Окно в природу: Мещерская драма

В Мещерском болотистом крае на возвышеньях стоят сухие боры. Безлюдны и молчаливы эти леса. Деревья тут умирают стоя. Кора опадает, и старые сосны стоят нагими. От этого лес кажется мрачным. Кажется, что человек тут никогда не ходил. Только синицы, кукушки, голуби клинтухи и черные дятлы владеют лесом.

Вода встречается то и дело. Временами опасаешься сбиться с пути, обходя колдобины одну за другой. Иногда ноги уходят в податливый мох, и только там, под зеленой периной, чувствуешь воду. Но чуть возвышенность - и опять сушь. Под соснами - мох, в сырую погоду мягкий, как губка, и ломкий, сухой, как порох, в недождливое время. В сухую пору упадёт одна искра, и лес этот вспыхнет, как факел.

Это случилось летом 1936 года. В стоящем на краю леса селе Колтуки я разыскал стариков, видевших знаменитый пожар. И вот что записал со слов колхозника Клемёнова Григория Ефимовича.

«Лето было сухое. Пожаров ждали. Отчего случился пожар, никто не знает. Я с бабами в тот день косил отаву в лесу. День был ветреный. Мы присели перекусить, и вдруг вместе с запахом дыма услышали гул, как будто пролетало несколько самолетов. Я сразу понял: это пожар. И все мы кинулись через воду на болотистый островок...

Такого огня я не видел даже и на войне. Он несся по лесу со страшным рёвом. И скорость его была такая, что убежать из леса в тот день мало кому удалось. Огонь накрыл косарей, грибников, лесорубов. Возчики леса, как потом оказалось, распрягли лошадей и пытались вскачь уйти от огня.

Всё живое погибло: коровы, лошади, лоси, мелкие звери и птицы. Караси сварились в лесных бочагах. Стена огня шла по борам с ревом бешеной скоростью. Казалось, лес не горел, а взрывался. Вихри огня и черного дыма поднимались высоко вверх. Пожары от падавших сверху огненных «шапок» начинались в разных местах. Мне казалось тогда: весь мир занят огнем.

Деревня наша, отделенная от леса болотцем и полосой поля, задыхалась в дыму. Из всех домов барахлишко повыносили, ждали, вот-вот где-нибудь вспыхнет. Горела рожь, дымились сухие луга. 

Деревню пожар миновал - поле остановило огонь, он пошел лесом, влево от нас. И тут мы опомнились: а Курша? Она в трех километрах в лесу. Как раз через Куршу прошел огонь. Кинулись... Курши нет! Как будто и не было сотни домов. Людей тоже не было... Через день схоронили тех, кого разыскали...»

Я попытался найти кого-нибудь из свидетелей гибели Курши. Наконец мне сказали: лесник Павел Иванович Большов и жена его Анна Архиповна жили в Курше. В тот день они чудом спаслись и знают, как это было. 

Я разыскал стариков на одном из кордонов и записал рассказ Анны Архиповны.

«Вот видите, кутаю ноги шалью. С того самого дня ходить как следует не могу... В Курше мы жили с мужем. Тут же в поселке жили и наши родственники. Курша была центром лесных разработок. Там было несколько лесопилок, большие склады брусьев и досок, был клуб почти на тысячу мест, дома, постройки - всё, разумеется, деревянное.

Пожар заметили накануне. 3 августа ветер потянул в сторону Курши, и появилась опасность... Через час стало ясно: надо немедленно уезжать. Подали узкоколейный поезд, груженный дровами, и на него спешно стали сажать детей и женщин. Кто-то не поспевал, кого-то ждали, кто-то бежал на поезд с охапкой имущества, ставили на платформы ящики с курами. Мужчины не все садились - возникла мысль отстоять Куршу. Промедлили. Поезд уходил в момент, когда Курша вспыхнула, как спичечный коробок. С платформы я видела сзади ревущий огонь и закрыла руками глаза от ужаса. 

Поезд тоже далеко не ушел. Огонь успел перерезать дорогу. Всё горело: лес по сторонам от пути, шпалы, деревянные мостики. Загорелись дрова на платформах, и люди оказались на бегущем по рельсам костре. 

Ираиде Кузьминичне Руновой девяносто два года.

Мой муж ехал кондуктором поезда. Когда паровоз зарылся носом на сгоревшем мосту, муж подбежал, подхватил меня под руки, заставил бежать вместе с ним. Кинулись сквозь огонь. У меня обгорели ноги, и не помню, каким уж образом очутилась я на сосне. Муж привязал меня ремнём к дереву, и я не упала. Потеряла сознанье, глядя, как от поезда остается только железный остов. Там в числе многих людей была моя мать, братья, две сестры и сноха... 

В Курше спаслось считанное число людей. Несколько человек догадались забежать в пруд, накрывшись мокрым одеялом. Мой отец спасся в картофельной борозде. Сгорело всё. Горели даже срубы в колодцах.

В этот же день погибло несколько лесных деревушек, хуторов, сторожек, кордонов... Из Москвы приезжал Калинин - утешить людей. Но чем тут можно было утешить?»

Об этой драме в нашей газете я писал еще в 1969 году. С тех пор, услышав о пожаре в лесах, сразу вспоминал Куршу. Мещера с её сосняками - пожароопасное место, не случайно у домов лесных деревень тут часто видишь каменные амбары - в них на лето переносится всё, что может стать добычей огня.

Этим летом я случайно узнал: жив еще один свидетель пожара 36-го года. Понимая, ничего нового не услышим, мы с другом все же немедленно собрались в селение Голованово, связанное с миром лишь ниткой узкоколейной железной дороги.

Добрый человек Сергей Александрович Новиков домчал нас в селение на дрезине. Сработанный им из старого мотоцикла и всякого рода железок, шустрый этот снаряд летел по лесной просеке птицей, пугая глухарей и лосей.

Не растеряв от тряски костей, благополучно мы прибыли в Голованово. Ираиду Кузьминичну Рунову тут знали все. Ей 92 года. В 1936 году было ей двадцать лет. «С того августа живу, как будто побывала в аду». Старушка рассказывает то же самое, что я уже слышал от Анны Архиповны. Память рассказчицу подводит, и слух заставляет прикладывать к уху ладонь. Всё ж выясняем: сгорело более тысячи человек. Спаслись немногие - те, кто в Курше бросился в пруд, и те, кто сумел добежать из поселка к овсяному полю. «Я думала, что умом тронусь - бежать от поезда пришлось через море огня. Кожа на подошвах скаталась в трубочки, как береста. Увезли меня в числе двух десятков обожженных людей в Москву. Долго лечили. Жизнь спасли, но с ногами беда - вот уже семьдесят два года не расстаюсь с палочкой и далее огорода не путешествую. Я последняя, кто помнит ту страсть...»

Лесные пожары - бедствие страшное. Особенно в сосняках и особенно в августе, когда всё в лесу сухое, как порох, когда над соснами держатся горючие испаренья.

Пожароопасных мест на Земле много. У нас едва ли не каждый год горят леса у Читы, Мещера горела не раз, французские сосняки вблизи Средиземного моря часто горят. Страшные пожары случаются в Калифорнии. На тушенье огня бросают все силы. Во Франции 6 августа 1967 года при тушении лесного пожара погиб легендарный наш вертолетчик Юрий Гарнаев.

Тушить лесные пожары трудно и дорого. Пожары надо предупреждать. И для этого часто от нас требуется совсем немного - быть осторожными в лесу с огнем, особенно в апреле и августе. Человеческие драмы и фантастические убытки принести может незатоптанный окурок, не к месту разведенный костер. Курша взывает помнить об этом всегда.