Бизнес на костях: за найденного солдата поисковики получают до тысячи долларов
Монополизация раскопок?
Недавно в среде поисковиков разгорелся скандал. Поводом для него послужили письма, разосланные от имени заместителя председателя Украинского фонда памяти «Поиск» руководству других поисковых отрядов. В письме сообщалось, что отныне право проводить изыскания будет иметь только упомянутый фонд, остальные же организации должны прекратить свою «незаконную деятельность».
– У нас очень размытое законодательство, регулирующее деятельность поисковых организаций, – рассказал «КП» председатель «Поиска» Михаил Крысько. – Мы сейчас совместно с межведомственной комиссией разрабатываем концепцию поисковой и мемориальной деятельности и проект соответствующего закона. За основу взяли аналогичные законопроекты, принятые в России. Опасной частью работ должны заниматься специально обученные люди, возможно, при Министерстве обороны. Ни о какой монополизации, а тем более о посягательстве на права действующих в правовом поле общественных организаций, речь не идет.
Разработчики упомянутого законопроекта уверены – это единственно верный способ борьбы со стихийными раскопками и так называемыми «черными поисковиками». Причем, грань между официальными общественными организациями, занимающимися поиском и перезахоронением солдат, и нелегалами весьма размыта.
– Сегодня члены какого-то поискового отряда участвуют в ежегодной «Вахте памяти», а спустя месяц они же разрывают ухоженные солдатские могилы, – продолжает Крысько. – Подобный случай произошел летом прошлого года в Полтавской области, когда члены одной из местных организаций осквернили семь братских могил. Если профильные общественные организации укрупнить, а их работу четко координировать, подобных инцидентов удастся избежать. Куда проще контролировать десяток крупных структур, чем пытаться уследить за сотней мелких групп.
Кто больше накопает
Сами участники отечественного поискового движения в подобных идеях и предложениях усматривают попытку ущемления своих прав и возможное вытеснение с рынка. Давно стоит признать, какими бы благородными целями не руководствовались поисковые организации, все они в той или иной форме связаны с коммерцией. Если есть заказчик и исполнитель услуг, то между ними, рано или поздно, возникнет вопрос о финансовых отношениях. Таковы правила современного общества, и от них никуда не деться.
– Подобную ситуацию мы уже пару раз проходили, – рассказывает председатель историко-поисковой группы «Одесса» Александр Скляревский. – За последние лет пятнадцать было, по меньшей мере, три организации, которые ни с того ни с сего, вдруг начинали претендовать на свое эксклюзивное право заниматься поиском и увековечиванием памяти павших солдат. Подобные действия – не что иное, как попытка дорваться до бюджетных средств, дабы впоследствии под благовидным предлогом набивать свои карманы.
|
Скляревский вспоминает, как на заре поискового движения большинство активистов работало на чистом энтузиазме, а молодежь готова была трудиться на раскопках по девять часов в день.
– Работали много, как говорят, в охотку, особо не заботясь о том, что и как раскапывают, –– вспоминает поисковик. – Ни о какой культуре работ тогда и речи не шло, даже устраивали между собой соцсоревнования – кто больше солдат раскопает. Много тогда наших погибло: взрывалось порой то, что, казалось бы, даже теоретически взорваться не могло.
Да и отношение к останкам в те времена было совершенно иное, нежели сейчас. Для тогдашних активистов, воспитанных на патриотических фильмах и рассказах о войне, не существовало равного отношения к погибшим.
– Вместо этого работал чуть ли не впитанный с молоком матери стереотип: «свой – чужой», и нередко случайно наткнувшийся на немецкие останки копатель ногами разбивал костяк или футболил человеческий череп за ближайший отвал. К сожалению, такое встречалось сплошь и рядом, – вспоминает председатель историко-поисковой группы. – Помню, мне стоило больших трудов заставить «пионеров» уважительно относится ко всем, без исключения, находкам.
Теперь же найденный солдат вермахта среди копателей, особенно «черных», считается большой удачей. Дело даже не в слухах о том, что за найденного немца в представительстве ФРГ можно получить солидное вознаграждение. Нынче сохранное немецкое имущество – значки отличия, патронташи, каски, фляги, обычные предметы быта – достаточно высоко ценятся среди коллекционеров. За особенно редкие вещи, например, наградной перстень «Мертвая голова» или знак одноименной танковой дивизии, по разным оценкам можно получить до пяти тысяч долларов.
– Тут стоит разграничить официальных поисковиков и «черных», – говорит специалист по раскопкам Николай П. – Часто такое разделение более чем условно, например, «сувениры на память» оставляют себе и те, и другие. Но в случае с находками останков, «официалам» абсолютно все равно, кого они копают, в то время как охотники за «гансами» (так на сленге называют останки солдат вермахта) зачастую просто бросают раскоп, поняв, что наткнулись на могилу воинов РККА. Я лично не раз встречал на тематических форумах фотографии, на которых запечатлен аккуратно расчищенный костяк немецкого солдата, рядом с которым в небрежную кучу свалены останки нескольких красноармейцев.
Ценится полный комплект
В кругах поисковиков много говорят о том, что за целый жетон немецкого солдата (свидетельство того, что его обладатель числится в пропавших без вести) можно получить солидные премиальные. Однако в Народном союзе Германии, опекающем могилы солдат, не раз официально заявляли, что никаких денежных вознаграждений за подобные находки не выплачивают. Между тем, наш источник в одном из поисковых отрядов рассказал, что упомянутые слухи имеют под собой реальные основания. Более того, среди «черных» копателей есть целая прослойка тех, кто зарабатывает себе на жизнь исключительно поиском и эксгумацией немецких солдат. Сумма гонораров зависит от качества работы и колеблется в пределах 500-1000 евро за костяк.
– Накопать жменю жетонов для знающего человека – не проблема, – говорит наш источник, – но заказчиков больше интересует полный «комплект» их могилы: скелет, одежда, военные атрибуты и подробное описание процесса (фотографии, замеры и т.д.).
Как правило, работавших на заказ «чернушников» от обычных мародеров достаточно просто отличить. Замести следы своей деятельности они особо не стараются.
– Оснащены эти ребята, как говорится, по последнему слову техники, – рассказывает Александр Скляревский, – простые искатели «железа» (остатков амуниции и обмундирования) оставляют после себя узкие траншеи-лазы. А охотники за деньгами, определив место и глубину погребения, пригоняют тяжелую технику, например, скрепер, и, срезав верхний слой земли, принимаются аккуратно раскапывать и расчищать место погребения. Каждый шаг фиксируется и документируется, так что со стороны может показаться, что работает настоящая археологическая экспедиция. В принципе, они и есть профессионалы, как бы настоящая элита «черной археологии».
Помогут ли отечественной поисковой деятельности регламентирующие документы и законодательная база справиться со стихийными раскопками, или же станут удобным механизмом для освоения бюджетных средств, неизвестно. Однако, похоже, что пока будут щедро платить за наследие отгремевшей войны, останутся и те, кто за эти деньги будет разрывать солдатские могилы.
А как у них?
1 апреля 2007 года на основании директивы Министерства обороны РФ был сформирован специальный поисковый батальон, общей численностью 300 человек. Отряд занимается поиском воинских захоронений, их регистрацией, эксгумацией, установлением личностей погибших и торжественным их погребением. Спустя три года, в марте 2010-го, начальник управления Минобороны РФ по увековечиванию памяти погибших при защите Отечества Александр Кириллин признал, что батальон со своими задачами не справляется, и выступил с инициативой формирования единого координационного центра, в который должны войти представители общественных поисковых отрядов.
