Дынин и дети
Реет буревестник
Рубежный 1964-й спас множество режиссерских биографий и рассыпных жемчужин советского проката. С начала 60-х кинематограф умнел не по дням, а по часам и, по теории революционной ситуации, вступал в антагонистическое противоречие с принципами управляющего класса. Комедиографу Рязанову стал явно тесен жанр отрядного капустника ("Карнавальная ночь", "Человек ниоткуда"), а сценарий о воре-интеллигенте "Берегись автомобиля" третий год мариновали инстанции. Гайдай, сняв пять всенародных "коротышек" ("Пес Барбос", "Самогонщики" и три новеллы "Деловых людей"), вплотную подбирался к трем песням о Шурике, но поставить их не мог, ибо Н. С. Хрущев со всем пылом ограниченного селюка ненавидел студенчество и за все 11 лет правления ни одного положительного студента на экран не допустил: "Операция "Ы" вышла уже при Брежневе. Христианского просветителя Андрея Тарковского хранил любимый им Господь: житийное кино о детстве великомученика Ивана заканчивалось пробегом отрока по воде, аки посуху, - за что "Иваново детство" и получило в Венеции "Золотого льва"; но случись в окружении вождя хоть один охотник расшифровать рискованную аллегорию - на том бы миссия просветителя и кончилась. Это Брежнев смотрел на православный ренессанс сквозь пальцы, а Хрущев на закате срока прогремел последней в истории СССР атакой на веру. "Андрей Рублев" при нем не имел ни шанса даже к запуску.
Но Хрущева сняли - распахнув темницы и небожителям, и их подозрительным творениям. Так заодно с другими пролился свет воли и на весьма неоднозначный дебют Элема Климова "Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен".
Праздник непослушания
Секта скрытых антисоветчиков обеих столиц тотчас влюбилась в картину, как в новый завет социального протеста.
Успех объяснялся формой: все заусенцы социальной сатиры Климов отполировал спасительным жанром притчи, пионерского лубка (к которой тяготел смолоду: более поздняя "Агония", к примеру, была не хроникой кризиса верхов, а страшной-престрашной сказкой времен монархического упадка). Прыжки через речку. Дурак с сачком. Похоронная процессия в виде вопросительного знака к транспаранту "ЗАЧЕМ ТЫ УБИЛ БАБУШКУ?". Перекачивание крови драгоценной тридцать третьей группы из худенького Кости в толстого Дынина. Сирена воздушной тревоги из круглого рта докторши. Стилистика лукавой фантасмагории сглаживала ненужные вопросы редактуры, облегчая протестный заряд и "добрым молодцам урок". Подзаголовок "шутка" обеспечивал проходимость многим ядовитым сочинениям.
|
Папы-мамы дома нет, некого бояться
Он же избавлял и от вполне законных недоумений практикующих педагогов. Все же в исходном конфликте (исключение из лагеря за самовольное купание) правда была за Дыниным. Тонули дети, до смерти. Проклятием каждого пионерского лета были цифры неживых малолеток, выловленных из бассейнов, речек, пионерских прудов и Черного "артековского" моря. И был у скучных перестраховщиков безотказный козырь: я получил под роспись триста живых пионеров и сдал в конце смены триста живых пионеров - а про свободу детского волеизъявления расскажите родителям неживых, они вас послушают. Но это аргументы реалистического кино - а с шутки какой же спрос?
В шутке были волшебные диалоги. "Когда я был маленьким, у меня тоже была бабушка. Но я так и не смог огорчить ее до смерти. А он - смог!" "Бодры" надо говорить бодрее, а "веселы" - веселее!" "Ты, Митрофанова, такого дяди племянница - а вавилоны на голове устраиваешь!" В шутке были чудные дети: будущий неуловимый мститель Витя Косых, ослепительная мини-секс-бомба с хула-хупом Люда Смеян, Шарафутдинов с огурцом и квартет сионских очкариков со скрипками и контрабасом. В 1964 году к трем главным вопросам пионерского лета - "Компоту хошь?", "А Фанфана убьют?" и "Костя, тебя что, из лагеря выгнали?" - прибавился четвертый: "А че это вы здесь делаете?"
В ответ пионерлагерный грузовичок с молочными бидонами увез в никуда нашего общего директора с чемоданом, на котором в углу лепилась бирка "Тов. Хрущев". Директор плакался: "Я ж хотел как лучше. Чтоб дети поправлялись. Чтоб дисциплина была".
Позже та же секта непримиримых вольнолюбцев передумает и назовет это крахом оттепели.
А не было никакого краха. Как и предупреждал Дынин - все начали через речку прыгать, хула-хуп крутить и вавилоны на голове устраивать. На четыре года всего - до Чехо-словакии.
Но и четыре года срок немалый.
