
- Считается, что творческие, талантливые люди одиноки по натуре.
- Я сразу отвечу: они одиноки как в пустыне! Чем талантливый человек гениальнее, тем страшнее для всех. Потому что поделиться тем, что у него происходит в голове, он ни с кем не может. Это люди аномальные. Актеры ведь тоже ненормальные по сути. Если посмотреть на то, как режиссер и актер работают над ролью, можно подумать, что они сумасшедшие. Но так создается роль: вскрываются все органы - сердце, голова, душа, тело, все выходит наружу!
- Считается, что есть два способа добиться успеха: талантом либо трудолюбием. Вы согласны?
- Таких примеров куча! Вот Дима Билан, например,талантливый парень. Я знала его, еще когда Юра Айзеншпис был жив и мы вместе ездили на гастроли. Дима милый, добрый мальчик и, надеюсь, таким и остался. Только бы пока не женился. Потому что при такой славе нужно сначала обжиться самому, иначе те, кто рядом, будут только мешать. Или надо найти такую жену, чтобы варила борщи, сидела дома и никуда не лезла. Иначе никогда не простит его успеха! И вообще я вам скажу, что после смерти Майкла Джексона мировая музыка остановилась в своем развитии!
- Ваш муж Сергей так оберегает вас...
- А я всегда была беззащитна, а с моим мужем Сергеем я чувствую себя защищенной. И то, что вы говорите, это правда. Он меня закрывает от ударов. Оберегает, следит. Смотрит на меня из-за кулисы и потом говорит: «Люсь, что у тебя с ногой?», а я отвечаю: «А что у меня такого с ногой?» - и волей-неволей уже начинаешь подхрамывать, и вот он уже рядом, готовый помочь.
- С другими мужьями вы не чувствовали разве этой поддержки? Например, с Кобзоном?
- Да что Кобзон? Мы даже толком и не жили вместе. У него своя квартира, у меня своя. Как сошлись, так и разошлись. Про прошлые браки можно говорить либо хорошее, либо вообще ничего.
Переводя тему, Людмила Марковна просит положить ей добавки творожной запеканки, затем наливает чай в блюдечко и пьет его маленькими глотками.
«У МЕНЯ КОНФИГУРАЦИЯ МАМИНА»
- Были ли в вашей жизни роли, за которые вам стыдно? Когда-нибудь задавались вопросом: «Зачем играла?»
- Бывало и такое. У меня столько таких плевков было, особенно в период затишья. Пять или шесть эпизодов, которые я бы назвала так: «пукнула и ушла». (Смеется.)
- Вы никогда не боялись экспериментировать с внешностью?
- Открою вам тайну: мое лицо на самом деле никакое! Из него можно лепить все что угодно, потому что в нем нет определенных черт. Мне от природы дано такое каучуковое лицо, из которого можно слепить все. В «Сибириаде» я играла буфетчицу, которая долго моталась по городам на теплоходах и через 20 лет такой жизни встретила первую любовь, Алексея, которого играл Никита Михалков. И вот из меня надо было сделать обветренную, побывавшую в долгом плавании буфетчицу. Тамара мне сразу сказала: «Гримироваться не будем! Сделайте химию, чтобы быть без парика!» На следующий день у меня была прическа а-ля барашек. Прихожу на грим, а она смотрит на меня, вдруг кидает губку в землю и потом ею мне на лицо! Губы сделала потрескавшимися, лак на ногтях содрала. Я смотрю на себя в зеркало и понимаю, что все уже сыграно. Вся моя роль на лице! Кстати, после этого фильма «химка» вошла в моду!
- Глядя на вашу идеальную фигуру и легендарную талию, хочется спросить, как это возможно?
- Я ем все подряд, но стараюсь не переедать. Вот видите, чай пью с пятью кусочками сахара и тортиком.
- То есть в еде вы себе ни в чем не отказываете?
- Ну как видите! Только для грузинской кухни делаю исключение. Если вдруг окажусь в грузинском ресторане, как бы себя ни сдерживала, все равно наемся так, что лопну! (Смеется.)
- Вы всегда были такой?
- У меня конфигурация мамина. Правда, после вечного голодания во время войны она стала есть все подряд и сильно потолстела. Я же осталась равнодушной к еде. Однако привычка оставлять на черный день у меня осталась до сих пор. Например, я помню, что был дефицит лифчиков, и хоть теперь у меня их целая гора, ношу я все равно один-два. Знаете, мысль, что у меня их много, греет душу...
