• Главная
• Политика

Дмитрий Анатольевич, можно ли как-то конкретнее сказать, какие соглашения, какие договоренности могут быть достигнуты и какие соглашения подписаны?

Начну с того, что это первый за достаточно долгий период официальный визит Президента России к вам в гости. Я этому очень рад, потому что, во-первых, просто соскучился по Украине. Я был, правда, в Харькове, но это был рабочий визит. А это уже полноценный официальный визит со всеми его атрибутами. Но главное, конечно, не протокол, а главное - то, на что мы выходим.

За последнее время мы сделали достаточно серьезные шаги по направлению друг к другу для восстановления полноценных, добросердечных, искренних и дружеских отношений, которые традиционны для наших стран. Вот и в этот раз я хотел бы вместе с Президентом Януковичем сделать следующие шаги. Поэтому, это целый ряд соглашений, которые сейчас в проработке и в стадии согласования. Они касаются сотрудничества в сфере производственной кооперации, они касаются сотрудничества в энергетической сфере, они касаются сотрудничества в сфере гуманитарного обмена, они касаются наших вопросов сотрудничества по межрегиональным проблемам и международным проблемам. По последней проблематике - собственно, это те документы, которые обычно подписываются самими главами государств. Целый ряд деклараций предусматривается, соглашений по вопросам причерноморской безопасности, по вопросам приднестровского урегулирования и вопросам европейской безопасности. Весь этот пакет сейчас находится в стадии окончательного согласования. И я надеюсь, что к моменту моего приезда мы уже выйдем на конкретные документы. Сейчас дочищаются последние нюансы.

А будут ли подписаны соглашения о создании совместных предприятий в авиастроении, на транспорте, в энергетике?

Вы знаете, на самом деле все эти вопросы сейчас исследуются довольно внимательно по авиасотрудничеству – по сотрудничеству в сфере авиации у нас неплохой задел, он носит исторический характер, и наши основные компании, я имею в виду «Антонов» и Объединенную авиастроительную компанию, находятся в прямом контакте. Сейчас рассматривается целый ряд идей, в частности, и о продолжении сотрудничества по отдельным моделям, таким, как Ан-140 и Ан-148. И даже по одной из них сейчас рассматривается вопрос о том, чтобы, может быть, начать ее сборку на мощностях нашего Объединенного авиастроительного холдинга. То же самое касается некоторых других моделей самолетов и вертолетов.

Будут ли созданы совместные предприятия? Я этого не исключаю. Но для этого нужно окончательно договориться. Во всяком случае, производственная кооперация в сфере авиационной промышленности мне кажется абсолютно логичной, потому что технологическая основа у нас очень близкая, если не сказать одинаковая, общие проблемы, потому как пора вообще самолеты рисовать не на ватманах и кульманах, а с использованием цифровых технологий.

Я внутри страны поставил цель - оцифровывать практически все наши новые модели автомобилей, судов, кораблей, самолетов. Первый самолет, который, кстати, мы выпускаем в цифре, это «Sukhoi Superjet». Это новая модель. Я считаю, что если мы что-то будем создавать в этом плане, нам тоже нужно выходить уже на цифровые модели, тогда это имеет перспективы, и тогда это будет полезно и для Украины, потому что это будет современная модель, пусть даже на основе базовой, но и для нашей страны тоже. Вот такие совместные предприятия я бы приветствовал.

Дмитрий Анатольевич, хотелось бы немного о договоренностях, о которых Вы говорили, в частности, о харьковских договоренностях, которые были подписаны Вами и Президентом Януковичем. В Украине не утихают споры по поводу подписанных документов, подписанных соглашений. Интересно, как россияне отнеслись к подписанным документам?

Я думаю, более спокойно, чем те, кто живет у вас в стране. Я смотрел социологию, подавляющее большинство граждан Российской Федерации эти соглашения поддерживает.

Есть, конечно, разные мнения. Вы знаете, я внимательный читатель и интернета, и газет. Я посмотрел - после того, как мы с Президентом Януковичем это подписали, были не только хвалебные отзывы, что «вот молодцы, наконец, решили очень важный вопрос безопасности, помогли украинским партнерам, снизив соответствующие цены на газ». Были и довольно скептические соображения.

Но подавляющее большинство откликов абсолютно позитивное, потому что наши люди видят в этом символ возобновления сотрудничества, в самом широком смысле этого слова, символ доверия, устремленного в будущее. То есть желание выстраивать отношения не на текущий период, не на период, условно говоря, одного президентства, каденции, как иногда говорят у вас (у нас этот термин мало распространен, хотя он действительно юридический), а в будущее. Именно такими являются соглашения о продлении пребывания базы Черноморского флота в Севастополе и о том, чтобы перейти к особому порядку ценообразования для украинских потребителей газа.

Я думаю, что в совокупности это сбалансированные и полезные взаимовыгодные соглашения. Еще раз подчеркиваю, устремленные в будущее.

А у вас как к этому отнеслись?

У нас к этому отнеслись по-разному. Естественно, часть народа говорила о том, что абсолютно поддерживает Вашу точку зрения, что это взгляд в будущее. Некоторые считают, что Украина отступила от своих принципов вплоть до сдачи национальных интересов. Есть полярные точки зрения, а истина, как всегда, очевидно находится где-то посередине.

Я почему об этом спросил? Конечно, это, собственно, внутреннее дело украинцев, как и отношение в нашей стране - это внутреннее дело россиян. Но по тем социологическим данным, которыми я располагаю (причем они были еще замерены до того, как мы с Президентом Януковичем договорились), даже в тот период процентов 60 украинцев поддерживало идею продления пребывания нашей черноморской базы в Севастополе на определенных экономических условиях, выгодных для Украины. Так что, я думаю, в этом плане попадание присутствует и с украинской стороны.

Извините, мы Вас прервали.

Дмитрий Анатольевич, Ваш украинский коллега Виктор Янукович недавно высказался по поводу идеи об объединении «Нафтогаза» и «Газпрома». Он сказал, что это невозможно на равных условиях, как Украина хотела бы, и в то же время Украина не согласна участвовать в роли миноритария в таком союзе.

Скажите, не обижены ли Вы отказом? Что Вы думаете о таком возможном объединении, о целесообразности этой идеи?

Я не обижен отказом, потому что я этот вопрос с Президентом Януковичем еще не обсуждал. Какие-то разговоры на эту тему ведутся, на президентском уровне это не обсуждалось. Это первое.

Во-вторых, всякого рода объединения возможны только на прагматической основе. С какой бы огромной симпатией мы ни относились друг к другу, как бы мы ни любили друг друга, объединяться можно только исходя из сугубо прагматических соображений. Но альянсы – они не только возможны, они в некоторых ситуациях необходимы. Я сейчас не буду анализировать, как можно объединять «Газпром» с «Нафтогазом». Во-первых, это дело непродуктивное, потому что (еще раз говорю) переговоры на эту тему в полном смысле никогда не велись. А, во-вторых, это требует предельно корректных расчетов. Напомню, что «Газпром» стоит около 150 (по самой нижней оценке) или 200 (по высокой оценке, относительно высокой) миллиардов долларов. «Нафтогаз» стоит поменьше, при всем уважении к нему.

Речь сейчас идет не о том, чтобы взять и слить что-то воедино, потому что это будет, может быть, достаточно сложно и для наших украинских партнеров, и вообще для работы. Но если говорить о создании каких-то совместных проектов, совместных предприятий, где бы объединялись различные газовые и газотранспортные активы не путем прямого соединения, а путем объединения, допустим, отдельных звеньев, то, мне кажется, это вполне возможно, причем на взаимовыгодной основе и с учетом пожеланий сторон. Мы, кстати, такого рода проекты имеем не только с нашими близкими соседями и близкими друзьями, такими, как Беларусь, например, но у нас есть такие проекты с европейскими странами и с такими крупными компаниями, как Eni, как основная немецкая газовая компания, которая этими вопросами занимается, я имею в виду E.ON. И там как раз модель такая: берутся несколько активов и соединяются. Это уже проще, а, с другой стороны, достаточно интересно.

Наконец, напомню, что ряд крупных иностранных акционеров есть в «Газпроме». И когда они свои инвестиции делали, это были одни деньги, а сейчас это совсем другие деньги. Самый крупный пакет был, по-моему, (я достаточно долго был председателем совета директоров «Газпрома») у наших немецких партнеров – около шести процентов. На пике капитализации это было больше 20 миллиардов долларов. При том, что вложили они, по-моему, туда, наверное, раз в 15 меньше. Поэтому это тема, которая требует отдельного скрупулезного анализа.

Но я бы сейчас не отказывался ни от чего и ничего не предвосхищал. Встретимся с Виктором Федоровичем, поговорим.

Господин Президент, вот здесь же, ровно неделю назад, в Горках, на неформальном саммите лидеров СНГ Вы сказали, что все главы государств СНГ готовы максимально плодотворно сотрудничать с Украиной. Шла ли речь о каких-то проектах и инициативах, о которых мы не знаем?

О которых Вы не знаете, речь не шла, потому что у нас открытое сотрудничество. Украина такой же участник Содружества Независимых Государств, как и другие, и Украина никуда не выходила, ее никто не пытался изолировать.

У нас были не очень простые отношения с прежним президентом и с прежним правительством тоже свои разногласия существовали, но даже в тот период мы встречались и на саммитах принимали совместные программы. Например, такие, как программа развития экономик государств СНГ на период до 2020 года. Это внешне, может быть, выглядит несколько абстрактно. Но на самом деле это достаточно важно, потому что мы должны понимать, в каком прогнозе находится наше развитие. Это же связано и с нашей взаимной торговлей, с нашими инвестиционными планами. Я посмотрел (не могу это отнести в полной мере к тому, что сейчас у вас новые президент и правительство, но, наверное, это сыграло свою роль), наш товарооборот за три истекших месяца (с января по март, включительно) составил 7 миллиардов долларов. Практически двукратное увеличение. Да, наверное, это эффект выхода из кризиса, но это и эффект прихода к власти новой команды. Таким образом, мы можем выйти на достаточно серьезные цифры, докризисные цифры. И я уверен, что здесь, конечно, позитивную роль играют не только экономические моменты, но и политические факторы. Потому как значительная часть программ, которые могут быть реализованы, была заморожена. Это на самом деле печально.

 И какие программы могут быть разморожены?

Те, что мы с вами как раз обсуждаем. Мы вполне могли бы двинуть наше сотрудничество в области авиации, в области космоса, включая средства связи, например, такие, как ГЛОНАСС. Это вполне интересная совместная сфера. Космические программы, есть программа «Днепр» по пускам. Есть целый набор идей в энергетической сфере, о которых я говорил, но не в смысле даже прямого сотрудничества между «Газпромом» и его украинскими партнерами. Я считаю, что мы могли бы подумать и об участии российских компаний в модернизации ряда крупных промышленных структур, которые дислоцированы у вас. И делать это, конечно, нужно на взаимовыгодной основе. У нас действительно очень неплохая кооперация была. Если мы сможем ее восстановить, товарооборот точно увеличится. Причем не только за счет собственно общего увеличения объема поставляемых энергоресурсов, газа и нефти (конечно, это тоже отражается на товарообороте), а именно за счет технологичных, высокотехнологичных проектов.

Дмитрий Анатольевич, производственная кооперация по идее может дать быстрый эффект, быструю отдачу от совместной работы. Как Вы считаете, для этого нужны какие-то «надформирования»? Или достаточно дать возможность бизнесменам двух стран почувствовать, что они имеют государственную поддержку? Или просто им не мешать?

Я десять лет бизнесом занимался - лучше просто не мешать. Но так не будет - все равно мешать будут, можете не сомневаться. Так устроено государственное управление, так устроена бюрократия, что все равно будут мешать.

Если говорить серьезно, то, я считаю, что все-таки мы должны на государственном уровне дать какие-то импульсы. Именно поэтому в ходе своего пребывания я собираюсь провести не только официальные мероприятия: переговоры с Президентом, проведение межгоскомиссии Россия – Украина, но и встречу с деловым миром. Мне кажется, это полезно, особенно с учетом того, что многие контакты были заморожены, не буду скрывать, в ряде случаев у нас даже есть претензии (они сейчас частично снимаются) по поводу того, как поступали с российскими инвестициями. К сожалению, это было связано с внутриполитическими дрязгами, которые в тот период были у вас. Но тем не менее сейчас нужно из этой ситуации выходить и стараться создавать максимально благоприятный инвестиционный климат. Ради этого я и хотел бы встретиться с украинскими бизнесменами. Поэтому толчок на межгосударственном уровне дать нужно, но прямое руководство инвестициями, какими-то проектами со стороны государства и со стороны Правительства мне представляется не всегда продуктивным, особенно когда речь идет о приходе частных инвесторов. Желательно, чтобы они сами чувствовали влечение друг к другу. Задача государства охранять эти инвестиции. Есть известная концепция государства как так называемого ночного сторожа. Это, наверное, некое преувеличение, но тем не менее государство должно стоять на страже, а, собственно, бизнес-контакты должны вестись представителями деловой элиты.

Дмитрий Анатольевич, украинская оппозиция уверена, что такой резкий поворот в отношениях с Россией, такая активизация  сотрудничества на самом деле направлена на то, что Россия просто втягивает Украину в сферу своего геополитического влияния еще сильнее, чем Украина там всегда находилась. Что Вы думаете об этом?

И есть также люди, которые уверены, что это делает невозможным перспективу членства Украины в Евросоюзе. Как Вы считаете, стоит ли опасаться Украине такой тесной дружбы с Россией?

Вы знаете, Украина неоднородна, мы с вами говорили о том, что существуют разные мнения и у вас, и у нас. Я считаю, что вообще нечего бояться, все абсолютно в порядке.

А если говорить о наших отношениях годичной давности, то их не было. Какое там втягивание Украины куда-то? Отношений не было. Я посла отказался направлять в силу того, что отношения, по сути, были сведены к нулю. И деловые контакты замерзли. Да, конечно, газ поставляли с нефтью. Без этого никуда, это наши контрактные обязательства. А если говорить о полноценных отношениях, они просто были свернуты. Поэтому мы их сейчас только разворачиваем. Я не говорю о том, что мы их сейчас развили до невиданных высот. Мы за последнее время с Президентом Януковичем встретились шесть раз, это очень высокая плотность контактов. И когда я приеду в Киев, это будет седьмой раз. Я считаю, что это восполнение того пробела, который образовался за последние годы, хотя бы для того, чтобы вывести эти отношения на докризисный уровень.

Что будет дальше, поживем - увидим. Еще раз подчеркиваю, это должно делаться исходя из наших национальных интересов и российских, и украинских, сообразуясь с нашими представлениями о том, что мы хотим, на абсолютно прагматичной основе, но в то же время понимая, что между нашими странами существуют особые отношения. Это отношения очень близких соседей, родственников, отношения, которые носят исторический характер. И не принимать это во внимание невозможно. С этим, кстати, связаны и харьковские соглашения. Если бы это было иначе, то мы никогда бы не вышли на такие соглашения. Это, конечно, особые соглашения.

Что же касается того, помешает ли это чему-то или поможет, я вам скажу откровенно, это не способно ничему помешать. Если украинский народ решит, что ему нужно стремиться к членству в Евросоюзе, - это ваш выбор. На самом деле всякий выбор должен быть просто разумным. Мы все участники европейской интеграции. У нас в Российской Федерации, напомню, с Евросоюзом товарооборот 250 миллиардов долларов (это серьезная цифра), поэтому мы интегрированы с Европой очень тесным образом. Если вы считаете, что для вас это интересно, этим тоже нужно заниматься, и, очевидно, что мы все принадлежим к европейской семье, - это нормально. Если же говорить, допустим, о членстве в Евросоюзе, то это вопрос уже, собственно говоря, к Украине и к Евросоюзу.

В любом случае я бы самым внимательным образом сейчас отслеживал то, что происходит в Евросоюзе, потому что стремиться нужно туда, где хорошо и спокойно. А сейчас нашим европейским коллегам еще нужно справиться с теми трудностями, которые они испытывают, включая вопросы еврозоны, неплатежеспособности целого ряда государств и так далее. И они, конечно, в свою очередь, будут смотреть на то, как в экономическом плане привлекательны потенциальные участники Евросоюза.

Поэтому это явно процесс неблизкий и достаточно трудный, но это выбор Украины. Это вопрос национальной, экономической и иной политики.

Но в то же время представители российской оппозиции уже заявили о том, что Россия слишком дорогой ценой заплатила за продолжение базирования Черноморского флота в Севастополе.

 Это наша оппозиция заявила?

 Да, Борис Немцов, выступая…

Ну и отлично. Это показывает, что у оппозиции несколько иные представления, и показывает, что оппозиция жива и хочет заявить о себе. По-моему, это нормально. Точно так же, как оппозиция Президенту Януковичу сказала о том, что это все выглядит очень плохо, чуть ли не распродажа государственных интересов и так далее. Для этого и оппозиция, чтобы критиковать власть, а власть должна быть к этому готова, должна спокойно на это реагировать, но твердо проводить тот курс, который считает правильным.

Собственно говоря, что я и хотела уточнить. Почему так важно пребывание Черноморского флота в Севастополе?

Вы знаете, помимо того, что между нами все-таки действительно особые отношения, братские, исторические отношения (я сейчас это оставлю в стороне, потому что это подразумеваемое условие), мы все равно очень близкие народы, все равно будем развиваться вместе, рядом, в силу даже географических соображений. Есть другая тема важности, скажем так, - это европейская безопасность. Дело в том, что, на мой взгляд, европейская безопасность в текущей модели ее существования - не идеальна. И события последних лет со всей очевидностью это доказывают. И события вокруг распада Югославии, и кавказский кризис 2008 года, - все это показывает, что у нас не существует оптимальной модели урегулирования тех или иных споров, конфликтов, которые возникают на пространстве Европы.

Для этого, во-первых, нужно создать правильную договорную рамку типа той, что была предложена мной. Я не претендую на исключительность, можно что-то другое придумать, но что-то делать надо. Я имею в виду новый Договор о европейской безопасности, который, по сути, продолжил бы дело, которым занимались в 75-м году в Хельсинки, готовя акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе.

И, во-вторых, мы понимаем, что даже при наличии целого ряда военных блоков безопасность недостижима в полном объеме. В Европе есть НАТО. Это военный блок, который сохранился после распада двухблоковой системы, после ухода Варшавского договора.

В Европе есть представители других военных альянсов и политических образований, таких, как ОДКБ, участником которого является Российская Федерация. Означает ли это, что вся Европа поделена между какими-то блоками, и в этом смысле все абсолютно спокойно? Нет, не означает.

Именно поэтому, я считаю, что сохранение той конфигурации, которая в Европе существует, является определенным залогом ее стабильности. Ведь как только возникает вакуум, возникает соблазн этот вакуум чем-то заполнить. Это происходило в истории Европы неоднократно.

Я сейчас не говорю о том, каковы были причины, например, распада Варшавского договора, - они очевидны. Я даже не говорю о том, хорошо это было для Европы или плохо, - пусть историки определяются, но хочу сказать, что если бы не произошло таких геополитических изменений, которые в целом освободили, может быть, Европу, тем не менее были и негативные последствия всего этого. Скажем, процессы, связанные с дезинтеграцией государств, которая проходила по очень трудному сценарию, например, распад Югославии. Совершенно очевидно, что это следствие вот этих процессов.

Поэтому, на мой взгляд, сохранение присутствия нашей военно-морской базы - это как минимум сохранение того расклада, который образовался достаточно давно, и это гарантия от желания что-либо переделить в сфере европейской безопасности. Причем я в данном случае уже имею в виду эффект не только для Украины и Российской Федерации, а я говорю обо всей Европе. Именно поэтому, кстати сказать, на мой взгляд, на наше соглашение с Украиной о продлении срока пребывания черноморской военно-морской базы в Севастополе была абсолютно спокойная реакция в Европе и в НАТО. Это мудро.

Между нашими странами, как Вы уже заметили, очень тесные отношения, я знаю, что и Ваши родовые корни по маме тоже где-то в Белгородской губернии.

 Так и есть. Факт тот, что мои родственники по материнской линии действительно происходят оттуда. У моего прадедушки фамилия была Ковалев, но, как мне говорила моя бабушка, его предки были даже не Ковалевы, а просто Коваль. Поэтому очевидно, что это их роднит с теми, кто живет у вас. Но я не знаю, насколько глубокая связь. Очевидно и то, что это была особая микросреда, потому что моя бабушка, у которой было высшее образование, она была человеком подготовленным, образованным, тем не менее она всю жизнь говорила на таком языке, в котором использовались отдельные элементы суржика. Для меня это была довольно органичная среда, когда я приезжал к ним в гости, а они жили в тот период в Воронеже. Я, к сожалению, не был там, в Белгородской области, собираюсь туда съездить. Именно поэтому у меня большой интерес к моей истории и к взаимосвязи моей семьи, моей фамилии с моими родственниками, которые жили и на территории России, и Украины. Посмотрим, покопаемся, что там еще можно найти.

Спасибо большое за Ваши ответы для украинских телезрителей. И ждем Вас в Киеве, в Украине.

Спасибо. Я скоро приеду. Готовьте хорошую погоду. Договорились?

 Договорились.

Спасибо.

 Спасибо. И хорошие соглашения принять.

 Надеюсь.

Источник: kremlin.ru