Олег Янковский: «Мое наследство от деда сгорело в швейцарском банке»
Новый фильм-праздник «Стиляги» (именно так он обозначен в афишах) Валерия Тодоровского - о жизни юных неформалов середины XX века, пытавшихся вырваться из унылых рамок социалистической псевдопуританской морали. Олег Янковский исполнил роль отца Фрэда (пацаны тех славных лет любили именовать себя пафосно, на американский манер Фрэдами, Фрэнками и Джеками).
Наш дотошный корреспондент Александр МЕШКОВ встретился с Олегом Ивановичем в гримерке театра «Ленком» и расспросил его о далеком смутном времени узких брюк и зажигательного буги на столе.
Протест против серости
Олег Иванович, элегантный, утонченный и загадочный, в сером приталенном пиджаке, сером шарфике, в тертых джинсах и с трубкой во рту, привычно и уверенно расположился в своем кресле возле зеркала.
Мешков (совершенно серьезно):
- Олег Иванович, вы сами-то были щеголем и стилягой?
Янковский (смеется):
- Недолго. Я эту моду мальчишкой застал в Минске, 9-й и 10-й классы. Стилягами модных молодых людей называли только в СССР. Для Запада этот стиль был естественной жизнью. А у нас это выросло в движение протеста против серости.
- Чтобы быть непохожим на других, надо же было напрячься, усилия стилиста какие-то приложить.
- Безусловно. Наваривали подошвы на башмаки, я уже не помню как. Ушивали брюки, пиджаки клетчатые покупали на несколько размеров больше, чтобы широкие плечи были. И коки на голове. У некоторых даже какая-то философия была. Разумеется, музыка, рок-н-ролл, буги, записи на рентгеновской пленке. И самое главное - шатание по Бродвею, так в каждом городе, в том числе и в Минске, центральную улицу называли. Курили небрежно, чтобы взрослыми казаться и буржуазными.
- Из каких источников вы черпали информацию об этой роскоши? Кино? Литература?
- Да какое кино? Упаси бог! Это подсказывало массовое сознание. Компания жила одним духом. Знакомились на этом Бродвее. По одной стороне только стиляги и ходили. А люди как-то шарахались от них, переходили на другую сторону.
- Выпивали стиляги?
- Курили. Но выпивать в 16 лет тогда было ненормально.
- А девочки-стиляги были?
- Да. Но все у нас было очень целомудренно и чинно.
- А они в чем ходили?
- Тапочки какие-то, легкие платьица. Все самодельное, нелепое. Ничего импортного у нас не могло быть. Не на что было купить.
- А ваш сын не попадал под очарование какого-то движения?
- К счастью, не было. Единственный напряженный момент, это когда лавина свободы обрушилась на поколение моего сына. У них была компания: Федор Бондарчук, Степан Михалков, Егор Кончаловский... И вот, когда на них обрушились эти ночные клубы, я немного напрягся. Они были клипмейкерами. Общение в основном ночью у них, в шоу-бизнесе. Но этот пафос быстро прошел.
Дела давно минувших дней
- Как вам показалось, этот фильм правильно воспроизводит атмосферу того времени? Мне помнится, что та действительность была унылее, было время идеологического прессинга. Вы лично верили в высокие идеалы, в светлое будущее, в коммунизм?
- Хочешь не хочешь, но мы - продукты своего времени. И все же я не верил. Потому что мой отец был репрессирован…
|
- В семье были разговоры об этом?
- Да, но шепотом. Мама объясняла нам как-то туманно, где отец. Но у меня-то в памяти же остался арест отца. Это было на моих глазах.
- Сомнения какие-то были или было четкое неприятие лжи официальной пропаганды?
- Для этого неприятия нужно быть подготовленным: должна быть литература, люди. Я, кроме той информации шепотом от бабушки, которая с Лениным была знакома, они жили в Симбирске, дружили семьями, ничего не имел… Когда мы уже совсем взрослые стали, мама призналась, боясь всего и вся, что у нас от дедушки есть какие-то сбережения в швейцарском банке. К большому сожалению, за долги эти вклады исчезли, так что не разбогатели...
- В момент увлечения миром стиляг вам уже казалось, что буржуазный мир более свободный, чем тот, который окружает вас?
- Понимание происходило на подсознательном уровне. Выездов-то не было. Польша-то, допустим, от нас не отличалась, и даже ГДР не очень. Самое большое потрясение от капитализма я получил, когда снимался у Тарковского в «Ностальгии» - на полгода шикарные отели, Рим, Флоренция...
- Вы тогда реально почувствовали ностальгию?
- Всякий раз по возвращении из-за границы у меня жуткая депрессия была. Не думаю, что только у меня. Когда въезжаешь в темную Москву, грязную, с пустыми магазинами, какая ностальгия? Обида была: почему у нас так все нелепо и скудно?
- А такое явление, как стукачество, присутствовало во времена стиляг?
- Наверняка. Стукачество ведь явление вневременное. Мы с супругой должны были поехать в Париж. Нам сказали серые люди: «Помогите нам». Я говорю: «В каком смысле?» Ну, говорят, если я увижу, что такой-то человек что-то там будет говорить или делать... Я сказал, если это такая плата за Париж, то лучше я не поеду. Но они не настаивали, слава богу. Мы с супругой не спали ночь потом - трясло.
Зачем ребенку Толстой?
- Можете сравнить себя, 20-летнего студента, с сегодняшним пареньком из Москвы, Минска или Киева?
- Моему внуку 18 лет, я могу судить по нему. Это совершенно другие люди. Они более информированы о мире. Хотя более поверхностны: зачем читать «Войну и мир», когда в Интернете есть краткое содержание? Вот я не владею компьютером, да и в телефоне не всегда могу разобраться. Внук смеется надо мной. И внучка, которой 13 лет. Мы в этом смысле покажемся дикими людьми, но зато в душе чище. У них глаза другие, в них детскость стерта. Они уже взрослые изначально.
- Помните первое в вашей жизни культурное потрясение? Это было кино, книга, музыка?
- В Саратове на 1-м этаже жил сосед. За оконной занавеской мелькал какой-то экранчик. Потом объяснили, что это телевизор. Как это может быть? Кино? Дома? Это как-то не укладывалось в голове.
Я часто прогуливал школу - вместо уроков шел на 9 утра в кино. «Чапаева» смотрел не помню сколько раз. Вот это тоже было серьезным потрясением. Театр меня не потряс. Я вообще не собирался быть артистом. Меня больше футбол интересовал.
- Можете сказать, что талант всегда пробьет дорогу? Или все-таки тут нужно вмешательство судьбы…
- Судьба, наверное... У меня вообще отсутствует свойство пробить что-то. При моих нынешних возможностях я бы давно ресторан имел бы, еще что-то, но, к большому сожалению, я только могу заниматься вот этим странным делом.
- Плакали в кино когда в последний раз?
- «Мюнхгаузена» показывали. Я включил, и так защемило в некоторых местах. И, конечно, когда пересматриваю «Полеты во сне и наяву», там тоже комок в горле. «Над вымыслом своим слезами обольюсь» - вот это теперь я понял буквально.
ИЗ ДОСЬЕ «КП»
Олег Иванович ЯНКОВСКИЙ.
Народный артист СССР, лауреат Государственных премий СССР, РСФСР и РФ. Родился 23 февраля 1944 года в городе Джезказган Казахской ССР. Отец - Янковский Иван Павлович, до Октябрьской революции был штабс-капитаном лейб-гвардии Семеновского полка, в советское время репрессирован. Мать - Янковская Марина Ивановна, работала бухгалтером. Жена - Зорина Людмила Александровна, заслуженная артистка России, актриса московского театра «Ленком».
Исполнил главные роли в фильмах: «Зеркало», «Ностальгия» А. Тарковского, «Полеты во сне и наяву» Р. Балаяна, «Крейцерова соната» М. Швейцера, «Обыкновенное чудо» и «Тот самый Мюнхгаузен» М. Захарова. Всего Олег Янковский снялся более чем в 100 фильмах.
