Живые и вечно живые
СКОМОРОХИ НА ВОЙНЕ
-…И вот так держитесь забора, пани!
Пан был пьян. Однако помочь старался от души. Вкупе еще с тремя панами (штаны «пузырями» на коленях, красновато-дубленые лица, не выдающие возраста - возможно и пятьдесят лет, и тридцать) он участвовал в политической дискуссии у автобусной остановки села с красноречивым названием Скоморохи. Дискуссия, судя по количеству пивных бутылок, которые, как отстрелянные гильзы снарядов, валялись под лавкой, продолжалась с вечера. Хотя сколько той июньской ночи!
Я пошла, как напутствовали, вдоль забора, дивясь его монументальности: каменное основание, верх из металла… Время пока не взяло ограду - в отличие от коровников, которые она пыталась защитить. Или это современники приложились к бесхозному шиферу с крыш? Заросли бурьяна до середины закрывали дверные провалы, за которыми давно никто не мычал и не телился. На асфальтированной площадке ржавели недораскуроченные останки чего-то комбайново-тракторного.
Буйное, как в саванне, разнотравье покрывало экс-клумбу у здания сельсовета. Растрескался памятник с перечнем земляков, сгинувших на войне. Позже мне в сельсовете пожалуются: сюда после дискотеки приходит обычно допивать молодежь, ребята с теми же фамилиями, что и у погибших. Утром пейзаж напоминает свалку. Уговоры не действуют. А денег на уборщиков территории в бюджете нет. Потому «голова», секретарь и землеустроитель вынуждены собственноручно таскать мусор, чтобы совсем уж позорно не смотрелось.
Между тем хаты, выглядывающие из садов, не производили впечатления убогих. Скорей, наоборот. Возле иных любовно убранные цветами и рушниками высились кресты-распятия. На контрасте «свое - чужое» картинка получалась зрелищная. «Улица Шустера» - прочла я табличку на крайнем доме и невольно улыбнулась. А потом раздвинула ветви плакучей ивы и нырнула под ее шатер, к мемориалу павшим пограничникам.
После событий нынешнего 9 мая во Львове о легендарной заставе лейтенанта Алексея Лопатина, что в числе первых на западной границе СССР приняла бой и одиннадцать суток держала оборону (так сказано в солидных военных энциклопедиях), вдруг заговорили с надрывом.
|
«ЗАБЫТЫ И ПОРУГАНЫ!»
Тимофей Махонек, Герой Советского Союза, председатель совета ветеранов Львова, в советском прошлом - первый секретарь Сокальского райкома компартии, и Александр Калынюк, недавний руководитель львовских коммунистов, который возглавил областное отделение Антифашистского комитета, собрали несколько «круглых столов», в том числе и в Крыму. Перечисляли бесчинства, чинимые живыми националистами над прахом мертвых героев. Мало того что «бандеровцы при власти на Львовщине» на обустройство захоронений вояков ОУН-УПА выделяют из бюджета миллионы гривен, а на кладбища советских воинов и копейки за годы независимости не дали. Так в довершение на окраине села Скоморохи, где мемориал и 57 надгробий, закрыли музей, а устроили кабак!
Слова подтверждал свежий телесюжет: битое стекло и консервные банки на могильных плитах… «В Сокальской администрации заявили: пограничники принадлежали к войскам НКВД, значит, руки в крови. Нечего, говорят, оккупантам почести оказывать!» - негодовал Тимофей Махонек. На глазах у ветеранов-фронтовиков, слышавших это, вскипали бессильные слезы ненависти. Молодые соратники с депутатскими значками клялись отомстить. Дать бой и тоже не отступить. Плюс российских товарищей позвать на помощь. Тем более что приближался подходящий повод - 22 июня.
«ЧУЖОЙ ЗЕМЛИ МЫ НЕ ХОТИМ…»
Первым об «украинской Брестской крепости» рассказал еще в 1948 году в документальной повести «Граница в огне» известный советский писатель, а в годы войны - фронтовой корреспондент Владимир Беляев. Литераторы и кинематографисты вдохновлялись историей и дальше. Ведь нескольким бойцам чудом удалось спастись. От них узнавали подробности. Особенно пространными оказались мемуары парторга заставы, сержанта Моксякова.
Сержанту, без сомнения, прошедшему чистилище допросов в «органах» - как и, главное, зачем выжил? - пришлось постараться, вспоминая яркие детали. Как, например, в паузе между артобстрелами политрук Гласов вывесил иссеченный осколками транспарант «Чужой земли мы не хотим, но и своей ни одного вершка не отдадим!». И как начальник заставы Лопатин велел, к ликованию солдат, поднять вдобавок красный флаг, под которым и смерть красна. И как сам Моксяков проводил последнее партсобрание.
Подсобил сержанту местный житель Петро Баштык: «Мы тоже смотрели на тот красный флаг! Флаг есть, а стрельбы нема. Но только фашисты сунутся, так огонь! И мы рады, что живы наши пограничники. А потом раздался страшный взрыв, и стало тихо-тихо…»
Для пропаганды, как известно, факты значения не имеют. Старый польский фольварок, форпост заставы, скрывали глухая стена деревьев и расстояние - не разглядеть даже в бинокль. Да и оснований умиляться красными флагами и теми, кто их водружал, у крестьян не было. Границу с Польшей с 1939-го по 1941 год двигали по «телу» Скоморохов несколько раз. Деревянные хаты срочно по приказу разбирали, чтобы перенести, или просто ломали. Попробуй не подчиниться - Сибирь увидишь!
Однако юную Анфису Лопатину с сыновьями и еще несколько жен убитых пограничников вплоть до возвращения советских войск помогал прятать и выдавать за «своих» сельский ксендз. Ни единая душа не донесла ни фашистам, ни «лесным братьям» из УПА.
Звание Героя Советского Союза (посмертно) начальнику заставы Лопатину дали лишь в 1957 году. Власть словно колебалась: достаточно ли высока проба смертей, чтобы причислить пограничников к лику вечно живых? Зато с этого момента патриотическая составляющая заработала в полную мощь. В 1961-м колхозу в Скоморохах присвоили имя лейтенанта Лопатина. На средства хозяйства соорудили мемориал, построили музей. Заведовать им стала вдова Героя, назвавшая Скоморохи второй родиной.
|
ТЫ ПОМНИШЬ, АЛЕША, ДОРОГИ СОКАЛЬЩИНЫ?..
…На макушке стелы-обелиска свил гнездо аист, «бузько» по-здешнему. Бузько с видом разведчика следил за мной с высоты.
Смирно стояли в карауле огромные ели с подбеленными стволами. К ногам гранитного воина с автоматом наперевес прислонился сине-желтый венок «Від Сокальської районної влади». Рядом лампадка - такие в поминальные дни несут на кладбища. На шеренги плит с высеченными фамилиями, почти сплошь русскими - Дожилин, Погорелов, Филиппов, Рябов, Давыдов - наклеены бумажные, под целлофаном, чтоб дождь не промочил, иконки. Начальнику заставы Алексею Лопатину, выпускнику Саратовского пограничного училища, самому старшему, 26-летнему, еще досталась корзинка белых пластмассовых гвоздик. А политруку Павлу Гласову - букет красных.
В доме неподалеку окна забраны в решетки, дверь на замке и след от таблички «Музей», которую давно сняли. Напротив - два древних, как мир, дубовых, будто из земли растущих, стола с табуретами-пеньками. Еще дальше - остатки волейбольной площадки, кострище, мангал. И вид на луг и лесное урочище, от которого захватывает дух. Живое место! А вместе с тем одинокое. Не выбирал его Алеша Лопатин. Не виноват он, что семьдесят лет назад случилась война, что после победы превратили Алешу в символ, а теперь кривятся: ненастоящий, только хлопоты доставляет. Но может и до драки дойти.
Недавно увидел свет темно-вишневый фолиант «Сокальщина. Книга памяти Украины. 1914-1990». Автор, историк Богдан Нечай, приводит свидетельства очевидцев, резко отличающиеся от канонических: прежде правду скрывали, опасаясь репрессий. Гитлеровцы, наступая, просто не заметили заставу. Она выдала себя через десять дней, расстреляв наткнувшийся фашистский патруль, и тут же была уничтожена. А кое-кто в плен сдался. Словом, подкачали с качеством собственной гибели пограничники! Может, хватит с мифом носиться?
…Наивно я полагала, что у мемориала меня заметил только бузько. Мария Ивановна Киндратюк и Мария Федоровна Бецелюк, соседки-пенсионерки, задержавшись у ворот для беседы, демонстрировали характерную для жителей приграничья наблюдательность.
- Вы не местная! - констатировала Мария Федоровна. Она долго трудилась в музее вместе с Анфисой Лопатиной, а потом «включала для экскурсий ее голос на магнитофоне».
- Но вы и не родственница. Родичи на трех джипах приезжали перед Днем Победы, - добавила Мария Ивановна, которая три с лишним десятилетия возглавляла в сельсовете комиссию по культуре и быту. Женщины принялись наперебой ностальгировать: как процветали село и мемориал при покойном председателе колхоза Иване Коробко!
- Туристы - из Москвы, из Ленинграда, из Киева! Шефы-пограничники - постоянно! Концерты на праздники…
В 1994-м колхоз окончательно приказал долго жить. Попутно оказалось: владельцам частной агрофирмы «Селекционер» музей с памятником - как рыбке зонтик. Да и последняя смотрительница отправилась на заработки в Италию. Экспонаты сельсовет передал на хранение во Львов, а территорию и опустевшее здание стали осваивать ребятня и охотники за металлом. Когда «увели» ограждение, с плит сковырнули бронзовые звезды, а дом грозил превратиться в притон, помещение продали от греха подальше местному коммерсанту. Тот перепродал другому хозяину. Другой оборудовал бар: мороженое, пиво… Скрашивал Скоморохам досуг, пока не разорился и год назад не закрыл «очаг культуры».
- Водку туда с собой приносили, - уточнила Люда, подкатившая к нам на серебристом «Фиате». Люда, по примеру трезвой и относительно молодой части села, покорила итальянские просторы и в суждениях свободна.
- Чего ж коммунисты не взяли музей на баланс? Или, если тоже бедные, хоть не помогают мох соскребать с памятника?
Так что сроду беспартийные две Марии до сей поры жнут серпами бурьян и белят деревья возле Алексея Лопатина, Павла Гласова и остальных хлопчиков, которым выпало воевать. Бросить совесть не позволяет. Хорошая жизнь рядом с ними прошла. А глава сельсовета Надежда Гибляк покупает за свои деньги лампадки и пластмассовые гвоздики.
ИМЕЕШЬ ГОЛОВУ - ДУМАЙ
- …Прибежала, когда камеру выключили, и спрашиваю: не стыдно хлам с мусорки снова тащить на могилы? Журналистка глаза отвела: «Понимаете, надо для картинки. Иначе зритель не поймет». На целую страну ославили!
Пылая лицом, Надежда Ярославовна Гибляк вспоминала о майском визите в Скоморохи «красного» десанта и столичной телегруппы. Пропагандистам, как известно, не важны средства. На войне как на войне. Я не рискнула долить масла в огонь и сообщить главе сельсовета накануне ее дня рождения, что известный сюжет о вандализме по отношению к русским солдатам, защищавшим Украину, теперь будоражит Россию. Выхлестывает в Интернет потоки брани и угроз: «галицаи», «хохлы-предатели», «смерть вам!».
Надежда Гибляк родилась 22 июня в семье, где были раскулаченные и сосланные «Советами». Судьба, наверное: заботиться о захоронении советских солдат, по-христиански не ожесточившись душой.
…22 июня Львов вывесил траурный креп совершенно без связи с годовщиной начала Великой Отечественной войны. «Киев бомбили, нам объявили…» из динамиков не звучало. Другая музыка лилась, другие слова - о трагедии Галичины. В этот день сорок первого года НКВД стал массово расстреливать узников четырех городских тюрем: на улице Лонцкого, на Замарстыновской, в Бригидках, в «Цитадели». Чтобы «враги народа», то есть пришедшей сюда в 1939-м советской власти, политзаключенные - священники, ученые, студенты, крестьяне - не сбежали, пользуясь случаем, на волю.
- 22 тысячи жертв залили своей кровью землю Западной Украины. В Салине людей сбрасывали в соляную шахту. В Золочеве обливали карболовым квасом, чтобы трупы не опознали, - голос диктора пронзает сознание до нерва. От архивных фото, выставленных прямо на солнечной летней улице, по коже мороз.
|
- Не дай Господь опять появятся эти убийцы с красными флагами, «освободители», - произносит за моей спиной женщина преклонных лет интеллигентной наружности. Ее вернули на семьдесят лет назад и убедили: ничего не изменилось. Враг рядом, хозяйничает в Украине. День Победы отмечает. Говорит по-русски.
- Возьмите, почитайте! - паренек в черной вышиванке возле памятника Шевченко раздает листовки черного цвета. «Память без агрессии. Сопротивление без насилия. Имеешь голову - думай. Не поддавайся на провокации». Объединенный гражданский комитет и городская власть, похоже, нашли верную тональность, хоть это и невероятно тяжело. Особенно когда держишь в руках портрет родного человека, замученного тоталитарным режимом.
Такую акцию предложила львовянам «Свобода». Можно ли запретить столь высокую и чистую ноту горя, хоть на мероприятия остальных политических партий 22 июня городской суд ввел мораторий? Но тут, как ножом по стеклу, - усиленный микрофоном голос знатной «свободовки» Ирины Фарион:
- Хорошо им дали наши молодые ребята 9 мая! И еще дадут! Позор тем, кто призывает смириться и покориться! Мы идем, чтобы отомстить, очистить Украину от скверны…
Людское море, очнувшись от скорби, волнуется: не забудем, не простим! Лозунг времен Великой Отечественной сгодится и для гражданской войны. А уж на выборы с ним двинуться в стране, где бедных, униженных и озлобленных становится все больше, - и вовсе милое дело.
|
ПУТЬ УЛИТКИ
Святослав Шеремета - депутат областного совета от Руха и директор коммунального предприятия «Доля». У «Доли» благородная миссия: ведет поисковые работы и устраивает захоронения участников национально-освободительной борьбы в Галичине, жертв войн и политических репрессий, не делая различий, кто и за что погиб. Хоть по массе, конечно, больше получают внимания УПА, Украинская Галицкая Армия и армия УНР.
- А сегодня в Брюховичах мы похоронили и отпели четверых солдат советско-германской войны сорок первого - сорок пятого годов, - замечает он.
|
Святослав употребляет именно такую формулировку, я не завожу спор. Только замечаю: мой отец ушел на фронт добровольцем со второго курса истфака Львовского университета. Имел ранения, знал плен, штрафбат, снова ранения, Победу. Потому для меня война - Отечественная.
- История Галичины действительно немного другая, чем у большой Украины. Другие герои, - соглашается Шеремета и тоже делает встречный шаг. - Но к соборности здесь отношение святое. На востоке страны, в Крыму работают похожие на «Долю» объединения - «Поиск». Ребята сосредоточены на розыске павших советских бойцов, им это ближе, что вполне понятно. И у нас полное взаимопонимание и уважение.
Мы со Святославом совпадаем в главном: надо, наконец, похоронить наших мертвых - в самом широком смысле слова! - и дальше думать о живых.
- Галичине нужно широко посмотреть на Украину, а не продуцировать наш непримиримый этнический взгляд, что с конца девятнадцатого века очень напоминает польский.
Это уже предложение профессора истории Ярослава Грицака, интервью с которым транслирует львовское телевидение.
- Украина как нация и держава состоялась. Какой она окажется, если конфликт углублять? Мы дискутируем второстепенные вещи в ту пору, когда важны политические, экономические реформы, борьба с коррупцией. Да, память еще свежа. Значит, наберемся терпения на годы. Украина как улитка - ползет вперед медленно, зато неостановимо.
Перед отъездом звоню в Скоморохи. Львов, к счастью, избежал провокаций. А что там у них, на отшибе? Ведь грозовые слухи над сельсоветом накануне клубились, как тучи.
|
-…Ветераны, начальство из района, коммунисты, шефы-пограничники, из села собрался народ, - перечисляет Надежда Гибляк. - Священник отслужил панихиду, старики прослезились. Помянули минутой молчания. Государственный флаг подняли. И никто между собой ни разу не поругался…
Сокальский район Львовской области - Львов - Киев.
