Антонио Бандерас: Бывшая жена - мой лучший друг

Стас ТЫРКИН

29 мая 2019 15:20 0

Антонио Бандерас: Бывшая жена - мой лучший друг

Фото: Фото: ERIC GAILLARD/REUTERS

В картине "Боль и слава" Педро Альмодовара, которую презентуют сейчас на Каннском фестивале, Бандерас выступает в качестве аватара главного испанского режиссера, много лет назад открывшего его для кино. И пусть его персонажа зовут в фильме другим именем, это совершенно не важно. Альмодовар наделил любимца публики своими чертами - торчащими волосами, одеждой кислотных цветов, заставил оказаться в поисках утраченного времени и поселиться в мире "боли и славы". Герой Бандераса в фильме в соответствии с возрастом страдает от многих болезней. Лента начинается с кадра, в котором он медитирует под водой, а камера медленно скользит вдоль шрама, проходящего по всему его позвоночнику.

Сам Антонио, перенесший недавно инфаркт, перед началом интервью тоже жалуется на боль в спине:

- Болезни моего героя как будто передались мне! Вот и спина у меня сейчас так же болит, и тяжело мне приходится на всех этих интервью и пресс-конференциях. Только что выпил парацетамол. Он лучше, чем ибупрофен, ибо не так вреден для желудка. Я теперь знаю о лекарствах все! Какие у вас еще ко мне вопросы?

- В этом фильме вы совершенно не похожи на свои американские роли. Ощущение, что вам это легко далось, обманчиво?

- Конечно. Я должен был начать с нуля, забыть все, что нравится моим поклонникам, чего они от меня ждут. Я убил в себе того Антонио Бандераса, которого не мог и не хотел использовать Альмодовар. Он был со мной очень откровенен. Мы не теряли друг друга из вида, когда я жил в Америке, не прекращали дружить. Но он не скрывал, что мой голливудский опыт, приобретенный за 22 года, ему совершенно не интересен. Более того, ему все это во мне не нравилось: "Тебе это помогает, дает уверенность перед камерой, но мне это не нужно. Мне нужны свежие актеры, даже если они 40 лет работают в кино!".

Вместо того чтобы все это выслушивать, я шел ему наперекор: да, у меня есть опыт, и я себя тоже не на помойке нашел! Но наши разборки всегда были творческими. Я знаю актеров, с которыми у него были действительно драматичные ссоры. А мы все-таки друзья, хотя и работали в этот раз жестко. А потом я увидел фильм (Педро ни одного кадра не показывал мне на съемках) - и не поверил, насколько он был хорош! Совсем не похож на то, что я ожидал. Так он заставил меня пересмотреть свои наработанные приемы. И испытать смирение.

- Нервничали?

- Нет, нервы остались в далеком прошлом. Мне через год с небольшим стукнет 60 лет. Мне интересно думать о том, каким я могу сейчас быть на экране. Педро помог мне измениться. Это был очень удовлетворительный опыт. Но и очень болезненный - ведь мне не на что было опереться. Зрители хотят видеть меня определенным образом. И только таким, как, например, Зорро. Но повторы не рождают искусства. Оно рождается там и тогда, когда ты попадаешь в джунгли, из которых не знаешь, как выбраться.

- Как вы боретесь с болью, о которой много говорится в фильме? Помимо таблеток.

- Рецепта не существует, особенно когда речь идет о боли душевной. Ты сам должен найти выход. Это трудно. Когда я попадаю в беду, то заваливаю себя работой. И когда оказываюсь перед камерой, чувствую себя очень защищенным - странно, не правда ли? Или работаю в театре. Так я выхожу из реальности и попадаю в мир, который принадлежит моим персонажам. Но у каждого свой рецепт.

- Фильм начинается с крупной панорамы по шраму. Вы недавно перенесли инфаркт.

- У меня нет физических шрамов. Во время операции на сердце меня никто не резал. Мне ввели три стента, хирургическое вмешательство было минимальным - медицинские технологии сейчас просто невероятны! Но если бы у меня был шрам, я бы его показал. Все мои шрамы - у меня в душе.

Во время репетиций Педро сказал мне, что после инфаркта во мне что-то изменилось: "Ты был близок к смерти, а это оставляет след. Пусть эта необъяснимая глубокая боль присутствует на экране". Он не хотел, чтобы я это прятал. Актерам ведь свойственно прятать такие вещи - мы все хотим выглядеть здоровыми и активными. Но я точно знал, что он имеет в виду. После операции я ночевал в госпитале, и за мной ухаживала прекрасная немолодая леди. Она присела ко мне на кровать и спросила: "Антонио, вы верите в популярную культуру?". "Верю! - сказал я - А что?" - "Как вы думаете, почему люди говорят: "Люблю тебя всем сердцем" или "Ты разбила мне сердце"? Почему не "Люблю тебя всем мозгом? Или печенью?" Потому что сердце, помимо того что накачивает тело кислородом, еще является складом чувств. И следующие 3 - 4 месяца вам будет очень печально, мой друг. Вы с этим справитесь, но вам будет грустно, вот увидите". Все так и было. Я вообще-то не из плаксивых, я, как все знают, крутой парень. Но вдруг читаю поэзию - и плачу, смотрю на картину или фильм - плачу. Я стал таким эмоциональным! Педро все это использовал, потому что он знает меня 40 лет. Мы, актеры, всегда используем даже все то плохое, что происходит в нашей жизни, для того чтобы поделиться потом этим со зрителями.

- Новый период в творчестве у вас совпал с новой главой в личной жизни.

- Да, я не знаю даже, удивляться мне этому или нет, но я до сих пор обладаю способностью влюбляться! Благодарю за это Бога. Говорят, что мир фильмов Альмодовара пронизан желанием. Только что прочитал книгу "Власть каббалы", и там сказано, что весь мир вращается благодаря тому, что люди испытывают желание. Я очень в это верю - в желание и любовь. Поэтому нет, удивляться тут нечему: это все объяснимо, логично и ожидаемо. Но и со своей бывшей женой я отнюдь не закончил все отношения! Она - мой лучший друг. Когда я бываю в Лос-Анджелесе, мы всегда с ней ужинаем, а сейчас постоянно на телефоне: наша дочь полетела в Таиланд, и мы оба с ума сходим, когда она не звонит! Я не считаю, что в личной жизни работает принцип "Все или ничего". Твои отношения с близкими людьми не должны полностью исчезать с изменением вашей жизни. Наш с Педро фильм и об этом тоже.