"Я памятник себе не возведу - достаточно под задницею стула": о чем пишут поэты, устроившие поножовщину в Москве
Литературная Москва обсуждает громкую новость – известный поэт попал в больницу с ножевым ранением и обвинил в нападении своего коллегу по перу.
Сначала агентства дали сухие сводки и назвали имена: 70-летнего Ивана Жданова ранил преподаватель Литинститута Виктор Куллэ. Позже журналисты связались с последним. К тому времени он уже провел ночь в полиции.
"Ваня хотел рассказать что-то о гиперстрофе"
Рассказывает Виктор Куллэ.
- Все началось еще 13 ноября, во вторник. Меня попросили приютить поэта Ивана Жданова, приехавшего из Барнаула. До этого Жданов жил у другого поэта. По вторникам я преподаю в Литинституте. Я привел Жданова на семинар, где он выступил перед моими студентами. Но потом произошло непредвиденное. Ваня попал на якутскую презентацию и выпил чего-то, а пить он не умеет. Ваня хотел рассказать что-то о гиперстрофе. Этой идеей он одержим в последнее время. Но что это такое - никто не знает, хотя Ваня пытается апеллировать к Гаспарову. Он начал рассказывать это студентам, а когда те заметили, что сейчас проходит обсуждение подборок одной из семинаристок - устроил скандал. Кричал, что он великий русский поэт и что он не хочет слушать студентов.
…Утром, часов в семь, он разбудил меня и стал требовать выпивку. Я отказал. Тогда он стал оскорблять меня. Снова говорил, что он великий русский поэт, а я - мажор… Весь пол в коридоре был залит моей кровью. Я побежал на кухню, взял нож и сказал Ване, чтобы он убирался. Увидев нож, он сказал, да-да, ушел в комнату и пропал. Я заглянул туда и увидел странное. Что Жданов стоит возле балкона без штанов, с окровавленной, простите, попой. Я спросил, что случилось, он сказал, что теперь точно меня засадит. Я не наносил ударов Ване. Я считаю, что все произошло потому, что Жданов не умеет пить, - рассказал 56-летний литератор "КП".
Через час в двери позвонила полиция. Куллэ сказали, что Иван Жданов истекает кровью и находится в реанимации. Прошедшие сутки преподаватель провел в отделении полиции. О том, что Иван Жданов не умеет пить, говорят и его знакомые в Фейсбук.
|
Куллэ писал на Жданова рецензии
Иван Жданов и Виктор Куллэ хорошие друзья, последний даже написал этой весной большой материал о творчестве своего коллеги.
- Когда в 1986-м я приехал в Москву, чтобы поступать в Литинститут, едва ли не первыми литературными именами, услышанными в недрах общаги, стали имена поэтов-метаметафористов: Жданова, Ерёменко, Парщикова. Их обсуждали активно, равнодушных не было. Ошеломлял разброс оценок. Кто-то полагал, что всё это лукавый выпендрёж, за которым ничего не стоит, кроме желания литературного скандала — кто-то с ума сходил от восхищения и подражать пытался. Почитав манифесты теоретиков — Кедрова и Эпштейна — что такое метаметафоризм (или, как ещё говорили, метареализм), я так и не понял, - вспоминал Виктор Куллэ.
Куллэ – кандидат филологических наук, член Союза писателей Москвы, известен как первый литературовед, чья диссертация была посвящена Иосифу Бродскому - "Поэтическая эволюция Иосифа Бродского в России (1957—1972)". Его собственные стихи относят к попсмодернизму.
Иван Жданов закончил журфак МГУ и является лауреатом премий Андрея Белого (1988), Аполлона Григорьева (1997), Арсения и Андрея Тарковских (2009). Его причисляют к метареалистам. Последние 20 лет он также увлекается фотографией, его выставки проходили, в том числе и в Киеве, сейчас живет в Крыму.
ПРОЧИТАНО В СЕТИ
"Дуэли уже не те..."
Ссора двух поэтов вызвала множество саркастических комментариев в социальных сетях.
"Встретился однажды поэт с поэтом..."
"Наконец-то нормальные новости".
"Новости культуры".
"Оказывается, истинные поэты вот так проводят время. Как скучно я живу".
"Гений и злодейство".
"Криминальная сводка, которой мы не заслужили".
"Дуэли уже не те...".
О чем пишут Иван Жданов и Виктор Куллэ
ИВАН ЖДАНОВ
***
Прозрачных городов трехмерная тюрьма,
чья в небесах луны не светится земля,
где мачты для гробов и статуи ума
в сыпучее метро уходят до нуля.
Там скрипка — то капкан, то мертвый каталог
полетов и судеб, засосанных землей.
Для безымянных дней единственный итог:
песочные часы, набитые золой.
***
Замедленное яблоко не спит,
украденное облако не тает —
в другие времена оно летит,
а в этих временах оно летает.
Невнятное, как вольный парадиз,
оно уже о том напоминанье,
что создано когда-то сверху вниз
измученное славой мирозданье.
И воздух перекошенным стоит,
когда его отсутствием питает
не облако, которое летит,
а облако, которое летает.
***
Я не лунатик, я ногами сплю.
Вокруг меня помпезные колонны —
я их корней не чувствую, они —
застывшие глотки незримых горл.
Что недопито или что еще
им выпить предстоит, какой отравы?
Учитывая почвы этих мест,
они должны быть красными, как кровь.
Но нет, в подтеках, серые, на них
надеван камень, но не лунной пробы,
а той, что близок звук какой-то — "у".
Вот доигрался, вот уже собаки
хватают сумрак заполошным лаем,
как одеяло, под которым чуют
клубящийся волчатник или след.
След? Но кому он нужен, этот след?
Пусть кто-нибудь его другой доносит.
А я стою. Вокруг меня колонны —
Бирнамский лес, застывший на ходу.
ВИКТОР КУЛЛЭ
|
* * *
Все рушится. Поэтому не стоит
страшиться приближения смычка,
когда тебя, как инструмент, настроит
Маэстро деловитая рука —
ведь музыка, которая настанет
когда ты пересилишь смерть свою,
сулит не увядание и старость —
но попросту равна небытию,
поскольку сам герой не опошляет
миф, явленный живущим погодя:
с последней точкой, и с последней шляпкой
бессмысленно забитого гвоздя.
* * *
Птицы, полные говна,
заселили воздух.
Исчисляется в гринах
стоимость навоза.
Тяжкий труд ученика
не в чести сегодня.
Петь — отстой, а гадить — в кайф,
и притом доходней.
В пении отнюдь не спесь —
музыка первична.
Эта редкая болезнь
недемократична.
Гадить — всякому дано.
Тут секретов нету.
Удобряет гуано
мертвую планету.
* * *
Я памятник себе не возведу —
достаточно под задницею стула.
Я просто охраняю высоту
до смены караула.
И с этой невеселой высоты
отвечу высокоученой шобле:
я повидал без счета сволоты,
но чистых было больше.
И значит — при любом восстанье масс
не проканает пошлая партийность.
Так пепел превращается в алмаз,
давлению противясь.
Так посредине жизненной тропы
вступая в лес, встречают бестиарий.
Так безымянный человек толпы
чертами обрастает.
