Игорь ШАФАРЕВИЧ: «Солженицына арестовали на моих глазах» ВИДЕО

12 сентября 2008 00:00 0

Вспоминает один из ближайших соратников Александра Исаевича академик Игорь Шафаревич.

- Для меня Солженицын в первую очередь замечательный писатель. В России в трудный переходный момент появилась плеяда очень хороших писателей, среди которых он был старшим: Федор Абрамов, Василий Белов, Валентин Распутин. Книги Солженицына необычайно за душу хватают. Это главное свойство настоящих писателей - что-то делают с человеческой душой. И любая другая деятельность по воздействию на человечество с ними не сравнится.

Им двигало два фактора. Первый - литература. Второй - неистребимая ненависть к коммунистическому режиму. Но эти факторы совершенно неравновесны. Писатель - более действенно, на мой взгляд. Пожалуйста, «Архипелаг ГУЛАГ». Говорят, это орудие «холодной войны». Но ведь на Западе до Солженицына было много книг о красном терроре. Но никакого эффекта они не произвели. Талант не тот. И только книги Солженицына подействовали.

- Игорь Ростиславович, как вы встретились?

- Прочитав «Ивана Денисовича», я через общего знакомого передал, что буду рад познакомиться. Звонок в дверь. Входит веселый жизнерадостный человек с рыжей бородой, этакий голландский шкипер. Совершенно не похожий на того истощенного писателя, чье фото я видел прежде. И совсем уж поразил меня, когда сказал, что больше всего любит пирожки. Вот так и познакомились. Это было в середине 60-х. Впрочем, все подробно описал сам Александр Исаевич в мемуарах. Но предварительно переслал мне эти страницы в Москву через западных журналистов. Спрашивал, можно ли публиковать, не повредит ли это мне, оставшемуся в СССР. Я дал добро.

- Вы, лауреат главной в ту пору Ленинской премии, уже занимались в момент знакомства правозащитной деятельностью?

- Да. Это нас и объединяло.

- Главное ваше общее дело - знаменитый самиздатовский сборник «Из-под глыб».

- Сначала мы решили издавать подпольный журнал. Журнал не состоялся. Авторов не хватало. Задумали альманах. Увы, статей набралось только на сборник. Его, мои, еще нескольких диссидентов.

12 февраля 1974 года я пришел к нему с рукописями сборника в Козицкий переулок. Солженицын во дворе возил коляску с пятимесячным Степаном. Долго бродили вокруг. Зашли в соседний двор, вдруг появился фургон. Солженицын сказал: «Идем отсюда!»

- О чем говорили?

^{Наталья Дмитриевна была для писателя верным помощником.
Фото: PHOTOXPRESS}

- Честно? О национальности жены Брежнева. Тогда ходили упорные слухи в народе, что ее девичья фамилия Гольдберг. Александр Исаевич считал, что она украинка.

Еще много говорили о социализме. Солженицын ведь и сподвиг меня написать книжку о социализме. Пришли домой. Почти сразу - звонок в дверь. Он пошел открывать. Слышу его гневный возглас: «Ах, вот вы как!» Вся прихожая заполнилась людьми в форме и в штатском. Он протестует. Какой-то человек представляется следователем по особо важным делам Зверевым. Солженицына уводят. Остался милиционер. Я мигом рукописи запихал в портфель, считая, что должен быть специальный ордер на мой личный обыск. Его жена заперлась в туалете, оттуда пошел запах гари. А милиционер стоял спокойно. Понимал, конечно, что жгут что-то компрометирующее. Но не вмешивался. А через полчаса ушел и он.

Я оставался в квартире часов до трех ночи. Никто не пришел с обыском. Мы тогда не знали еще, что Солженицына решили спешно выслать из СССР в Германию. На самолете. Это и была цель визита Зверева. Шум власти поднимать не хотели. Какой уж тут обыск.

- Жена Солженицына Наталья Дмитриевна как-то мне обмолвилась, что была вашей студенткой.

- Да, она училась на мехмате МГУ, где я преподавал. Но больше я запомнил Наташу по неудачному альпинистскому походу в горах Кавказа. Это было еще зимой 60-го. Меня позвал мой ученик Андрей Тюрин, когда группа уже сформировалась. Компания оказалась неподготовленной. Я советовал сначала поехать в Подмосковье, посмотреть, как народ стоит на лыжах. Руководитель не захотел. Кавказский маршрут оказался сложным. Перед перевалом попали в страшный буран. Разбили палатки, несколько суток ждали, когда утихнет. Наташа, единственная девушка в группе, вела себя очень мужественно. Обморозились все. Андрею Тюрину удалили часть пальцев на ноге, мне тоже сделали операцию. Наташа приходила к нам в больницу. В горах, мне кажется, и началось их знакомство.

^{После первого ареста - тюрьма, ссылка. После второго - высылка.}

Осенью они поженились. Родился сын Митя. Года через 4 развелись. Андрей стал известным математиком, членом-корреспондентом Академии наук. Скоропостижно умер в Германии. Ехал в автобусе. Вдруг схватился за сердце, упал...

- А не вы ли, случаем, познакомили Наталью Дмитриевну с Солженицыным?

- Нет. Это сделала Наталья Столярова, женщина удивительной судьбы. Ее родители - террористы, пытавшиеся взорвать Столыпина в Петербурге. После неудачного теракта уехали в Швейцарию. Там и родилась Наташа. Девушку что-то иррациональное тянуло на Родину. «Арестуют!» - предупреждали ее. «Ну и что!» Приехала в СССР. Через год за ней пришли. Отсидела 18 лет. Солженицына она боготворила. У нее были связи с французским посольством. Так передавали на Запад статьи, материалы. Солженицын тогда все рукописи возил с собой. Видно, первой жене не доверял, не хранил дома. Столярова и предложила ему в помощь Наташу.

Солженицыну повезло с Наташей. Она, во-первых, всегда была очень преданна ему. Во-вторых, очень энергичная и деловая. Незаменимый помощник! Когда Солженицына выслали, она еще полтора месяца оставалась в России. Полностью занималась его делами. Рукописи, материалы разные прятала, передавала, встречалась с западными журналистами.

- А с первой женой, Решетовской, встречались?

- Лишь однажды. Был у него на даче, она заехала на машине. Солженицын прекрасно разбирался в людях. А вот с ней ошибся.

- Вы - крестный отец Игната Солженицына. Как сам Александр Исаевич к православию относился?

- Когда познакомились - прохладно. Это из лагеря, видно, было вынесено. А потом вдруг отношение изменилось. Стал в церковь ходить. Думаю, это влияние Натальи Дмитриевны. Помню, он прислал письмецо: «Не хочешь ли прийти в храм? Я буду венчаться. Можешь и поучаствовать». Но у меня отец был серьезно болен. Не мог его оставить.

- Все знают про исцеление Солженицына от рака. Но была еще одна чудесная история спасения, когда в Новочеркасске его укололи рицинином. От подобного укола умер болгарский диссидент Марков. А Солженицын выжил. Хотя долго сохранялись страшные ожоги на ноге. За полчаса до укола он был в храме и молился как раз Пантелеймону Целителю.

- Я помню эти ожоги. Солженицын поехал с писателем Борисом Можаевым на юг на машине. Печка была неисправна. Оттого вроде и ногу обожгло. Даже Наталья Дмитриевна смеялась: «Ну и автомобилисты! Поехали, а печку не выключили». Правда всплыла лишь в 90-х. Когда напечатали признание бывшего сотрудника КГБ.

- Говорят, его спасение - божий промысел?

- Я думаю, с самого начала у него был необычайный запас сил.