Между выходами в свет "Двенадцати стульев" и "Золотого теленка" прошло три года. Но кажется, что между ними - пропасть. Второй роман об Остапе Бендере печальнее и серьезнее, и действие его разворачивается в другом, сталинском мире, где начались коллективизация, форсированная индустриализация, "закручивание гаек" и "чистки" (их называли "фильтром для классовых врагов" и "операцией по переливанию крови", в их ходе предполагалось лишить работы и отлучить от общества всех лиц с "неправильным" происхождением - бывших дворян, священников, коммерсантов).
И Остап, погибший в финале первого романа и воскресший в начале второго, вышел из мира мертвых совершенно иным человеком: не веселым авантюристом и жуликом, а скорее романтическим (как у английских поэтов начала XIX века) героем с медальным профилем. Его сравнивали с другими персонажами "высокого демонического типа" - Воландом и графом Монте-Кристо. Нового Остапа уже невозможно представить водящим шашни с мадам Грицацуевой или рисующим фигуру сеятеля на плакате. Он не случайно говорит о себе: "Я невропатолог, я психиатр. Я изучаю души своих пациентов. И мне почему-то всегда попадаются очень глупые души".
Самый въедливый исследователь творчества Ильфа и Петрова Юрий Щеглов считал, что Бендер терпит крах, когда сталкивается не с "маленьким миром" мещан и приспособленцев (там он король, презрительно рассматривающий жалких людишек), а с "большим миром", где строится идеальный социализм. Но ведь, в сущности, Бендер умнее почти всех, кого видит на своем пути: и тех, кто не хочет строить советскую власть, и тех, кто хочет. Ближе к финалу романа он встречается в вагоне поезда с восторженной молодежью; убежденные коммунисты Ильф и Петров называют ее "немножко грубой, прямолинейной, какой-то обидно нехитрой" - но не могут скрыть, что на самом деле она довольно глупа. И у нее в советской стране есть будущее, а у Остапа Бендера - нет. Выдающийся ум и блестящее остроумие есть, деньги есть, а будущего - никакого. Он заслужил свой миллион, он наказал Корейко (человека по-настоящему подлого и циничного), сочувствие читателя на его стороне, и он должен уйти с наградой - а не получится. Удел романтического героя, возвышающегося над толпой, - одиночество и потери. Финал "Золотого теленка" в детстве кажется обидным, в юности - вымученным, а потом вдруг понимаешь, что он ложится в роман как влитой.
Может, из-за всего этого "Золотой теленок" менее популярен, чем "Двенадцать стульев". Его экранизировали всего раза три, а по мотивам "Стульев" сняты два десятка фильмов в СССР и за рубежом (известны даже киноверсии, вышедшие в нацистской Германии, на Кубе и в Иране). Но, к счастью, его все еще читают, а многие так и помнят почти наизусть.
|
Он мог стать управдомом
Изначально Ильф и Петров собирались назвать роман "Великий комбинатор". В основе была история, от которой в окончательном варианте осталось ровно две строчки. Попутчики Бендера в поезде обсуждают новость: "Разыскиваются наследники американского солдата Гарри Ковальчука, погибшего в тысяча девятьсот восемнадцатом году на войне. Наследство - миллион!" По замыслу соавторов, Бендер на протяжении романа искал девушку, которую собирался выдать за наследницу этого солдата.
Более того: похоже, Бендер в этом ненаписанном романе действительно "переквалифицировался в управдома". По крайней мере второй главной сюжетной линией было строительство нового дома в Москве. Ради него собирались снести старый дом. И Остап принимал во всем этом активное участие. Сохранились записи, сделанные соавторами: "Весенний слух об управдомах. Вокруг дома, как шакалы, ходят члены-пайщики кооператива. Они прячутся друг от друга и интригуют. Множество жизней и карьер, которые зависят от нового дома… Силы, поднятые Остапом против постройки. Жильцы дома, подлежащего разрушению. Учреждение, которое не хочет выехать, потому что при этом его обязательно выгонят из Москвы"…
Пикейные жилеты
Но от этого плана быстро отказались. Судя по всему, летом 1929 года, после поездки в Ярославль, Ильфу и Петрову пришла в голову мысль отправить Бендера в путешествие по стране на старом автомобиле. А непосредственным толчком стала встреча с колоритным ярославским шофером по фамилии Сагассер. В записных книжках Ильфа есть строки: "Чуть суд - призывали Сагассера - он возил всех развращенных, других шоферов не было" и "Шофер блуждал на своей машине в поисках потребителя". Этот самый Сагассер, о котором история не сохранила никаких сведений, и стал прообразом шофера из "Золотого теленка", фамилия которого в черновиках была Цесаревич, а в окончательном варианте - Козлевич.
Куда автомобиль мог везти Остапа? Ну, конечно, в Одессу - город, откуда родом были и Ильф, и Петров (они оба провели там детство и молодость). Одесса в качестве основного места действия фигурировала во всех черновиках "Золотого теленка", и лишь в последнем варианте авторы везде поставили прозрачный псевдоним Черноморск. Так Одессу называл еще Шолом-Алейхем в своих очерках "Типы "Малой биржи", опубликованных в 1892 году.
Например, старичков в "пикейных жилетах" Ильф и Петров прямо позаимствовали из реальности. Это были бывшие биржевики и негоцианты, при советской власти оказавшиеся не у дел. Они действительно носили жилеты из ткани пике, чесучовые костюмы и соломенные канотье; одесситы в просторечии почему-то называли их "лепетутниками".
|
"Узнаю брата Колю"
В книге Ильфа и Петрова много моментов, которые современному читателю понятны не до конца. К счастью, на свете есть выдающаяся работа литературоведа Юрия Щеглова "Романы Ильфа и Петрова. Спутник читателя" - там подробно комментируются и "Двенадцать стульев", и "Золотой теленок".
Например, "дети лейтенанта Шмидта" не случайно появляются на страницах книги, действие которой разворачивается в 1930-м. Именно тогда широко отмечали 25-летие революции 1905 года, и фамилия Петра Петровича Шмидта, который руководил восстанием на крейсере "Очаков" и был потом за это расстрелян, звучала особенно актуально. Впрочем, в 20-е годы множество проходимцев действительно выдавали себя за родственников видных революционеров и коммунистов - есть истории о "брате Луначарского" или "сыне Чичерина".
В 1917 году любовница лейтенанта Шмидта (настоящая) Зинаида Ризберг обратилась к Дзержинскому и вытребовала у него персональную пенсию как "любимая женщина героя революции"; потом она написала о Петре Шмидте книгу, выступала с воспоминаниями на вечерах - в общем, практически превратила статус "подруги героя" в профессию.
Кстати, у лейтенанта Шмидта действительно был сын, его звали Евгений, в 1905 году ему было 17 лет, и он участвовал в восстании рядом с отцом. А во время Гражданской войны сражался на стороне белых и в конце концов эмигрировал сначала в Турцию, потом в Чехословакию, а затем во Францию. Наличие сына у Петра Шмидта советские биографы не скрывали, а вот то, что с ним случилось после революции, не афишировали. Поэтому выдавать себя за отпрыска лейтенанта жуликам было необыкновенно удобно.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ