Посмертно зачаты: по следам скандала с утилизацией спермы погибших героев
Криобанки не будут утилизировать замороженный биоматериал погибших военных – такое заявление Министерство здравоохранения распространило в ответ на резонанс, вызванный сообщением известного адвоката по медправу Елены Бабич в фейсбуке. Пламя пытаются потушить, но оно уже успело разгореться.
Возмущенные украинцы обвиняют Верховную Раду, и президента в частности, в желании уничтожать наш генофонд, в меркантильности, в попытке экономить на потомках погибших героев. Депутаты, внезапно одумавшись, клянутся изменить недавно принятый и уже подписанный закон, доработать, усовершенствовать, разъяснить... Даже отчитываются, что несколько законопроектов экстренно готовятся.
А вопрос так сложный, уязвимый и болезненный, что любое лишнее прикосновение к нему может нарушить принцип “не навреди”, говорят юристы для Коротко про.
Что произошло и что обещают
Елена Бабич. Фото: facebook.com/elena.babich.3
За консультацией к Елене Бабич обратилась женщина, которая после гибели любимого мужа оказалась перед угрозой еще одной тяжелой потери. Пара мечтала о детях, но до войны не сбылось.
– Перед тем как мужу идти фронт, криоконсервировали его сперму, оформили все документы – договор, доверенность на жену, заявление об использовании спермы для рождения общего ребенка, – говорит адвокат. – Однако в марте вступает в силу пункт 3-й Закона "О внесении изменений в некоторые законы Украины по обеспечению права военнослужащих и других лиц на биологическое отцовство (материнство) ", где написано, что "в случае гибели или признания умершим в установленном порядке лица, репродуктивные клетки которого сохраняются, их хранение прекращается с последующей утилизацией”.
Принятый 22 ноября прошлого года, этот документ как-то прошел мимо внимания общественности, хотя репродуктологи пытались бить тревогу. А теперь произошел эффект взорвавшейся бомбы – из-за этой “утилизации” генофонда.
После начала полномасштабной российской агрессии консервация биоматериала стала достаточно востребованной услугой. Большинство частных клиник объявили, что для военных забор биоматериала осуществляется бесплатно, а хранение – на льготных условиях.
К концу второго года войны депутаты тоже решили заняться благотворительностью – организовать на период действия военного положения для военных и полицейских криоконсервирование за государственные средства. Правда, деньги на расширение сети криобанков и процедуры должны быть заложены в бюджет аж на 2025 год (такое невеселое пророчество), а "утилизация в случае гибели" начаться с марта 2024-го.
– Все аргументы, что закон не имеет обратного действия или должен распространяться только на государственные клиники – это прекрасная теория. Депутаты так вывели этот 3-й пункт, что на практике он должно означать: после марта всем клиникам, независимо от источников финансирования, запрещается использовать уже собранный биоматериал, то есть его предстоит уничтожить, - объясняет Елена Бабич.
Скандальный пункт в законопроекте о биологическом отцовстве появился после второго чтения с подачи председателя комитета ВР по здоровью нации, медицинской помощи и медицинского страхования Михаила Радуцкого. Сейчас он сам открещивается от своей правки, написав в Facebook, что никаких правовых оснований для утилизации сейчас нет, закон не вступил в силу и что коллизия будет решена до 23 марта путем изменений в Гражданский кодекс, которые будут учитывать интересы семей погибших воинов.
Другой вопрос, что это будут за изменения.
Права, наследство, травмирующий фактор?
В чем Радуцкий был при обсуждении законопроекта прав, так это в том, что постмортальная репродукция в Украине законодательно не унормирована. К консервации биоматериалов – как женских, так и мужских - прибегают перед операцией или химиотерапией, которые могут нарушить способность продолжать род. Принимая закон для военных, депутаты ориентировались исключительно на травмы, из-за которых можно потерять возможность иметь детей.
Все так и есть: больной рассчитывает выздороветь и иметь детей, боец – хоть с увечьем, но вернуться к любимой. Однако каждый, кто встал перед риском, понимает, что жизнь может внезапно оборваться.
– Регулирование использования репродуктивных клеток или эмбрионов после смерти человека у нас никогда не было. Эта услуга раньше не считалась столь уж популярной, но и случаев было немало. В мирной жизни, когда кто-то умирал из пары, клиники пользовались принципом "что не запрещено, то дозволено". Действовали в рамках договоров, завещаний, доверенностей, то есть каждый раз вопрос решался в индивидуальном порядке, но в рамках действующего законодательства. Если лицо не оставляло волеизъявления, можно было обращаться в суд, – объясняет Елена Бабич.
Сейчас, когда речь идет о желании депутатов усовершенствовать закон путем внесения новой конкретики, может возникнуть "эффект сороконожки", которая потеряла способность ходить, когда пыталась показать, как упражняется с кучей лап. Ибо в контексте Гражданского кодекса возникает много вопросов. К примеру:
Будет ли иметь право ребенок, зачатый после смерти героя, на пособие по потере кормильца? Сейчас депутатов упрекают, что эту "утилизацию" они вписали, чтобы не признавать посмертных детей и экономить государственные средства.
Будет ли такой ребенок законным наследником своего отца и как реализует свое право? В настоящее время наследниками являются только рожденные от живых.
Можно ли биоматериал сравнивать с наследством? Это ведь не только клетки, но и эмбрионы, на которые могут претендовать родители погибшего воина. И что они с ними могут сделать?
Должен ли ребенок знать обстоятельства своего зачатия? Психологи полагают, что это может стать травмирующим фактором.
Не все воспользуются, но право должно быть
– Репродуктивная медицина всегда ждала, чтобы законодатель урегулировал эти проблемы. А что мы видим сейчас? Законодатель полечил головную боль гильотиной, – констатирует Елена Бабич.
Адвокат вспоминает, что за двадцать лет пребывания в теме была причастна к нескольким законопроектам, которые должны регулировать сферу репродуктивной медицины.
– Попытки были, и теперь я могу сказать: хорошо, что они не имели успеха. Не выходит у нашего законодателя подойти внимательно и основательно к такому юридически и морально сложному вопросу. Тему нужно прорабатывать со специалистами, выносить на общественное обсуждение, вносить изменения в ряд законодательных актов. Это точно не о том законе, который видим, и точно не через два месяца. Решая такие вопросы впопыхах, можно создать только новые коллизии.
Адвокат приводит пример: закон регулирует забор и хранение не только мужских, но и репродуктивных женских клеток. С одной стороны, это справедливо, потому что в ВСУ служат, калечатся и гибнут не только мужчины, но и женщины. С другой...
- Забор женских репродуктивных клеток – это сложная процедура, пункция под наркозом. А что будет муж с ними делать в случае гибели жены? Суррогатное материнство для одиночек у нас запрещено. Только для пар, где женщина имеет медицинские показатели к суррогатному материнству. Следовательно, вдовец должен жениться на женщине, которая имеет такие медицинские показатели, и только потом искать суррогатную мать, которая родит ребенка первой жены.
По убеждению эксперта, именно сейчас не время делать лишние движения. Просто убрать из закона одиозный 3-й пункт. Если есть потребность в экономии, ограничить срок бюджетного хранения биоматериала с правом хранителя перевести его на коммерческое.
– Когда во время войны ребята отдают на хранение долю себя, они в первую очередь думают, что могут погибнуть, а не только получить ранения. И женщины, которые хранят сперму мужа, думают сейчас не о помощи или наследстве, а о том, чтобы иметь возможность родить ребенка от любимого, - отмечает Елена Бабич.
Не все воспользуются такой возможностью, потому что это очень непростое решение. Но должно быть право выбора.
