Гвинет Пэлтроу страданий не боится
В одном из своих новых фильмов, «Любовники», она играет жительницу Брайтон-Бич, раздираемую нешуточными страстями. Кто бы мог подумать, что они ведомы и этой роскошной блондинке, заслуженно застолбившей за собой звание королевы гламура?
- Этот фильм рассказывает историю наваждения. Персонаж Хоакина Феникса ничего не может поделать со своей страстью ко мне, - говорит Гвинет, полностью отождествляясь со своей героиней. - А я, в свою очередь, - со страстью к женатому мужчине. И хотя я прекрасно вижу, что ни к чему хорошему это не приведет, поделать с собой ничего не могу! Наваждение зациклено на самом себе, как будто отношения у вас ни с мужчиной, а с этим самым наваждением. «Он позвонит? Он оставит свою жену ради меня?» - только эти вопросы интересуют мою героиню, о себе самой, о своем развитии ей думать некогда...
- Вы сами знавали нечто подобное?
- Да, когда я была гораздо моложе. Я влюбилась в человека, который... нет, он не был женат. Но у него была подруга, и они вместе сидели на наркотиках. А наркоманы ведь никуда особо не ходят. Вот и он никуда не хотел со мной выходить. И я стала думать: наверное, что-то не так со мной, и это превратилось в наваждение. Несмотря на то, что я выросла в семье, где меня очень любили, и самооценка у меня в норме...
«Я выхожу из спячки»
- Вы куда-то надолго пропали. Куда, если не секрет?
- Когда мне было 20, я слишком много снималась. Не понимала, что от ролей можно отказываться. Я как гончая была: кто-то выстрелил, и я побежала. В результате полностью утратила желание работать. Чувствовала, что сказать мне нечего. Потом всякие вещи начали происходить в личной жизни. Умер отец. Встретила мужа, родился ребенок. Я вдруг поняла, что, кроме кино, существует и настоящая жизнь! Что она, оказывается, не сводится к Голливуду, что есть на Земле люди, не связанные с кино, что они гораздо вменяемее и позитивнее того круга, который я считала своим...
Я наслаждалась материнством в течение трех лет. И понятия не имела, вернется ли ко мне огонь творчества. Но когда сыну исполнилось полгода, я почувствовала, что, кажется, выхожу из спячки. Но я еще год просидела дома, заботясь о сыне и старшей дочке (я нарочно не заводила няню). Решила, что если будут предлагать что-то стоящее, то примерно раз в год я буду сниматься. И вот позвонили и пригласили сниматься в «Железном человеке», и я согласилась, поскольку всегда мечтала работать с Робертом Дауни-младшим. В дальнейшем я буду работать только с людьми такого калибра. Дети когда-нибудь вырастут, и у меня должна быть своя жизнь - творческая.
На съемках мне нелегко. Бывало, представлю себе, как кто-то купает моих детей, и принимаюсь горько плакать в своем трейлере. Но все равно мне очень важно выразить ту часть себя, что я могу выразить только в своей работе. Но эксплуатировать себя, как раньше, я никогда больше не дам. Слишком уж дорого то, что ждет меня дома. К тому же сейчас у меня намного больше самоуважения к себе как к женщине и как к артистке.
- Отец - режиссер, мать - актриса. Чему научились у них?
- Мы жили в Санта-Монике, в солнечной Калифорнии. Мой отец садился на авто и ехал ставить свои фильмы в долину, так что к кино я в детстве близко не подходила. А вот мама работала в театре, и я обожала наблюдать за тем, как она репетирует. Разумеется, я хотела быть, как она. Хотела стать актрисой, но не с целью прославиться, а просто потому, что хотела быть похожей на маму. Своим уважением к актерскому ремеслу я обязана прежде всего ей.
«Не бойтесь своего страха»
- Живете сейчас в основном в Лондоне?
- Да, но часто бываем и в Штатах, поэтому тоски по дому у меня нет. Мне повезло, что я могу жить и в Нью-Йорке, и в Лондоне, это для меня идеальная комбинация. Жизнь в Нью-Йорке слишком напряженная. Особенно когда у тебя маленькие дети. Трудно поймать такси, везде папарацци.... Это уже не Нью-Йорк, каким он был 10 лет назад, это какой-то другой город. А Лондон - такой зеленый, кругом парки... Это чудное место, чтобы растить детей. Не такое беспокойное, как Нью-Йорк, но куда более культурное, чем Лос-Анджелес.
- Почему дочку назвали Яблоком (то бишь Эппл)?
- Идея принадлежала мужу: если родится дочь, назовем Яблоком. Я решила, что это прикольно. Это имя ей очень подходит, ведь она яблоко моих глаз! А сына Моисеем назвали. Имя, как говорится, обязывает. Мой отец - еврей, и его иудейское имя было Моисей. Мы решили, что оно будет понятно во всех странах. В отличие от моего.
- Чему вас научили постигшие вас беды?
- Тому, что не нужно бояться душевных страданий. Они позволяют избавиться от негативных мыслей. Они открывают вам некое духовное измерение, если вы сами не станете у него на пути. Когда мне было немногим за 20, кто-то спросил меня, что для меня самый страшный кошмар. Я ответила: смерть отца. Даже сейчас, через 6 лет после того, как это случилось, мне трудно об этом говорить... Иногда я задаюсь вопросом, что будет, если со мной случится что-то ужасное. Но я стараюсь этого не делать. Стараюсь не бояться своего страха. Потому что все, что случается, случается с определенной целью. Вероятно, моей семье нужно было, чтобы так все произошло. Я встретила своего мужа через три недели после ухода папы. Наверное, он, как образцовый еврейский отец, так позаботился обо мне с небес.
- Вы знамениты своим чувством стиля.
- Да, я всегда интересовалась модой, еще со школьных времен. В Нью-Йорке проходит много показов, и я часто их посещала. В 15 лет начала читать журнал Vogue. А сейчас дружу с самим Валентино, и он сопровождает меня на красной дорожке Каннского фестиваля. Почему Валентино? Потому что он такой душка!
- Носите тоже от Валентино?
- Нет, этот браслетик от Берберри, а платьице от знаменитого французского ателье «Селин».
- Вы - кинозвезда, муж - музыкант. Как вы уживаетесь вместе?
- Секрет прост: нужно уважать то, что делает каждый из вас, и оставлять каждому немного свободы.
