Борис АКУНИН: «Перед тем как написать роман о пиратах, сам ходил в море под парусом»
20 мая Григорий Чхартишвили, он же Борис Акунин, отметил день рождения - ему исполнилось 53 года. В посольстве Японии в РФ в этот день популярному писателю и блестящему переводчику с японского вручили орден Восходящего солнца IV степени с золотыми лучами и розеткой на ленте за «развитие российско-японских отношений».
Второй подарок писатель сделал себе сам, выпустив новый роман «Сокол и Ласточка». Историю о том, как потомок Эраста Фандорина, наш современник Николас, отправляется на поиски «пиратского» клада по наводке из прошлого - от своей прапрабабушки Летиции фон Дорн. И здесь не обошлось без любимой Японии. В корсарскую историю Акунин очень к месту ввернул большого японского попугая Трюка. Причем в качестве едва ли не главного героя: по крайней мере большая часть повествования (когда речь идет о приключениях Летиции фон Дорн) ведется от лица этой птицы. А еще в «Соколе и Ласточке» появляется капитан Грей, почти из «Алых парусов» Грина.
На днях писатель побывал у нас в редакции.
«СОКОЛ И ЛАСТОЧКА» - АНТИКРИЗИСНЫЙ РОМАН
- Признайтесь, презентацию романа специально к дню рождения подгадали?
- Я обычно выбираю день для выхода книжки, как человек суеверный, по буддистскому календарю. Там у каждого дня есть свое значение. 20 мая - это день великого благоприятствования для любых начинаний. Поэтому я его и выбрал, а не потому, что это мой день рождения.
- «Сокол и Ласточка», по-моему, прекрасный антикризисный роман: там есть много очень светлых персонажей, например, отец главной героини Фердинанд фон Дорн. Вы так его и задумывали?
- Роман и не должен быть печальным и депрессивным, это, наоборот, сказка для девочек, которые мечтают о прекрасном принце. А таких солнечных людей, как отец Летиции, я встречал в жизни. Есть люди, которые к болезням относятся легко. Я всегда на них смотрел с завистью. Он, допустим, попадет под трамвай, ему ногу отрежет, он говорит: «Смотрите, как мне повезло. Могло бы обе ноги отрезать, а мне - только одну». И все думают: да, какой счастливчик. Это то, чего нам всем не хватает в нашем эмоциональном характере, по-моему.
Цитата из книги:
«Есть люди, которых жалует Фортуна. Во всяком случае, в этом уверены окружающие, которые испытывают по отношению к баловням удачи лютую зависть, смешанную с восхищением. Вообще-то ударов судьбы на их долю приходится не меньше, чем улыбок, просто счастливцы никогда не унывают и не жалуются. Несчастье они сбрасывают с себя недоуменным пожатием плеч, а в счастье запахиваются, словно в ослепительно нарядный плащ. Они не удостаивают замечать невзгод, и так до самой своей смерти. Если кому-то на земле и нужно завидовать, то обладателям этого чудесного дара».
- Правда, что вы при написании «Сокола и Ласточки» специально ходили под парусом, чтобы узнать устройство корабля?
- Да. Я нашел бриг, конечно же, не старинный, но абсолютно в точности напоминающий суда тех времен. Потому что до этого я плавал вокруг света только на огромном лайнере. Там у тебя нет ощущения, что это плавание.
А тут за канаты немножко потянул, чтобы понять, что с ладонями происходит и с кожей, когда поднимаешь парус. Одно дело, ты это знаешь из литературы, другое - ты это все пощупал и ощутил. Хотя мне и не понравилось, и я не мог дождаться, когда меня высадят на берег.
- Вы каждый раз так серьезно погружаетесь в мир своих героев?
- Конечно. Я раньше понятия не имел ни о навигации, ни о корабельной хирургии. На кораблях со времен Людовика XIV существовала должность корабельного хирурга. И меня это заинтересовало. Я стал в это дело влезать. Сохранился сундук с положенными по королевскому эдикту хирургическими инструментами. У них всех страшные названия. Смотреть на них еще страшнее. Думать о том, как ими пользоваться, просто не хочется. Мне добыли диссертацию французскую о развитии корабельной хирургии, и я ее внимательно изучил.
- Если, условно говоря, вы зашлете своих героев в горы, то станете альпинистом?
- Естественно. А как же? Я помню, например, у меня был роман, где действие происходило в Палестине. Мне нужно было какие-то конкретные места там найти. Я туда поехал, нашел их. Вернулся, почувствовал, что мне этого недостаточно, и пришлось ехать туда еще раз.
«НЕ ЛЮБЛЮ СТРОИТЬ, ЛЮБЛЮ ЗАВОЕВЫВАТЬ»
- Вы и в Узбекистан собирались ехать: там должны были разворачиваться новые приключения Фандорина - в ХХ веке. Но вас туда не пустили...
- Я ужасно не люблю, когда нарушаются планы, а здесь у меня целый роман из фандоринского цикла из-за дурости вылетел. И сейчас мне нужно придумывать для него какую-то замену. А это непросто. Потому что в моем плановом хозяйстве эти кирпичи один к другому так подогнаны, что один вынешь - все начинает шататься. А я уже по Эрасту Петровичу соскучился.
- А как вам удалось в «Соколе и Ласточке» так здорово проникнуть во внутренний мир попугая Трюка?
- У меня нет знакомых попугаев, особенно такой несуществующей породы, которую я там описываю. Но мне всегда была занятна идея переселения душ. Попугай - мое альтер эго. Не случайно же ему столько же лет, сколько мне.
- В «Соколе и Ласточке» ваши герои становятся завзятыми блоггерами. Вы же вроде сам не жэжэшник?
- Я провожу массу времени в Интернете каждый день. Каждый вечер играю в компьютерные игры.
- А что у вас за игры?
- Я играю в стратегии исторические, больше ни во что. Я не люблю строить, я люблю воевать и завоевывать.
«ДВА РАЗА В ОДНУ РЕКУ ВХОДИТЬ НЕИНТЕРЕСНО»
- Вы как-то заявили в интервью, что если видите, книга не совсем удалась, сюжет не до конца раскрыт, то выпускаете ее под другими именами. Так ли это?
- Я такое говорил? Может быть, в сослагательном наклонении.
- Вам приписывают книги, которые вышли под авторством Анны Борисовой «Там» и «Креативщик», а также Дмитрия Брусникина «Девятный спас»?
- Я слышал такую версию. Не скажу ни да, ни нет. Напускаю туману по просьбе издателей, которые попросили меня помочь этим молодым авторам.
- То есть поддерживаете молодых?
- Издательство хочет, чтобы вышли сиквелы к «Шпионскому роману» и к «Детской книге». А я с самого начала говорил, что мне два раза в одну и ту же реку входить неинтересно. Поэтому если они будут, то я возьму кого-нибудь в соавторы. Я, допустим, сделаю сюжет, а писать будет другой человек. Но это пока еще в процессе обсуждения.
- В этом году на экраны должен выйти телесериал по вашему роману «Пелагия и белый бульдог». А что-то еще снимается по вашим произведениям?
- Сейчас же сворачиваются все проекты. Съемки «Смерти на брудершафт», например, потому что это большой затратный проект. «Шпионский роман», который должны были снять, тоже свернули. В свое время я продал все права до 2011 года на фандоринский цикл голливудскому режиссеру Полу Верховену. Фильм до сих пор не снят, и мне жалко упущенных возможностей, потому что все время поступают какие-то очень интересные предложения из Франции, Германии. Сейчас японцы хотят снять сериал по Фандорину.
- Вы в свое время хотели написать про Распутина.
- Книга уже готова и сейчас находится в издательстве. Это будет следующий том из серии «роман-кино» про Первую мировую войну. Там две повести. Одна из них про Распутина, называется «Странный человек», а вторая про Брусиловский прорыв. Могу сказать, что мое отношение к Распутину очень сильно изменилось в ходе сбора материалов.
- Вы по-прежнему переписываетесь с Ходорковским?
- Нет, сейчас с ним переписываются другие писатели. Борис Стругацкий, например. Я знаю, что скоро появится переписка Ходорковского с Людмилой Улицкой.
- «Акунин» с японского переводится как «разбойник». Что скрывается за этим?
- Не столько разбойник, сколько негодяй. Кудияр-атаман, что-то в этом роде. Это человек, который живет не по правилам, который все время нарушает правила. Анархист. Вот и главное условие моего проекта, который я сочинил, - постоянное нарушение правил и канонов.
Главный герой всякий раз в каждом из акунинских романов - это не положительный персонаж, а злодей. Они меня интересуют. Я хочу в них разобраться. Понять природу зла, особенно зла привлекательного и соблазнительного, - это значит лишить его жала.
