Виктор Пелевин замахнулся на Льва Толстого
Начинается роман с того, что некий клетчатый господин Кнопф и священник едут в купе поезда. За окном здоровый детина при бороде косит траву. Кнопф намекает священнику: мол, это опальный Лев Толстой, у которого жуткие проблемы с властью из-за ереси, в которой он не хочет покаяться. От власти граф скрывается в поместье. Но, по слухам, любит поставить у переезда двойника, а сам спокойно заниматься своими делами вне поместья.
После этого невинного разговора в купе происходит пальба. Священник бежит через окно и приходит в себя уже в воде, но в странном душевном состоянии. После чего с самим священником - а он оказывается тем самым переодетым графом - начинают происходить типично пелевинские истории. Граф отправляется в Оптину пустынь (монастырь в Калужской области, известное место паломничества), по дороге встречая некоего Ариэля - существо, принимающее разные образы - тень на стене, унылого пожилого человека, Достоевского, вооруженного топором... И, как всегда у Пелевина, лейтмотив книги: то, что вы видите или думаете, - совсем не то, чем кажется. Своим «эзоповым» языком Пелевин показывает собственное видение происходящего в современной России. И, как говорится, кто все понял - молодец. Эта странная книга о писателях и читателях должна быть прочитана в обязательном порядке.
ДОСЛОВНО
«Вы Достоевский? Я узнал вас по топору в руках...»
- Здравствуйте, Федор Михайлович!
Достоевский выпучил глаза.
- А откуда вы знаете, милостивый государь, что я Федор Михайлович?
- Помилуйте. Такой элегантный господин с двуручным топором. Кто ж это может быть, как не знаменитый Достоевский?
- Ну, например, какой-нибудь плотник, - сказал Достоевский. - Или, хе-хе, мясник… А вы кто будете?
- Сложный вопрос, - ответил человек в халате. - Обычно меня называют графом Т.
- Вот оно что, - промолвил Достоевский с еле уловимым сарказмом. - Граф Т., значит… А я вас по-другому представлял.
- И как же?
|
- Да как графа Т. обычно изображают. В соломенной шляпе, с двумя револьверами.
- Это уже в прошлом, - ответил Т. - Сейчас все иначе. Можете считать, я вернулся с того света.
«Мертвяк, - подумал Достоевский и нахмурился. - Сам признается, такое редко бывает. Чего тут сомневаться».
- Вот как? - сказал он. - И какая же сила заставила вас проделать столь обременительное путешествие?
- Интерес к вам, Федор Михайлович.
- Лукавите, граф, - хмыкнул Достоевский, - наверняка у вас имеются и другие виды.
- Возможно, - согласился Т.
Достоевский стал медленно обходить Т. слева, чтобы отрезать ему путь к отступлению.
- Так вот вы, значит, какой, - проворковал он приветливо. - А знаете, хорошо, что мы встретились. Меня всегда занимал вопрос, долго ли боевое искусство графа Т. выстоит против моего топора. Вот только проверить это не было возможности.
Т. улыбнулся.
- Я ведь тоже кое-что про вас слышал, Федор Михайлович. Некоторые даже считают вас непобедимым. Возможно, в этом городишке вам действительно нет равных… К вашим услугам.
Достоевский поклонился, неторопливо расстегнул бушлат и скинул его с плеч, оставшись в черной косоворотке. Затем, заведя топор за спину, пригнулся к самой земле, словно первый поклон показался ему недостаточно глубоким.
Т. вежливо наклонил голову в ответ.
- Идиот! - выдохнул Достоевский.
- Простите? - недоуменно поднял бровь Т.
С Достоевским происходило что-то странное. Он уставился на скомканную бумажку, которую ветер катил по мостовой слева от Т., и на его лице отобразился интерес, быстро переросший в какую-то обиженную жадность. Он сделал к бумажке шаг, наклонился за ней, неловко покачнулся и взмахнул топором, чтобы сохранить равновесие - а в следующую секунду лезвие просвистело в том месте, где только что была голова Т., в последний момент успевшего пригнуться.
Достоевский проворно шагнул в сторону, прижал топор к груди, закрыл глаза и произнес:
- Бобок!
И тут же, словно деревянная статуя, плашмя пал навзничь.
Т. стал ждать, что будет дальше. Но не происходило ничего: Достоевский лежал на спине, сжимая топор и выставив в небо бороду, которую ворошил ветер.
Подождав минуту или две, Т. позвал:
- Федор Михайлович!
Достоевский не ответил.
- Вы, может быть, ударились? Если нужна помощь, дайте знать!
Достоевский не отзывался. Он был похож на древнего викинга, плывущего в вечность на погребальной ладье, только этой ладьей был весь раскинувшийся вокруг город.
Т. сделал к нему осторожный шаг.
- Федор Михайлович!
Лезвие прошелестело в том месте, где миг назад были ноги Т., - как и в прошлый раз, еле успел убраться с траектории удара. Резкий взмах топора нарушал, казалось, все законы физики: было непонятно, как Достоевскому удалось перейти от полной неподвижности к такой ошеломляющей скорости.
Инерция взмаха помогла Достоевскому вскочить на ноги. Заведя топор за спину, он повернул в сторону Т. открытую ладонь и крикнул:
- Идиот!
И тут же его глаза снова как бы потеряли Т. из виду. Достоевский сделал несколько неуверенных шагов, поднял взгляд, и на его лице изобразился испуг...
ИЗ ДОСЬЕ «КП»
Виктор ПЕЛЕВИН родился 22 ноября 1962 года в Москве. Испытал все прелести советского пионерского детства. В 1979 году окончил среднюю английскую спецшколу № 31. В этой же школе учительницей английского языка работала его мама, Ефремова Зинаида Семеновна. Папа, Олег Анатольевич, преподавал на военной кафедре в МВТУ им. Баумана. В 1985 году Пелевин окончил Московский энергетический институт, потом учился в Литинституте, но был отчислен. Работал в журнале «Наука и религия», занимался восточным мистицизмом. Входит в список 1000 самых значимых современных деятелей мировой культуры. О семейной жизни ничего не известно.
АВТОРА!
Молчи и таи...
Анна БАЛУЕВА
Виктор Пелевин тщательно скрывает собственную персону в толще реальности, причем не ясно какой - то ли нашей с вами, то ли какой-то параллельной. Найти его невозможно. Все, кто когда-то Пелевина знал, при упоминании его имени складывают руки крестом на груди и играют в молчанку: не знаю, не видел, не хочу говорить. На недавнем юбилее его родной школы в Леонтьевском переулке (гимназия № 1520 имени Капцовых) Виктора не было. Учителя и одноклассники скупы на отзывы - сложный, мол, он был в юности. Из отрывочных реплик мы поняли, что было всякое, сталкивал друзей лбами, ну и учился так себе. Сейчас Виктор Олегович живет в Германии, а в Москву изредка наведывается. Говорят, что он общается только с людьми из столичного андеграунда, а там имя Пелевина - священное табу.
Интервью Пелевин не дает. Точно существуют две телесъемки с ним - одну делали в Америке, другую - во Франции. Все остальное - повторы. Печатных интервью немногим больше, но все они получены по электронной почте, а не тет-а-тет. Кстати, вы никогда не увидите на улицах рекламы книжек Пелевина - ни билбордов, ни листовок, ничего, ну разве что в Сети что-то болтают. Новые книги возникают из ниоткуда, как будто из другой реальности. Так в чем же дело? Есть версия, что Виктор Пелевин - это не человек, что он - астральная сущность. Сущность генерирует идеи, а видимость человека периодически изображает актер. Говорят также, что все произведения, подписанные Пелевиным, создает группа авторов на манер Козьмы Пруткова. Начальные буквы их фамилий и составляют слово «Пелевин».
То есть вы понимаете, что Пелевин - это такой Абрамович в литературе - сакральный и недоступный. Но эта недоступность - отличный маркетинговый ход. Дело в том, что многие хорошо пишущие люди плохо говорят на камеру. Шепелявят, не держат ритм. Ну не зажигают, и все тут! И здесь, как говорится, «лучше жевать...».
