"Дело Бабченко": прокуратура не имеет претензий к киллерам

Валерия ЧЕПУРКО

20 декабря 2018 18:00 0

Фото: Фото: REUTERS

Громкое дело об "убийстве" журналиста из России Аркадия Бабченко и пресечении спецслужбами серии жесточайших терактов получило неожиданный поворот. Предполагаемый руководитель группы киллеров, которых ФСБ России тренировало на устранение полсотни журналистов и общественных деятелей, вышел на свободу. А те самые киллеры вообще проходят по уголовному делу свидетелями.

Новость о том, что Шевченковский районный суд приговорил к условному сроку Тараса Стельмашенко – того самого главаря банды головорезов! – изрядно удивила публику. И суд в милосердии к головорезам не обвинишь – от обвинений в терроризме отказалась сама главная военная прокуратура.

В Ростов ездил, но не за тем

Жителя Черкасс Тараса Стельмашенко задержали спустя несколько дней после того, как стало известно, что "расстрелянный" Бабченко жив. Его "убийца" работал по заданию СБУ, а организатор преступления – владелец оружейной фирмы "Шмайсер" Борис Герман - оказался полным дураком, поверив свои куратором из России. Сам Герман упирался, что тоже работал на СБУ и имел там патрона – некоего Дмитрия. Но в итоге стал послушным, признал вину, подписал об этом соглашение и получил 4,5 года вместо 10 или 15.

На след Стельмашенко следствие якобы вывел его номер телефона, оказавшийся в базе данных Германа. Сам Тарас не отрицал, что ездил в Ростов с коллегами по делам своей охранной фирмы, но связь с ФСБ России категорически отказывался признавать. Согласился только с тем, что при обыске в его квартире нашли пистолет – лучше отдуваться за него, чем за группу киллеров.

Тем не менее на брифинге замначальника Главного следственного управления СБУ Богдан Тыводар публично объявил, что гражданин Т. руководил группой людей, которых российские спецслужбы тренировали на серию терактов. Тогда еще по рукам пошел список патриотических журналистов, которых должны были убить. Некоторые мастера пера даже обижались, когда не видели в нем своей фамилии.

Военная прокуратура сумела обосновать необходимость ареста Тараса Стельмашенко как особо опасного террориста. И тут – такой пассаж: она же отзывает обвинение за отсутствием состава преступления.

- Мы с самого начала пытались убедить следственных судей, что Стельмашенко не имеет никакого отношения к подготовке терактов, - говорит один из его адвокатов Виктор Губский. – Но на стадии арестов нам это не удалось. Я не знаю, почему прокурор решил отозвать обвинение сейчас, когда дело было в суде, но он принял правильное решение.

Крайне редкая практика

Уголовно-процессуальный кодекс позволяет представителю прокуратуры отказаться от обвинения, если нет доказательной базы и дело рассыпается.

- Это хорошая процедура, но на практике она встречается исключительно редко. Прокуратура зубами держится за обвинительный акт, даже если он основан на вымысле. Иначе прокурору грозит большой начальственный нагоняй, вплоть до лишения премий и даже увольнения, - говорит адвокат Алексей Сиротин. – Добровольный отказ от обвинения спонтанным не бывает. Он всегда согласован с начальством и позицией следствия. О "деле Бабченко" я знаю только, что знают все, но по тому, как стремительно проходят суды, создается впечатление, что историю хотят побыстрее свернуть как утратившую актуальность.

Политический проект

А ведь о группе киллеров, от которых спасли страну, говорил и сам генеральный прокурор Юрий Луценко. Неужели так просто: обвинили, заявили, подумали, отпустили.

- Нужно помнить, что Юрий Луценко не является профессиональным юристом. Для него важно не доказанность вины, а политические проекты, - говорит бывший заместитель генерального прокурора Алексей Баганец. – "Дело Бабченко", очевидно, таким и являлось.

В то же время юрист отмечает, что эта история, кажущаяся абсурдной, лишний раз показывает, как работают наши суды, когда избирается мера пресечения.

- Не взвешивают доказательства, не изучаются обстоятельства. Судья просто подписывают то, что принес прокурор, человека отправляют в СИЗО, - констатирует эксперт. – Потому и нет у людей доверия к судам. Они больше доверяют публичным заявлениям, которые ничем не подкреплены.