• Главная
• Онлайн-конференции

 Аня: какие Ваши главные человеческие ценности? Насколько они созвучны с ценностями искусства (актерского, режиссерского)

Д.: не всегда созвучны, но очень хочется стремиться к тому, чтоб было так. На мой взгляд, у артиста главная задача состоит в том, чтоб найти себя не как артиста, а себя как живого человека, потому как,если ты актерствуешь и в жизни, если ты превратишь всю свою жизнь в акт искусства - в какой-то момент ты просто перестанешь осознавать то, что с тобой происходит, и как итог - актер усаживается на свои собственные штампы. Ты носишь в себе, положим, все четырнадцать гримас и столько же разных повадок и при этом перестаешь понимать, что жизнь вокруг настоящая, жизнь вокруг все время разная и новая и тут присутствует огромный риск потерять чувство жизни, это очень важно как для актера так и для режиссера. То есть, если говорить о соотношении себя - человека и себя - художника, тут главная задача не запутаться и быть всегда самим собой. Сделать это зачастую бывает довольно сложно, причем эта проблема актуальна для многих, кто находится в этом маленьком мирке, мирке тех, кто начинает актерствовать или уже актерствует. Кстати, это очень хороший вопрос, спасибо большое за него. Отвечая, вдруг понимаешь, почему в Петербурге такой хороший театр... Потому что хорошей жизни там нет и легче сублимировать свою жизнь в акт искусства, жить этим актом, а не настоящей жизнью. Настоящая жизнь в Петербурге очень и очень непроста, даже несмотря на белые ночи и лишь при том условии, когда они не дождливы.
Вы знаете почему в Неаполе умер театр? Исключительно по моему мнению, потому что там всегда было слишком хорошо, там всегда пахнет жасмином, розами, ты все время укутан облачном тепла и неги, кормят вкусно мама добрая... И никакой театр  при этом не нужен.

Евгения: скажите, тянет ли вас домой, в родные края?

Д.: на самом деле меня очень тянет домой, но с другой стороны я понимаю — что я там буду делать, а главное кому? Там если в главной роли твоего спектакля нет  телеведущего, ты даже ползала не наберешь, а что за спектакль может быть с телеведущим в главной роли, ну что это может быть за спектакль? Это понятно, что будут постоянные звонки по телефону, постоянные отвлечения от работы, репетиций — он не будет заниматься тем, чем должен заниматься на репетициях.

Эля: пожалуйста, расскажите о спектакле, который вы привезли в Харьков.

Д.: спектакль, который я привез называется «Монологи вагины». Была бы моя воля, я бы заставил все государства мира поставить это произведение в обязательную школьную программу по литературе. Мне, например, даже смешно становиться от того, что мы должны писать в афише о том, что по ряду причин вход на спектакль разрешен людям достигшим шестнадцати лет. На мой взгляд этот спектакль было бы очень полезно смотреть девочкам двенадцати-тринадцати лет. Этот спектакль, я уверен, мог бы не одну судьбу в положительную сторону поменять, если бы удалось посмотреть его вовремя. «Монологи вагины»  - это крестовый поход против стыда и ханжества, этот спектакль посмотрели более пяти миллионов человек за последние годы, он идет почти на всех языках в очень многих странах. Кстати, «Монологи вагины» есть даже в Узбекистане, а вот в России, кроме моей постановки пока нет ни одной другой. «Монологи вагины» - это спектакль про счастье, на самом деле, про настоящую связь с самим собой, с другим человеком, про все то, чего не купишь ни за какие деньги.

Джулиано ди Капуа

Сергей: Какие цели вы ставите перед собой создавая спектакль "Монологи вагины" (и другие)? В чем, по Вашему, заключается цель театра и цель искусства в целом?

Д.: конечно же я шел от автора и автор  тем и исключителен, что он постарался придать этому произведению некое просветительское наполнение. Скажем так, театр может быть неким нравственным институтом. Всегда было так, что талантливые артисты определяли стиль и костюм своей эпохи и если Сара Бернар одевалась «вот так», то пошла мода одеваться именно «вот так». То есть, театр - это институт, который очень сильно влияет на нравы, на этику и на эстетику своих современников. К слову, у театра во многом та же задача,  что и у кино, на мой взгляд. Например Калягин создал образ в фильме «Здравствуйте, я Ваша тётя», и я эти интонации, эти мазки, которые он внес в свою роль, встречаю каждый день вокруг себя - это удивительно, насколько точно ему удалось собрать, сконцентрировать общее в одном и при этом все это так умело подать. Еще одна очень большая задача театра — развлекать. Например, Андрей Жолдак, берет на себя задачу донести целостность художественного произведения, которое он видит в своей голове, и в итоге таки это произведение он доносит до зрителя так как ему это надо. Я же действую немного по-другому и тут можно предполагать о разном, гадая, почему это так, а почему эдак, но суть одна — я хочу, чтоб зритель развлекся, расслабился придя ко мне на спектакль, а уж если зритель открылся и ему стало хорошо в зрительском зале — это победа. А уж те мысли, которые я хотел донести, которые мне нужно — зритель так или иначе унесет с собой и все что нужно возьмет от спектакля. Это другой подход, может, более итальянский.

Григорий: говоря о творческом зове, как рано вы его почувствовали? И это приступы или же постоянное размеренная тяга?

Д.: моя мама очень хорошо рисует и теперь уже только рисует - маслом, акварелью. Мой папа во всем и ко всему подходит творчески, то есть не бывает простых и готовых решений. Естественно, тяга к творчеству мне передалась генетически. Я помню, как в первый раз нацепил не себя барабан и вышел  барабанить во всеуслышание на улицу. Мне было всего четыре года. Спасибо огромное моим родителям за то, что они во мне всячески поощряли все творческие проявления и начинания. Друг отца подарил мне барабанную установку, когда я на протяжении шести месяцев по четыре-пять часов в день барабанил по ведрам из-под краски. Он не выдержал и подарил мне свою старую барабанную установку. И ровно год спустя, а мне было всего одиннадцать, у меня был первый хэви-металл концерт в рамках фестиваля с тысячной аудиторией. И дальше пошло-поехало...  Подростком я начал заниматься музыкой, сначала я занимался на барабане, потом освоил контрабас. Мы поначалу с группой играли каверы. Но спустя время удалось собрать довольно хороший панк-коллектив и мы продержались вместе около пяти лет - играли свои авторские песни и не свои. У нас было даже небольшое турне по Швейцарии. Но потом мне пришлось уехать на учебу и я взял с собой банданион. Спустя время я освоил этот инструмент, у меня были довольно серьезные сольные концерты, мне удалось достигнуть серьезного уровня но... академия актерского мастерства в какой-то момент взяла свое. И уже сейчас я понимаю, что тяги к инструментам у меня нет, скорее она перешла к тому, что теперь инструменты — это живые люди.

Маша: как Вы относитесь к украинской кухне, есть ли предпочтения в этом отношении? Любите ли вы готовить?

Д.: очень люблю готовить, очень люблю хорошие продукты и на самом деле очень  рад, что  в Украине ценят кухню и едят вкусно. Знаете, даже смотреть на людей, которые едят у вас вкуснее, чем в России, это просто замечательно, вы очень большие молодцы! Пожалуй, могу  сказать, что у вас очень хорошее и вкусное мясо, мне только в Аргентине приходилось есть такие вкусные мясные блюда, это просто потрясающе. А еще мне очень нравятся украинские вареники, просто нет слов.

Антон: какая роль сыгранная Вами в кино запомнилась вам больше всего, чем?

Д.: самая ответственная роль была у Павла Григорьевича Чухрая в «Русской игре». Эта работа для меня была очень яркой тем, что рядом были такие актеры как  Маковецкий, Гармаш, Мерзликин. Я многому научился за время этой работы, многое взял для себя. Но тем  не менее, я сам ощущаю, что для меня эта роль была не самой успешной. Нашел  я себя в кино, в котором играл контуженного молдованина, который играл на гармошке. Действие происходило в время Второй мировой войны. Кажется, эта картина называется «Красный стрептоцид», я не помню точно, могу ошибаться. Я даже не уверен, вышел ли он и увидели ли его зрители. Я очень верю в молодого режиссера, которого зовут Владимир Царенко, он со мной сделал дебютную свою картину, которая называется «Смотрите инструкцию». Я уверен, что он очень потенциален и талантлив и очень надеюсь, что этот человек не потеряет желание сделать и комедийное кино тоже. В эпоху когда очень много страшилок, мне кажется, что в России пора сделать хорошее комедийное кино, именно в таком, добром комедийном кино мне бы очень хотелось поработать. Ни для кого не секрет, что в стране, которой свободно демонстрируют столько насилия по телевизору, народ намного больше готов к массовым истерическим действиям. При этом просто обидно чувствовать себя жертвой такой примитивной манипуляции.

Джулиано ди Капуа

Никита: скажите, откуда Вы черпаете режиссерское вдохновение? Что для Вас главное в работе с актерами?

Сегодня мы говорим о спектакле «Монологи вагины» и, конечно же, мне интересны были все эти страхи, все эти фобии у моей актрисы. Но как бы там ни было я черпал вдохновение из ощущения стыда, который объединяет и артиста, и зрителя во время спектакля. Именно поэтому я утверждаю, что этот спектакль нельзя играть через микрофон на тысячный зал? Природа смеха в этом спектакле — это как раз то, на чем ловят зрителя, а еще на ощущении неловкости, когда ты понимаешь, что рядом сидящий с тобой тоже испытывает неловкость и именно от этого рождается смех. Это очень колкие и очень интимные ситуации.