Нацисты, спецхраны, политика… Что мешает пропавшим во время войны картинам возвращаться домой?
На днях Музей искусств им. Богдана и Варвары Ханенко вернул картину, которая 77 лет назад была похищена нацистами. Чтобы договориться о возврате полотна французского художника XVIII века Пьера Гудро "Любовники, или Блудный сын с проституткой", которое обнаружили на аукционе в США, киевским музейщикам пришлось потратить 7 лет. Почему из сотен тысяч пропавших экспонатов из украинских музеев удается найти лишь единицы, "КП" в Украине" рассказали в музеях, чьи сотрудники смогли вернуть украденные нацистами предметы искусства.
Общеукраинской базы утерянных работ нет
За время оккупации Киева из Музея им. Ханенко пропало около 25 тысяч экспонатов. Это не только картины, но и гравюры, произведения декоративного искусства, скульптуры. В музее действует своя программа поиска утраченного: сотрудники просматривают каталоги аукционных домов в надежде найти что-либо из украденного во время войны. Так случилось и с "Любовниками": в 2013 году заместитель директора по научной работе Елена Живкова в каталоге аукционного дома случайно наткнулась на работу из перечня потерянного. Оказалось, что за время после войны полотно побывало в частной коллекции в Лондоне, затем в Массачусетсе в США, а на торги его выставили в Нью-Йорке. Это третий экспонат музея, который удалось найти после пропажи в 1943 году.
Куда меньше таких счастливых историй у других украинских музеев. За годы независимости лишь двум художественным музеям - Харькова и Днепра - удалось получить назад из-за границы по одной картине из своих довоенных коллекций. Домой вернулись "Этюд с домом" Сергея Васильковского и "Выезд Ивана Грозного" Михаила Панина.
|
- Возвращение экспонатов – это очень сложная тема. У нас пытаются сделать базу работ, которые были утрачены во время войны, но каждый музей работает в своем контексте, а общеукраинской базы у нас нет. Я знаю, что в Польше такая общенациональная база создана несколько лет назад, в свободном доступе можно узнать, сколько работ было похищено из польских музеев, - рассказывает директор Днепропетровского художественного музея Татьяна Шапаренко. - В мире есть Конвенции ЮНИДРУА о похищенных или незаконно вывезенных культурных ценностях, в том числе и во время военных конфликтов. В Европе, США она действует, а в Украине она не ратифицирована. Я считаю, что работу по поиску утраченных работ нужно начинать "сверху".
Прятали и зарисовывали, лишь бы не приглянулись
В Днепропетровском художественном музее до войны было три тысячи экспонатов, часть из них эвакуировали в Актюбинск, часть осталась в музее, куда на время оккупации переехала коллекция из исторического музея. Но здание приглянулось немцам и они немедленно его заняли.
- Из трех тысяч экспонатов тысяча была утрачена, хотя сотрудники, которые оставались с коллекцией, а их было человек пять, спасали экспонаты обоих музеев. У нас в архиве есть воспоминания сотрудницы Нины Григораш. Она пишет, что те экспонаты, которые были в здании, сотрудники маскировали – забрасывали мусором, живописные работы записывали, то есть сверху покрывали акварелью, какими-то непонятными футуристическими сюжетами. То, что смогли замаскировать, осталось в музее, акварель потом смылась, - рассказывает Татьяна Шапаренко. – Как пишет Нина Павловна в воспоминаниях, музей грабили по ночам – посреди ночи немцы могли постучаться, сделать набег, забрать все, что приглянулось и скрыться. Сотрудники музея восстанавливали для архива все пропавшие предметы по памяти, поэтому список утраченного у нас есть, но разыскать удалось лишь одно полотно - "Выезд Ивана Грозного" Михаила Панина.
Пожилая супружеская пара в США купила дом у одинокого старика, в доме была картина с изображением первого московского царя. Новые хозяева выставили ее на аукцион вместе с другим имуществом. Сотрудники аукционного дома решили найти больше информации о лоте и написали в Днепропетровский художественный музей.
- Супруги пережили Холокост, поэтому, когда узнали, что картина была украдена нацистами, отдали ее бесплатно, безоговорочно и не задумываясь. Они понимали значимость этого события, - рассказывает Татьяна Ивановна.
|
Картины приходится искать "вручную"
Возвращение "Выезда…" со всей бюрократической волокитой заняло почти два года, сейчас картина на реставрации в Киеве, из-за карантина ее приезд в Днепр пока откладывается, да и работа над восстановлением очень длительная – о полотне Панина должным образом не заботились. В музее надеются, что уже в следующем году картина окажется в родных стенах.
- Возвращение картин - сложный процесс, частично из-за того, что полотна маскировались – могли не только их записывать, но и стирать на обратной стороне холста штамп с номером. После стольких лет к тому же очень сложно выяснить, где находятся наши работы. Если они случайным образом попадают на аукцион, это упрощает процесс, в последнее время мы отслеживаем то, что поступает на аукционы, но если работа в частной коллекции, мы об этом вряд ли узнаем. Нам с "Выездом…" очень повезло, - говорит директор.
Сегодня в Днепропетровском художественном музее порядка 10 тысяч экспонатов. На вопрос, какие работы из пропавших музей мечтал бы однажды вернуть, Татьяна Ивановна на секунду задумывается, а после говорит как на духу – все.
- По большому счету, хочется, чтобы все экспонаты вернулись. У нас есть путеводитель по музею, который датируется 1940 годом, и мы видим, какие прекрасные работ были в нашем музее, - вздыхает директор. – Могу назвать несколько имен художников – Василий Верещагин, у нас было несколько его картин, было и несколько работ Василия Поленова, было бы отлично, если бы они вернулись, Владимира Маковского очень хотели бы видеть дома, сегодня у нас осталась только одна работа Николая Пимоненко, а было несколько. Еще одно знаковое, громкое имя – Давид Бурлюк, сейчас в нашей коллекции его шесть работ, а еще три были похищены. Хотелось бы вернуть и Станислава Жуковского. Как понимаете, это очень длинный список.
|
Директора, который умолял спасти коллекцию, чуть не расстреляли
Пострадал от войны и Харьковский художественный музей. Здесь из 75 тысяч экспонатов сохранилось чуть менее 5 тысяч.
- До войны музей назывался "Украинская государственная картинная галерея". Как написано в акте ущерба 1944 года, это был самый крупный музей в провинции, имеется в виду, что наш музей был самый большой после Москвы и Ленинграда, - рассказывает Валентина Мызгина, директор Харьковского художественного музея. – Только вот самый крупный и ценный музей не был включен в план эвакуации. Почему? Трудно сказать. Харьков – большой индустриальный центр, нужно было эвакуировать очень много заводов, хотя эвакуировали и небольшие конторы, а вот музей – нет. Директор музея, который работал в то время, прошел Первую мировую войну, он понимал, что такое война, поэтому еще когда немцы только-только вышли на рубежи Украины, он начал готовить экспонаты к эвакуации. Однако ему запрещали это делать открыто, наоборот, он должен был готовить патриотические выставки! Он готовил и выставки, но и экспонаты к эвакуации. Потом начал искать транспорт, нужно было 9 вагонов, чтобы вывезти хотя бы самую ценную часть коллекции…
Девять вагонов музею, конечно, никто не дал, зато директора чуть не расстреляли, мол, лишь панику нагнетает в обществе! Когда же стало понятно, что Харьков вскоре оккупируют, картинной галерее дали один вагон, который нужно было поделить с галереей картин Тараса Шевченко и работами Шевченко, которые в Харьков привезли из Киева.
- Он этот вагон буквально выбил! А работы Шевченко были спасены по счастливой случайности – они долго стояли в Киеве на набережной, их случайно заметили, отправили в Харьков, ночью выгрузили на вокзале, и все. Получилось, что всего за 9 дней до того, как нацисты оккупировали Харьков, этот вагон выехал куда-то на Восток, путешествовал долго, пока не остановился в Новосибирске. Вся остальная коллекция осталась в Харькове, который заняли немецкие войска, - рассказывает Валентина Васильевна.
|
Харьковчане спасали экспонаты с пепелища
Эвакуированную коллекцию из Харькова разместили по соседству с эвакуированной коллекцией из Третьяковской галереи в оперном театре Новосибирска – власти понимали ценность собрания из Харькова, но не предприняли ничего, чтобы спасти его, когда директор умолял об этом.
- В 1944 году коллекция вернулась, но даже не в голые стены – их уже не было! Галерею подвергали грабежам, здесь работал штаб Розенберга, в котором были специалисты из Лейпцига, Мюнхена, искусствоведы, которые отбирали лучшее для вывоза в Германию. Вывоз этот был в несколько этапов, но документов, что и куда было отправлено, нет, есть списки только тех вещей, которые оказались в американской оккупационной зоне Берлина, но только списки, - говорит Мызгина.
|
Разграбили музей немцы не полностью, но оставшиеся предметы искусства не пощадили.
- Все этажи облили горючим и подожгли. Из окрестных домов, когда оцепление было снято, люди пытались что-то спасти, потом рухнули перекрытия. Уже после сотрудники нашего музея до глубокой зимы пытались что-то раскопать и достать. Живопись, графика, фотографии, архив погибли полностью. Сохранились частично очень сильно обожженные бронзовые скульптуры. Они у нас долго числились инвалидами войны, но сейчас их все отреставрировали. Было отрыто и возвращено харьковчанами чуть более 800 экспонатов, - рассказывает директор музея.
Когда эвакуированная коллекция вернулась, ее отправили на новое место, правда, пришлось тесниться с другими организациями. Валентина Васильевна шутит, что соседство напоминало сказку о "Рукавичке".
- Я вот говорю, а у меня дыхание прерывается. Я каждый раз переживаю эту трагедию заново, - в ходе разговора признается директор. – Музей в прямом смысле этого слова возрождался из пепла. Если до войны было около 75 тысяч экспонатов, то осталось и возвращено в Харьков 4713 предметов.
Спецхранилища особого режима как след
После войны поиском украденного никто не занимался. Более того, эта тема была табуирована.
- Был запрет на поиски. В 1943 году была создана Чрезвычайная комиссия, которая должна была на освобожденных от фашистов территориях Европы отбирать для пострадавших во время войны библиотек и музеев архивы, редкие книги, предметы искусства. Миссия привозила все это в Москву, Ленинград. Были сделаны спецхранилища, и это был строжайший секрет – люди давали подписки под страхом смерти, что они никогда не расскажут, что те существуют. Кроме Москвы и Ленинграда, они были в Загорске, Риге, Баку, Новгороде. Это были сотни тысяч спрятанных предметов искусства, - говорит Валентина Мызгина.
Когда Мызгина 50 лет назад пришла на работу в музей, была поражена, как часто в довоенных инвентарных книгах напротив названий музейных богатств стоял штамп – "погашено".
- Скажу честно, я плакала. Я не могла понять, в чем дело. Мне объяснили, что это то, что пропало и погибло во время войны. Я думала – надо же искать! Но как это было делать, если везде тайны? Я с этой загадкой жила довольно долго, и только на предпоследнем месяце существования Министерства культуры СССР министр культуры Губенко собрал представителей разных музеев Союза, конечно, и Харьков был среди них, как самый пострадавший, - рассказывает директор музея.
Перед тем как отправиться в Москву, Валентине Васильевне в руки попала газета "Советская культура", и там разоблачали спецхраны. Харьковчанка чудом нашла авторов материала в Москве и на встречу работников музеев Союза шла "во всеоружии".
- Очень авторитетные люди на встрече с болью рассказывали о том, как погибли их экспонаты, как они спасали Дрезденскую галерею. Картинка получалась такая, мол, нас грабили, а мы благородные, мы вернули Германии ее ценность. Когда все выдающиеся музейщики выступили, я и задала вопрос: а как же спецхраны? Авторы статьи меня снабдили данными, цифрами, именами произведений, которые тайно хранятся, и я это все вывалила на встрече… Поднялся такой шум, как в курятнике, - смеется Мызгина. – В итоге создали комиссию. У меня не было цели разоблачать спецхраны, да, грабили немцы, но потом обратная волна была – грабили наши. Я была уверена, что вот этой волной обратной наверняка из Германии привезли что-то украденное в Харькове. Мне не нужен был спецхран, я хотела искать наши предметы искусства.
То, что харьковские ценности были в тайных хранилищах, Мызгина не сомневается – после войны из художественно-производственного комбината им. Вучетича в харьковский музей поступила картина из довоенной коллекции.
Политика как камень преткновения
То, что незаконно перемещенные во время войны картины сейчас начали показываться на разных площадках, директор музея связывает с тем, что аукционы стали для нас доступны, и через интернет, просматривая лоты, люди натыкаются на произведения из своих музеев.
- Что бы мне хотелось вернуть из потерянной коллекции? – улыбается она. – Была Мария Башкирцева, уникальная женщина. Я читала ее дневники и поражалась, насколько эта 14-летняя девочка была высокоинтеллектуальным человеком. У нас была прекрасная ее коллекция, все 66 картин пропали. Картины Айвазовского, Шишкина, одного только Васильковского около 800 работ пропали. Перечислять – это долго и незачем. Возьмите справочник по художникам, буквально через одну фамилию будет художник, работы которого мы потеряли.
Единственный возврат, который был за годы независимости в Харьковском художественном музее, – "Этюд с домом" Васильковского. В музей обратились немецкие полицейские с просьбой помощи в идентификации неизвестной картины, мол, думаем, это ваша. Сейчас Харьковский художественный музей знает, где хранятся еще несколько полотен, но вернуть их не может.
- Во Франции есть наша картина, но по законам мы не имеем права ее требовать. Украина долго раскачивалась – слишком много времени прошло. С французами мы переписывались, и все – их закон охраняет частную собственность. В Варшаве в национальном музее находится картина, которая была написана художником Мясоедовым в Харькове, была куплена Харьковским университетом, а университетская коллекция влилась в нашу общую, и у них эта работа есть. Мало того! Мы с сотрудницей ездили в Польшу, доказывали, что она наша, они не возражают – да, ваша, но у них есть свои претензии к Украине – есть какой-то архив во Львове, который львовяне не хотят полякам возвращать, и этот торг длится годами. Когда доходит до того, что нужно решать на высшем уровне, все затихает, - разводит руками Валентина Мызгина.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Депутаты попросили Ткаченко выяснить, где украденные из Кабмина картины Глущенко
Василевская-Смаглюк объяснила обращение тем, что Минкультуры ведет учет культурных ценностей. Депутат попросила Ткаченко рассказать, сколько культурных ценностей потеряла независимая Украины и почему. А также перечислить меры по их сохранению и возврату.
