Украинцы не хотят уезжать из Сирии даже под угрозой смерти
Фото: Фото: РЕЙТЕР.
Как и было обещано сирийскими военными экспертами несколько дней назад, армия приготовилась воевать на два фронта. И сейчас "рубит хвосты", зачищая опасные очаги сопротивления под Дамаском. Корреспонденты "КП" попытались понять, смогут ли боевики на крыльях "Томагавков" ворваться в столицу Сирии.
СНЕСЕННЫЙ ГОРОД
Город-спутник Дарайя больше года нависал над Дамаском. Местные жители сначала спокойно восприняли отряды оппозиционеров, вошедшие в пригород, - по крайней мере воевать с ними никто не собирался. Но, как оказалось, вместе с мятежниками в Дарайю пришла война. Людей начали просто выгонять из домов - они мешали боевикам строить линию обороны на самых ближних подступах к Дамаску. Из пригорода уже простреливались объездная дорога вокруг столицы и военный аэродром сирийской армии. Дарайю штурмовали долго и мучительно, и результат мы увидели собственными глазами - населенного пункта больше нет. Есть равнина с каменными барханами, из которых торчат перекрученные прутья стальной арматуры. Военные объясняют нам, что других вариантов не было. Твердый грунт, в котором можно копать стометровые штольни, не заботясь о крепи, дренаже и опалубке, хаотичная застройка, в лабиринты которой неспособна забраться бронетехника. Даже внятных карт Дарайи у военных не было. В феврале, когда стало ясно, что в городке почти не осталось мирных жителей, Дарайю начали сносить с помощью артиллерии.
Мы проезжаем еще пару километров вглубь квартала и загоняем машину в бывший автосервис. Все вокруг покрыто бетонно-песчаной пылью, в которую ноги погружаются по щиколотку. Не сразу, но замечаешь, что почти в каждой развалине спрятана бронетехника и вообще на первый взгляд вымерший квартал живет своей боевой жизнью. Полыхает сварка, брякает кувалда, визжит какой-то станок, а танкисты протирают боезапас от вездесущей пыли. Мы проходим в штаб подразделения на чай и инструктаж. Потом нас пересадят на пикапы с бортами, усиленными листами из профнастила, - по дороге на передовую будет участок, который облюбовали снайперы. Отловить их пока не получается.
- Вот здесь - наши позиции, - показывает карту один из командиров. - А боевики сидят тут. Они используют в качестве живого щита стариков, женщин и детей. Если мы ударим по ним залпом, погибнут гражданские. К тому же многие террористы прячутся в тоннелях под землей. Нужно время, чтобы выкурить их оттуда. Но деваться им уже некуда, они плотно окружены.
|
С одним из подразделений отправляемся на зачистку по раздолбанным кварталам. Чтобы не перемещаться по улицам, сквозные проходы пробиты прямо в стенах домов. Открытые пространства приходится преодолевать бегом. Бойцы тщательно проверяют дом за домом, пробираясь через завалы домашней утвари, детских игрушек и брошенной одежды. Периодически в воздухе словно кто-то щелкает плеткой - на неприятные одиночные выстрелы снайпера военные отвечают прицельным огнем. Впрочем, до крупных боестолкновений дело не доходит. При появлении на улицах БМП и танков желание продолжать перестрелку у боевиков пропадает.
ВОЕННЫЕ СПЕШАТ
За два с половиной года армия, заточенная под масштабные боевые действия на открытых пространствах, научилась искусству городского боя. И если на первом этапе партизанской войны инициатива была у более опытных в своем деле террористов, то теперь крупные отряды вооруженной оппозиции наглухо блокируются в районах сосредоточения. И планомерно выбиваются. Такие же очаги сейчас локализованы и в других районах вокруг Дамаска. В среду с утра армия начала наносить по ним артиллерийские удары. Военные спешат зачистить территорию хотя бы вокруг столицы до атаки американцев и их союзников.
- Сейчас количество террористов в этом районе значительно сократилось, - заявил нам командир военной группировки в Дарайе. - Конечно, операцию можно было бы и ускорить, но в некоторых кварталах в заложниках остается гражданское население. Мы не хотим, чтобы кто-то пострадал. Но боевикам в любом случае осталось недолго.
На выезде из Дарайи мы увидели кучу работающей строительной техники и группу парней-добровольцев, которые помогают разбирать завалы. У них как раз было построение перед началом работы. Нам объясняют, что на месте разрушенных хибарок будут новые кварталы согласно уже утвержденному градостроительному плану и сейчас идут подготовительные работы. Наверное, это самая удивительная черта Сирии - бронированный оптимизм государства, который заражает всех. Именно на нем и держится до сих пор экономика страны, которая воюет почти три года…
|
А В ЭТО ВРЕМЯ
Украинцы в Сирии: погибают, но не возвращаются
Виктория АДАМЕНКО
О том, как живется нашим соотечественникам в охваченной войной стране, рассказывает бывшая сотрудница "КП" - Донбасс", оказавшаяся там волею судьбы. Свое настоящее имя наша коллега попросила в газете не называть.
Я прожила в Сирии 5 лет, уехала оттуда вместе с мужем-сирийцем не потому, что испугалась первых выстрелов в январе 2011-го - я их просто не слышала. Вместе с мужем мы уехали работать в более благополучную и зажиточную соседнюю арабскую страну за полгода до начала теперешнего безумия. Но там остались мои подруги и знакомые, многочисленная родня мужа. Все они каждый день рассказывают нам о том, что теперь творится в некогда спокойной Сирии.
Несмотря ни на что, жизнь продолжается и под ракетными обстрелами. Да и привыкли уже за три года сирийцы к постоянным звукам автоматных очередей и разрывов ракет. Для них шум вялотекущих боевых действий стал чем-то вроде фона работающего телевизора: что-то там постоянно происходит, но обращаешь на это внимание только тогда, когда что-нибудь очень уж интересное начинают показывать. Жители Хамы, Хомса и Алеппо говорят, что им даже не спится ночью, если вдруг наступает полная тишина.
К началу гражданской войны на территории Сирии оказалась не одна тысяча наших соотечественников. В основном это русские жены бывших сирийских студентов советских вузов, а теперь уже и вузов СНГ. Русскими сирийцы называют и украинок, и молдаванок, и казашек, и киргизок - словом, представительниц всех бывших 15 советских республик. Есть в Сирии и те, кто относительно недавно перебрался туда вслед за мужьями, и те, кто уже глубоко пустил корни. Но и те и другие, к удивлению многих, до сих пор не спешат покидать вторую родину. Привыкли вместе с сирийцами к войне, ставшей рутиной.
Кстати, почти никто из наших не решил вернуться в Россию, Украину или еще куда-нибудь даже сейчас, когда весь мир обсуждает возможность ракетных ударов по Сирии.
Украинка Наталья, жена сирийца из Хамы, говорит: "Только одна из моих подруг и просто знакомых, лет двадцать тому назад приехавших в Сирию, вернулась обратно. Остальные все мы пока никуда не собираемся. Не видим смысла. Что будет делать в Украине, например, Тамара? У нее здесь своя небольшая дерматологическая клиника, постоянный доход, даже сейчас. А что нас ждет, если вернемся? Да и не так уж здесь ужасно. Трудно, да, не сравнить с довоенными временами, но жить можно".
Справедливости ради скажем, что своего старшего сына Тамара в самом начале беспорядков для верности все-таки отправила из Хамы в Москву. Там он закончил школу, сейчас учится на третьем курсе медуниверситета. Но младший с ней, учится в сирийской школе. Да-да, школы работают - те, что уцелели. Летом Тамара с сыном ездила к бабушке и дедушке в Ровно, но к началу учебного года вернулись в Хаму.
- Дела в моей клинике идут неплохо. Немало сил и времени ушло на то, чтобы сделать себе имя и заработать хорошую репутацию. Зато пациентов хватает и теперь. Я специализируюсь на косметологической дерматологии. Хотите верьте, хотите нет, но даже сейчас женщины приходят, чтобы сделать инъекции ботокса, чистку лица, отбелить кожу или пройти курс лечения от угревой сыпи, - говорит Тамара.
В Хомсе остались сиротами двое детей одесситки Надежды Слейман. Обыкновенная поездка на рынок за продуктами стала для нее смертельной: 17 октября 2011-го шальная пуля настигла женщину в машине. Прямое попадание в сердце. В больницу муж ее не довез. А кто и откуда стрелял, так и не выяснили.
Подписывайтесь на нас в соц. сетях
