Александр Филиппенко в истерике гнал зрителей с репетиции
- В день памяти Михаила Ульянова Гафт прочитал нам текст своей пьесы, и уже на следующий день мы с ним и Александром Филиппенко поняли: эти три хулигана должны это сыграть, - откровенничал с журналистами во время репетиции спектакля Роман Виктюк.
Именитый режиссер выглядел и впрямь по-хулигански - в белых полосатых брюках с кедами и черном хлопчатобумажном пиджаке, задравшемся на округлившемся животе. Несмотря на полутемный зал, маэстро по-пижонски не расставался с черными очками.
Его новый спектакль, судя по отдельным сценам, явно тяготеет к политическому фарсу. На сцене арендованного гастролерами Театра русской драмы соорудили двухъярусную декорацию, на полу и по бокам которой висели и норовили свалиться парадные портреты Сталина. То ли это архив, то ли запасники музея... На авансцене сидели две звезды - Гафт и Филиппенко. По неподвижному подбородку Гафта угадывалось недовольствие публичностью таинств репетиционного процесса. Однако актер послушно встал с места и прочитал с восточным акцентом четверостишья, очень напоминающие стиль его эпиграмм:
- Жена застрелилась. Жены не имею.
Жить стало лучше. Жить веселее.
По неторопливой походке и неповоротливости тела можно догадаться, что Гафт играет Сталина. И действительно, через 10 минут уже не замечаешь его старомодных джинсов и растянутой футболки. Даже без грима и усов артист перевоплощается в отца народов! Александр Филиппенко что-то ему отвечает, и у обоих исполнителей завязывается напряженный диалог. Созданию образов не мешает суета с выставляемым на сцене светом и чехарда музыкального ряда, где звучит то Шостакович, то Чайковский, то Дунаевский.
Актеры перебрасывают друг другу массивную трибуну с гербом СССР, о чем-то спорят, а Виктюк в это время кричит: «Идеально получилось! Хорошо! Гениально!» Но Гафт как-то устало на все реагирует, а Филиппенко ведет себя столь активно, что складывается впечатление, будто именно он и есть режиссер. Гафт делает попытку избавиться от журналистов и двух десятков выставленных камер, но никто не трогается с места. Тогда под конец репетиции Филиппенко вдруг в истерике начинает кричать:
- Я не отвечу ни на один ваш вопрос! Нам интересно, что вы напишите о спектакле, - и срываясь на фальцет: - Нам надо отдохнуть, а вы мешаете. Уходите!
Ситуацию спасает Виктюк, устроив импровизированную пресс-конференцию.
- Я поставил спектакль о Сталине потому, что Украина и Россия мечтают о сильном вожде. И он придет! Нам снова не хватает тюрем, смертей, горя. Никто не попросил прощения за смерть миллионов людей. И об этом всем надо задуматься. Мой спектакль - вопль. Ведь Иосиф в пьесе убежден, что его ждут. И так, как играют на сцене Гафт и Филиппенко, уже давно никто не умеет делать. Мы с триумфом сыграли спектакль в Питере, теперь хотим увидеть реакцию Киева.
А на прощание режиссер посетовал, что его не зовут в Украину ставить спектакли.
