Фронтовой медик: В военные будни приходится выключать эмоции - иначе сойдешь с ума
Со студенческой скамьи – на передовую
Алине Михайловой из Днепра в этом году исполнится 28 лет. В 2014 году война застала ее студенткой второго курса политологии.
Гибель близкого друга на фронте побудила Алину с головой уйти сначала в помощь армии, а потом самой поехать на фронт – медиком.
То, что она выберет это направление, не мог предугадать никто. В школе девушка теряла сознание даже от упоминания крови, а сейчас ловко накладывает жгуты и останавливает кровотечение.
В 2016-м, окончив бакалаврат и поступив на заочное в магистратуру, Алина уехала в Широкино, затем - в Авдеевку, Зайцево и Марьинку.
- Я до сих пор помню своего первого раненого бойца, - возвращается в прошлое в разговоре с «КП в Украине» Алина Михайлова. – Это было в Широкино, осколочное ранение ног и плеча – прилетела мина. Вывозили в Мариуполь. Моей задачей было не допустить, чтобы он уснул – иначе мог не проснуться. Начала расспрашивать, откуда он, но он не хотел со мной говорить ни в какую. Отмахнулся: «Со Львовской области. Ты и так не знаешь такого города. Никто не знает». Но я все-таки выдавила из него название – Дрогобыч. Так совпало, что единственный город там, кроме Львова, где я была, – это Дрогобыч. Рассказала ему, что была у них на солеварном заводе, в старинной церкви… Он удивился, потом рассказал, что на заводе работает его бабуля, а в эту церковь они с семьей ходят по воскресеньям… Пока доехали до больницы, стали чуть ли не друзьями! Но больше я с ним не встречалась.
Три года назад Алина вернулась в обычную мирную жизнь вдалеке от фронта, забросив в угол бронежилет, каску и медицинский рюкзак. По утрам гуляла с собакой, пила кофе в маленьких уютных кофейнях, ходила на сессии и заседания и решала вопросы жителей и города - ее избрали депутатом Киевского горсовета.
- У меня была депрессия из-за обесценивания себя. Я безвыездно три года была на фронте, и мне было тяжело найти мотивацию, - отмечает Алина. – Казалось, что все, что я делала, не имеет большого значения, потому что нет победы. Выезды, спасение раненых превратилось в обыденность. Война перестала меня наполнять.
Это состояние удалось побороть. И вскоре Алина вновь занялась в подразделении медслужбой, отделом аэроразведки и информслужбой.
С 2014 года Алина Михайлова занималась волонтерством, а в 2016 уехала на фронт медиком. Фото: https://www.facebook.com/MAlina.Mykhailova/photos
Кровь пахнет акварельными красками
В школе, вспоминает Алина Михайлова, уроки анатомии были для нее невыносимы - она падала в обморок от одного упоминания слов «кровь» или «суставы». Яркое воображение сразу рисовало ей живые картины «внутреннего мира» человека – и она обмякала за партой. Поэтому ее даже освободили от посещения этих уроков.
, - объясняет Алина Михайлова.
В Авдеевке в самом начале Алину прикомандировали к профессиональным медикам. Кроме врачебных премудростей, там она усвоила еще один урок: никогда не желать врачам доброй или спокойной ночи. Такая примета – иначе обязательно привезут погибших или раненых.
Алина вспоминает еще один случай: боец подорвался на мине, ему оторвало ноги. Была огромная кровопотеря, и после оказания первой помощи и отправки к врачам, бросив взгляд на перчатки, которые были полностью в крови, она поняла – фобия исчезла.
- Когда была с ним в машине, поймала себя на мысли, что запах крови напоминает мне запах акварельных красок из детства, - вспоминает Алина. - На этой стадии такие ассоциации остановили мой страх. Раньше успокаивала себя, что кровь – это жидкость, которая дает жизнь, она должна течь в человеке, все органы должны быть внутри… Перед тобой – тело, которое должно быть живым, должно дышать, и обеспечить это - моя задача.
Что поделать – в военные будни приходится выключать эмоции, иначе можно сойти с ума.
Предчувствие заставило девушку вернуться после трехлетнего перерыва в свое подразделение за день до войны. Фото: https://www.facebook.com/MAlina.Mykhailova/photos
«Возможно, придется воспользоваться автоматом»
С 24 февраля страх возникал уже по другому поводу – это был сковывающий ужас перед смертью и попаданием в плен. За последние три недели Алина дважды была в такой ситуации.
- Шла зачистка поселка с группой - я как медик с оружием и своим рюкзаком тоже выхожу, - рассказывает Алина Михайлова. - Да, у меня есть автомат, я знаю, как им пользоваться и, возможно, когда-то буду вынуждена это сделать. Меня оставили на точке прикрывать определенный участок, и меня накрыл невероятный страх - я не могла справиться с ним, не могла даже дышать. Мысли - мы можем не выйти из этого села! Я очень сильно на тот момент хотела вернуться домой… Дом - это было не конкретное место и город, а просто где безопасно. По рации передали, что в полутора километрах от нас стоит техника врага, и к нам движутся пешей колонной. Командир безопасно вывел…
В другой раз попали в окружение - заехали в место, которое потом оказалось в кольце.
- Был страх, что мы все там умрем, - говорит Алина. – Это была просто трасса между двумя селами, где находились россияне.
Связи не было, никакой информации от командования рота не получала.
Предчувствие привело на фронт за день до вторжения
Во вторник, 22 февраля, Алина проснулась с четким ощущением – она сейчас должна быть со своим подразделением.
- Даты, когда начнется война, не знал никто. У меня только было чувство, что сейчас я должна поехать к своим, - говорит Алина Михайлова. – За последние три года я приезжала к ним только на День независимости и день рождения командира.
Военный рюкзак все эти годы ждал хозяйку собранным: бронежилет, каска, медицинская сумка. Вес – 10 кг, дополнительно бронеплиты – 9 кг, автомат – 3-4 кг, шлем, подшлемник… Каждый день миниатюрная Алина весом чуть больше 50 кг таскает на себе около 25 кг. Оставалось собрать только «рюкзак» для своей собаки…
- На фронте обычно стараюсь не носить реанимацию на плечах – я же не буду кому-то ставить капельницу в опасной зоне, - говорит Алина. – На днях свой рюкзак разгрузила еще на два кило. Но мой большой штурмовой рюкзак весит 18 кг – благодаря содержимому точно сутки можно обеспечивать работу полевого госпиталя.
Вечером 23 февраля Алина уже засыпала в расположении своей роты в Авдеевке.
Следующее утро началось со звонка подруги, которая в Киеве проснулась от взрывов.
- Алина, в Киеве началась война, - выдавила испуганная девушка.
Все подразделение подняли по боевой тревоге – ждали массированный обстрел. Но его за первые два дня не было, а после рота сменила дислокацию – уехала по приказу командования в Запорожскую область.
- Насколько это другая война по сравнению с той, что была последние 8 лет, - отмечает Алина Михайлова. – Совсем другие ощущения, другая тактика россиян… Раньше у нас была позиционная война - обстреливали позиции, не нанося вреда населению. Россияне не позволяли себе настолько переходить границы во время обстрелов. А то, что сейчас происходит… Авиация, удары артиллерии, ракетные удары… Никогда не можешь быть к этому готовым. Отсылают кадровых офицеров, как пушечное мясо, на наше направление. Это не срочники, все кадровые военные. Они не идут наобум, не прут просто на танках, как раньше, колонной по дороге. Делают разведку с воздуха, обходят наши места в городе, технику прячут по посадкам.
После войны Алина собирается продолжить работу в политике. Фото: https://www.facebook.com/MAlina.Mykhailova/photos
Публичная порка за выпивку и изгнание
Алина – единственный в роте медик. Медиков с боевым опытом не хватает, а неопытных брать в места, где идут бои, не рискуют. Не известно, как человек отреагирует на ранения на фронте – это часто и оторванные конечности, и вывернутые кишки.
- Раньше у нас было три экипажа. Тяжело удержать людей, потому что мы добровольцы и у нас нет материального обеспечения, - объясняет девушка. - Люди уходят в гражданскую жизнь. Так и я работала до 24 февраля – у меня был ФОП, занималась коммуникационными услугами. Писала аналитику, вела страницы в соцсетях. А до 2019 года меня полностью обеспечивали родители. Высылали 3-4 тысячи гривен в месяц - деньги на войне на самом деле некуда особо тратить, тебя всем полностью обеспечивают, от трусов и носков до еды. Разве что на «сникерсы» в супермаркете, но и это привозят волонтеры. На Новый год нас даже ананасами баловали.
Новый год на войне – только с детским шампанским. За алкоголь наказывают поркой буками, как раньше у казаков, и выгоняют из подразделения. За бутылку пива – 15-20 ударов.
- Я была свидетелем публичной порки в 2017 году, это был последний раз, когда у нас кто-то выпил, - вспоминает Алина. – Все понимают, зачем приходят на войну. Выпивший – это опасно для других, ведь у человека гранаты, оружие.
В остальном Новый год – такой же, как в мирных городах, с оливье и крабовым салатом. В гости на праздники приезжают волонтеры, актеры и певцы.
Дожидаются помощи не все
Раненых в роте с 24 февраля не было. Но нехватка врачей – актуальная проблема. В 2017 году двое бойцов роты погибло потому, что к ним не успели вовремя доехать.
- У нас было три горячие точки, эвакуационной машины не было. Я не могла физически добраться до раненых - мне надо было выезжать с моей позиции, это была первая линия, промзона Авдеевки, а ранение было в Песках, - вспоминает Алина Михайлова. - Очень долго ехать под плотным огнем. Слишком поздно предоставили помощь…
За смерти товарищей Алина себя не корит. Понимает, что ее вины здесь нет, а укорами человека не вернуть.
Кроме помощи раненым девушка занимается вопросами обеспечения роты и всеми связями с волонтерами.
- В армейском уставе это называется зам по тылу, - улыбается девушка. - Кто проявляет инициативу, тот за все и берется. А я могу на себе тянуть информационную службу, волонтерское обеспечение, аэроразведку. Помогаю корректировать огонь нашей артиллерии.
Стандартный день роты начинается с разведки. Заканчивается отчетом для штаба, насколько эффективно поработали. Дальше – возвращение в расположение.
Самое страшное для Алины - когда ранят и гибнут гражданские. Фото: https://www.facebook.com/MAlina.Mykhailova/photos
Станем крепче и дружнее
Самое печальное для боевых медиков на войне – когда ранят или погибают мирные жители. Еще хуже – дети.
- Боец понимает, зачем он идет на войну, что может быть ранен или умереть. А гражданские, особенно дети, не выбирали идти на войну, - объясняет Алина. – За все время у меня был только один раненый ребенок, и это было страшно – прикасаться к маленьким ручкам, тянуть на них жгуты… Бойцы часто хотят снять турникет (жгут), потому что больно - могу на них наорать, придавить рану. А как в этом случае быть с ребенком?
По мнению Алины, нельзя привыкнуть на войне только к одному – что страдают и гибнут невинные люди. И это может случиться в любой момент. А ко всему остальному - к онемевшей из-за тяжелого снаряжения спине, к тому, что не моешься или не ешь, не спишь, запросто.
В той новой жизни, которая обязательно наступит после войны, Алина Михайлова собирается продолжить работать в политике. А еще – наладит домашний быт с любимым человеком, с которым за последние годы видятся в лучшем случае по выходным. Он всегда на фронте.
- Хочется верить, что все будет, как было, но мы станем более дружными и крепкими. Что не будет фраз «А где ты был эти восемь лет?», «Я тебя туда не посылал», - мечтает Алина. – Будут только истории, где каждый из нас был и что наблюдал. После победы вернемся к той жизни, которая была раньше, только в миллион раз лучше. 24 февраля вся страна поняла, что идет война, все понимают, что Россия – враг, она виновата, и она должна ответить. Классное чувство – наконец ты не городской сумасшедший, который 8 лет ходил и кричал, что от россиян никогда добра не будет. Теперь все это понимают, и с мотивацией, как было до этого, проблем нет.
