Тиран, медведи, дыба, чудо
«От твоего окаянства миру погибель придет! В чем слава твоя, государь? Ты всему свету показал, что ад мы несем в себе!» После этих слов митрополита отправляют в монастырь «до скончания века» - и вскоре с соизволения Грозного убивают. Сто лет спустя Филиппа причислят к лику святых. В финале сценария, перед тем как погибнуть, митрополит творит подлинные чудеса. И Лунгин искренне верит в его святость: «Иначе не стал бы снимать фильма».
Возможно, самое интересное, что ждет нас в «Иване Грозном», - встреча на экране Олега Янковского и Петра Мамонова. Их персонажи очень разные, и сами они ничуть не похожи. Один - суперпрофессионал, второй снимается в кино от случая к случаю. Один играет взрослого, серьезного человека, готового умереть за правду, второй - смятенного, жестокого государя, купающегося в своих страхах. Янковский сидит на площадке с каменным лицом, покуривая трубку, Мамонов то и дело шутит, дурачится, строит рожи, болтает с массовкой и фотографируется с «опричниками». После каждого дубля Мамонов подбирает полы царственных одеяний и вприпрыжку скачет к Лунгину - смотреть на мониторе, что получилось. Янковский просто делает три шага в сторонку, устало присаживается на стул и достает зажигалку.
Оба они поразительные. От взгляда Янковского - что на площадке, что на фотографиях - дыхание перехватывает. И по коже идет мороз от интонаций Мамонова - Грозного, когда на просьбу прекратить пытку он не спеша, капризно и уверенно отвечает: «А мы не закончим. Нам весело».
Маша и медведь
Одна из самых роскошных декораций фильма - Опричный дворец, гигантский зиккурат в вавилонском духе (как ни странно, он прекрасно вписывается в архитектуру суздальского Спасо-Евфимиева монастыря). В сценарии царь создал этот жутковатый дом как последнее убежище для себя и своих близких перед концом света. «Он есть спасенный град Иерусалим! Иисус Христос в ворота зайдет, а выйти не сможет! И будет он здесь вечно с нами жить! Ни одного окна наружу нет,
потому что мир закончится - не на что смотреть снаружи будет!» - объясняет он по секрету девочке Маше, которую взял под опеку (и родителей которой сам же фактически погубил).
Лунгину кажется, что постройка не вполне передает степень безумия Ивана Грозного. Но в соединении с огромной песчаной ареной, обнесенной бревенчатым забором, получилась роскошная декорация. По окружности устроено нечто вроде трибун, на которые взгромоздилась толпа статистов. Сейчас будут снимать «медвежью потеху».
Грозный схватил нескольких воевод, которых подозревает в измене и сдаче Полоцка польскому королю Жигимонту. Филипп, знавший, что воеводы невиновны, пытался их спасти, но тщетно: Грозный решил отдать несчастных на растерзание медведям. С площадки Опричного дворца, на которую ведет лестница из сорока ступеней, он вместе с супругой, свитой и окаменевшим митрополитом наблюдает за казнью. Маша тоже смотрит на арену - и в конце концов выбегает на нее с иконой в руках, пытаясь защитить хотя бы одного воеводу. Девочка убеждена, что медведь ее не тронет, и трагически заблуждается.
Медведя зовут Степаном. Каждое утро его красят черной краской почти под гризли (мишка уродился слишком светлым, практически русым). В принципе о Степане идет добрая слава. У него хорошие, очень опытные дрессировщики. Его подкармливают тортами и клюквой в сахаре, поят квасом и иногда пивом; еду дают сами актеры, чтобы он к ним привык. И все же ему достаточно зыркнуть из-за деревянной решетки, чтобы наблюдатель вздрогнул. У Степана, правда, с детства удалены клыки, но челюсть все равно мощная, а вес - огромный; он страшен как смерть.
Звучит крик «Начали!», и Степан лениво выползает на площадку. Это почти комическое зрелище: медведь сыт и совершенно не хочет играть. Актер кричит: «Степан! Вставай!» Степан нехотя встает. Они с актером обнимаются и словно танцуют; актер громко, кривя лицо как бы от боли, кричит: «Красавец, Степан, красавец!» Все понимают, что на переозвучке эти слова заменят и смеются, а Степан вдруг нежно и крепко кусает актера за плечо.
Две сотни человек, наблюдающих за съемкой, вздрагивают. Лунгин орет: «Стоп!» На арену вылетает дрессировщик и начинает утихомиривать медведя (тот разрывает объятия и удаляется в клетку). Янковский, стоящий рядом со мной, вздыхает: «Нет, я бы туда не пошел».
Эта сцена снимается уже много дней, и больше всего потрепал всем нервы момент, когда на площадку вышла исполнительница роли Маши. Разумеется, вокруг нее стояли специальные люди, готовые в случае чего немедленно оттащить Степана. Но все равно свои ощущения при виде девочки, отважно бьющей 500-килограммового зверя иконой по носу, забыть не может никто.
Реакция на отрубание головы
«Снимать Мамонова - все равно что снимать ребенка», - сказала мне Саша, официальный фотограф фильма. На площадке Петр Николаевич нашел себе товарища по играм - Ивана Охлобыстина (тот играет юродивого Вассиана).
В перерывах Охлобыстин прыгает перед царским троном, размахивая парой топоров, а Мамонов ликующе кричит: «Мы снимаем рекламу радикального средства от кариеса!»
На самом деле конкретно эта сцена называется «Реакция на отрубание головы», и прямо перед Мамоновым и Охлобыстиным стоит дыба. На ней висит воевода Колычев, племянник митрополита Филиппа. От Колычева требуется сказать, что его дядя - «вор», то есть предатель, но он упрямо хрипит: «Не вор!» Потом ему отсекают голову.
Место действия - уже не Спасо-Евфимиев монастырь, а маленькая площадь Суздальского кремля. Погода стоит ужасная: дикий холод и шквальный ветер, который порой приносит на площадку неожиданные для середины мая снежинки. Александр Домогаров, играющий злобного опричника Алексея Басманова, закапывает в нос средство от насморка; Юрий Кузнецов (Малюта Скуратов) смотрит на него, потом неожиданно бьет себя по груди и, к всеобщему ликованию, восклицает: «Вот тут все настоящее, играть-то надо сердцем. А он в нос кап-кап и все. Москва!» Актер Алексей Макаров, сыгравший Колычева, тем временем гуляет по площадке, держа в руках отрубленную голову, похожую на его собственную как две капли воды.
Пытку и казнь будут снимать несколько дней - это довольно непривычно для российского кино, в котором стараются сделать все побыстрее. Как только свет уходит и съемочная группа начинает торопиться, Лунгин объявляет окончание работы: «Это уже начинаются съемки дешевого сериала. Завтра вернемся и все сделаем хорошо».
