Виктор КОСЫХ, исполнитель главной роли в фильме «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен»: «Или Иночкин, или в крапиву с голой попой!»
В 1964 году на съемки этой пионерской комедии ушло четыре с половиной месяца. «Добро пожаловать...» стала дипломной работой выпускника
ВГИКа Элема Климова. Режиссер-дебютант в полной уверенности, что сотворил шедевр, вынес свое детище на суд
«самых культурных людей СССР». Худсовет просматривал фильм в гробовой тишине. Даже в самых смешных моментах в зале едва слышно раздавалось только сиротское задушенное «хи-хи». «Товарищи» посчитали, что картина с лозунгами «Дети - хозяева лагеря» и «Кукуруза - царица полей» - прямое издевательство над программой Хрущева. И положили на полку - от греха подальше. Советский зритель смог от души похохотать над фильмом, только когда главу государства сняли с поста.
«НУ ХОТЬ БЫ ТРУСЫ ОСТАВИЛИ!»
Виктор Косых, сыгравший роль трогательного пионера «на нелегальном положении» Кости Иночкина, рассказал «КП», как все начиналось 45 лет назад:
- Иночкин мне достался не сразу. Помню, как к нам в школу пришла ассистентка Элема Климова - она искалa мальчика, умеющего плавать. Ребята толпой ломанулись на пробы. Я тоже решил рискнуть. Во время проб мне надо было сидеть возле трибуны, где якобы прятался Иночкин, и жалобно говорить: «Ты понимаешь, Кость, я ж не виноват! Меня заставили. Ну, не молчи, Кость!» Это были первые мои съемки. Я понятия не имел, что это такое. Вот сижу я, говорю текст, а тут на меня резко направляют свет. Кажется, я даже ослеп на некоторое время. Вдруг из снопа этого света на меня выезжает кинокамера вместе с режиссером! По рельсам! Это было ужасно, я раньше никогда такого не видел! Тогда не было возможности издали наводить крупный план, поэтому Климов подъехал вплотную. Мною овладел ужас, мне стало так страшно, что я заплакал. Рыдая, я не переставал говорить свой текст: «Костя, ты понимаешь... Я же не виноват...» И ревел как белуга. Все думали, что я такой талантливый и смог отлично вжиться в образ. Но никто не знал, отчего я на самом деле плакал.
|
Так меня утвердили на роль Марата - мальчишки, который, из-за того что нарисовал карикатуру на Иночкина, первый прыгает голышом в крапиву. Совсем голенький - без ничего! Мне стало дурно - очень стеснялся сверкать попой на экране. И ребята бы застыдили. К режиссеру то и дело приставали: зачем раздевать детей? Ну хоть трусы бы оставили! Но это было невозможно. Ведь мы же «готовили» сыпь, чтобы сорвать родительский день в лагере. А получалось, что сыпь везде, а под трусами нет?
В общем, когда отбирали мальчишку на роль Кости Иночкина, я старался изо всех сил. Передо мной была одна цель - как можно лучше сыграть, чтобы взяли меня. Иночкин же с голой попой в крапиву не прыгает. После проб нас развезли по домам. Как я сыграл, понравился или нет - ничего не знал.
«ТЕПЕРЬ НЕНАВИЖУ РАССОЛЬНИК»
И вот наступил день отъезда, мама собрала вещи и проводила меня до старенького автобуса, забитого такими же ребятами, как и я. Уже выезжаем из ворот «Мосфильма», а я только понял, что не знаю, кого буду играть. Высовываюсь в окно и со всей дури ору машущему нам рукой режиссеру: «Элем Германович, скажите хоть, кого я играю?» А он мне кричит вдогонку: «Костю, Костю-ю!» И тут у меня отлегло. Все это время я жутко переживал. А теперь мог расслабиться. Все четыре часа, которые мы провели в дороге, я не переставая ел.
Большую часть фильма снимали в лагере «Воркута-Уголь», там отдыхали дети шахтеров. Шикарный лагерь! Жили мы там, как настоящие пионеры. Только ходили на съемки. Когда в России наступили холода, вся группа переехала на Кавказ, в лагерь «Красный Аксай». Именно там мы снимали сцену с рассольником. По сценарию Костя Иночкин должен был с аппетитом его есть. Я ел. В конце концов ненавистный суп стал мне поперек горла. Эту сцену нам удалось снять только с 27-го дубля!..
Мы играли комедию настолько серьезно, что получилось смешно.
Лучшие фразочки фильма:
- А чой-то вы здесь делаете-то? Кино-то уже кончилось!
- «Бодры» надо говорить бодрее, а «веселы» - веселее.
- Второй день без первого.
- И первый день без второго!
- И без компота третью неделю, я бы так не смог.
- Здесь зрители аплодируют, аплодируют, аплодируют, кончили аплодировать.
- Ты, главное, на жидкость налегай. В жидкости самая сила.
- Нужна кровь редкой, ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЕЙ группы!
ВОСПОМИНАНИЯ РЕЖИССЕРА
«Мальчика с сачком я выбрал сразу, увидев его уши»
Элем Климов снял не так много фильмов, но уже только за «Добро пожаловать...» его по праву называют великим мастером советского кино. Сам режиссер скончался в 2003 году, но его шедевр продолжает нас радовать до сих пор.
- Сам я никогда в жизни не был в пионерлагере. Так что «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен» - моя фантазия. Но в пионерах был и галстук со специальной закрепкой носил.
|
Я понял: в работе с детьми нельзя сюсюкать. Взрослые всегда ощущают себя педагогами, а детей видят недоумками... Когда вспоминаю о работе над картиной, перед глазами сразу встает лицо... Сейчас вы тоже его вспомните. Дело было так. Я искал ребят для съемок. И как-то мы с Ларисой (Лариса Шепитько - кинорежиссер, жена Элема Климова. - Прим. авт.) побывали на детском празднике во Дворце пионеров на Ленинских горах. Возвращались домой в полупустом троллейбусе. Вот сижу я на заднем сиденье, а передо мной едут... два уха. Буквально. Больше ничто не бросается в глаза. Начинаю всматриваться: а уши-то заподлицо забиты песком. На Мосфильмовской уши выходят. Я - за ними, кричу вдогонку: «Мальчик, мальчик!» А он не слышит. Уши-то забиты. Видать, только что с купанья. Стучу по плечу. Оборачивается. Черная майка растянута до пупа, лицо... Такого лица я не видел. От улыбки удержаться невозможно. Как такого упустить. Думаю: ну раз нет такого персонажа в фильме, надо его придумать. Вот в сценарии и возник сквозной герой, постоянно ко всем пристающий: «А чего это вы тут делаете?» В сценарии мы его назвали «Мальчик с профилем Гоголя». А сыграл его Слава Царев.
Однажды прихожу со съемок в гостиницу уставший, весь в пыли. Стук в дверь. Заглядывает Витя Косых: «Элем Германович, а Гоголь курит». - «Где?» - «В туалете». - «Давай его сюда, быстро». Приходит Гоголь. Перепуганный. С еще более вытянутым лицом. С плотно сжатыми губами. «Ну что, Слава, курил?» Мычит. «Как же ты можешь, Слава!» Мычит... Тут и Лариса, заинтригованная, откладывает книгу. В этот момент Гоголь начинает оправдываться, и комнату заполняют мыльные пузыри. Он со страху продолжает что-то говорить, а комната практически вся покрывается белыми пузырями. Оказывается, он, чтобы запах отбить, наелся зубной пасты. Шепитько хохочет до слез. Усталость как рукой сняло.
