Тайна пропавшего У-2
МАШИНА ИЗ ВРЕМЕНИ
Редко-редко, но Время иногда опускает свои безжалостные руки, как будто из уважения к труду рук человеческих. Самолетный двигатель, сделанный 74 года назад на московском авиационном заводе № 33, лежит во дворе абхазского села Ачандара и тускло блестит всеми своими составными частями. С трудом, но вал двигателя проворачивается, качаются коромысла клапанов. Лишь ребра воздушного охлаждения цилиндров кое-где обломаны.
Страшно представить, каких трудов стоило дотащить эту 250-килограммовую махину с Гудаутского перевала до первой проезжей дороги. Лаврик Ахба присаживается на корточки возле своей находки. Любовно гладит двигатель, слюнит шильды и номера - чтобы лучше читались на фотографиях. Год назад он, руководитель нашей экспедиции, без преувеличений, осуществил мечту детства:
- Я слышал про этот самолет еще в пятом классе, старики рассказывали. Но не знали точно - наш он или немецкий. Говорили, что летел со стороны села Псху, оккупированного тогда фашистами. И упал где-то на Гудаутском перевале. Я время от времени вспоминал эти рассказы, любопытно же, что за самолет, какова судьба летчика? И вот в прошлом году с братом отправились на поиски. Место знали только приблизительно. Несколько раз хотели плюнуть и уйти. Не смогли - брат сказал: "В деревне засмеют". На третий день нашли мы этот двигатель, сразу поняли, что самолетный, от "кукурузника" У-2 или По-2. Но ни обломков, ни останков летчиков рядом не обнаружили. А потом вернулись с друзьями и спустили его в деревню. Несколько суток тащили и тоже помнили - в деревне засмеют, если вернемся с пустыми руками.
Через год Лаврик Ахба решил снова подняться в горы, чтобы детальнее исследовать место падения. И найти если не останки пилота, то хотя бы остальные фрагменты У-2, рухнувшего в кавказских горах 70 лет назад.
ВСТРЕТИЛИСЬ ДВЕ ВОЙНЫ
Наша экспедиция из 11 человек грузится в кузов потрепанного старенького грузовичка ГАЗ-66. Чихая и ревя изношенным мотором, он, медленно перекатываясь через валуны, упрямо ползет по горной дороге. Она ведет к Гудаутскому перевалу, за который в 42 - 43-х годах прошлого века шли ожесточенные бои. Именно по этой единственной артерии, больше похожей на широкую тропу, немецкие войска планировали выйти к Сухуму. В 1942 году во время летней кампании вермахт планировал нанести удар по югу Советского Союза - на сталинградском направлении и на Кавказе.
Преодолев главную часть Кавказского хребта, немцы рассчитывали выйти через Абхазию к Черному морю. Была договоренность, что в этот момент в войну должна вступить Турция. Двадцать шесть турецких дивизий ждали этого момента на границе с СССР. Ждали, чтобы силой 750-тысячной группировки смять 9 советских дивизий, укомплектованных необстрелянными новобранцами. У нашей страны и Турции был договор о взаимном нейтралитете, но дипломатические бумаги в те годы стоили мало. Если бы вермахт с помощью Турции вышел к грозненским и бакинским нефтяным приискам, судьба нашей страны была бы предрешена. Другой нефти у СССР не было, сибирские нефтяные поля еще не нашли геологи. Без преувеличений, наша маленькая экспедиция пробиралась в одну из географических точек, где решалась судьба СССР.
- 25 августа 1942 года немецкая боевая группа "Штетнер", названная по имени своего командующего полковника Вальтера Штетнера, вторглась в Абхазию, - рассказывает нам научный сотрудник Абхазского института гуманитарных исследований Николай Медвенский, вцепившись в борт "шишиги". - Два усиленных горнострелковых батальона с приданными инженерными, связными, медицинскими соединениями взяли перевал Санчаро. 27 августа они спустились в горное село Псху и, преодолев сопротивление местных сил самообороны, начали спускаться вниз. Перед ними лежал Бзыбский хребет, перевал Гудаутский. На Санчарском направлении двумя комбинированными ударами немцы должны были выйти на Сухум и Гудауту. Гудаутский перевал они взяли. 28 августа в горы стали подниматься два советских стрелковых батальона, немцы устроили им засаду. Пропустили вперед и ударили с двух сторон. За два часа погибли несколько сотен человек. По информации местных жителей, наш самолет был сбит как раз в августе 1942 года. И по ряду предположений можем сказать, что он имел отношение к тем боям.
За 10 километров до места падения наш грузовичок, задыхаясь в бензиновом кашле, глохнет в глубокой колее. Остаток пути со всем грузом мы преодолеваем пешим маршем, поражаясь, как в этих условиях осуществлялась переброска советских войск к предгорьям Гудаутского перевала. Резкие затяжные подъемы, месиво глиняной грязи, килограммами прилипающей к ботинкам, полчища мошкары и десятки ревущих горных речек...
- Немцы до Сухума не дошли, а вот в Нашу войну (так в Абхазии называют события начала 90-х) столицу у грузин пришлось отвоевывать, - читает наши мысли Лаврик Ахба. - Через эти горы мы тоже перетаскивали снаряжение, боеприпасы, шли в обход и сражались. Очень было тяжело, очень много ребят погибло. В этом смысле мы прочувствовали, что перенесли наши советские солдаты в ту войну. И не раз во время тех боев вспоминали наших предков.
|
ПОСЛЕДНЯЯ ВЫНУЖДЕННАЯ
Наконец - финальная точка нашего путешествия. Возможно, с неба эта ложбина, сбегающая с перевала к речке, и выглядела уютной, пригодной для вынужденной посадки. Но в реальности - это настоящие джунгли с деревьями в три обхвата. Стволы каждого такого великана обвиты плющом. По краям этого желоба - каменные осыпи, а в центре - раскисшая от многодневных дождей липкая грязь. Лаврик говорит нам, что вот-вот опять должен пойти дождь, реку вздует и тогда мы отсюда не выберемся в ближайшие дни. Другой дороги к базовому лагерю нет, единственный путь - русло горной реки. Лаврик вырос в этих горах, и его беспокойство передается всей экспедиции, мы спешим как можем. На наших глазах ложбину затягивает молочным туманом. Осматриваем место, на котором лежал двигатель.
Визуально никаких других обломков здесь нет - за семьдесят лет все ушло в почву. Впрочем, неглубоко. Лаврик спотыкается о какую-то штангу - сталь и дюраль. Авиация! Нам нужно найти место, где лежит основная масса обломков. Где-то там и должна быть кабина с пилотами. На равнине не было бы ничего проще. Но здесь самолет врезался в стволы деревьев на приличной высоте. Удар разорвал нежную деревянно-дюралевую конструкцию на куски. Металл приземлился на склон и постепенно сползал по нему вниз под действием силы тяжести, дождей, снега.
Находим еще несколько обломков - тяги, нервюры - длинные, плавно-изогнутые дюралевые профили. Но самих лонжеронов крыльев нет - они или сгнили, или сгорели. По статистике, большинство бипланов У-2 гибли по одной причине - "сгорел над целью". Но следов огня, потекшего, жеваного алюминия мы пока не находим. Находки стаскиваем вниз, груда железа растет, а мы поднимаемся по склону все выше и выше.
Часть экспедиции косит бензопилой заросли рододендронов и стаскивает ветки вниз. Нам попадается плафон от какой-то лампочки, кажется, от навигационных огней, куски кожи, резиновые шланги. Потом густо идет перкалевая обшивка - сверху зеленая, снизу серебристая, она путает и сбивает с толку металлоискатель. В тот момент, когда мы находим элемент от подвесной системы парашюта, начинает хлестать тропический ливень.
Газетный штамп "небо плакало" возник не на пустом месте. Это зафиксированная наблюдательными коллегами закономерность - как только люди входят в соприкосновение с "миром мертвых", природа не остается безучастной. Но этот дождь нельзя переждать. Мы быстро связываем детали самолета скотчем и альпинистскими веревками, все время прислушиваясь к реву воды. Река пробует свой голос, постепенно переходя на низкий, вибрирующий бас - это потоки воды несутся с полуторакилометровой высоты вниз. Оскальзываясь на раскисшей земле, поддерживая друг друга, мы буквально отступаем с места трагедии.
|
ДРУЖБА, ОСТАВШАЯСЯ В ПРОШЛОМ
Немцев выгнали из Абхазии в начале 1943 года. С перевалов их выбивала 46-я армия под командованием генерала Леселидзе, грузина по национальности. Но об этом вспомнили значительно позже. А тогда здесь не было деления на грузин и абхазов, на своих и чужих. Отбросив фашистов, все местное население работало на нужды фронта. И всем миром собирали средства, на которые были построены торпедный катер "Комсомолец Абхазии" и танковая колонна "Колхозник Грузии".
Представить тогда, что спустя несколько десятков лет в этих же горах грузины и абхазы будут стрелять друг в друга, не мог никто. Но История сделала немыслимый кульбит, посеяв зерна ненависти на поколения вперед. Впрочем, ветераны войны, которую здесь называют Нашей, нет-нет да обронят у костра: "Грузины такие же люди, как мы". Цена этих слов несоразмерно выше хмельных проклятий в ресторанных спорах. "А если пилот этого У-2 окажется грузином?" - спросили мы спасателя Станислава Коцбу. В 92-м здесь, на Гудаутском хребте, он потерял ногу, подорвавшись на грузинской мине. Но в поисковой экспедиции на протезах и с костылями он вкалывает наравне со всеми. На наш вопрос Стас лишь пожимает плечами, мол, какая теперь разница:
- Мое поколение застало довольно формальный подход к патриотическому воспитанию. Делать его частью идеологии непродуктивно. Мы можем только показать, как оно было. Вот один из многочисленных эпизодов той войны - падение самолета У-2. И для меня теперь уже принципиально важно установить, откуда он, что стало с пилотом, остались ли у него родственники. Абхазские архивы были уничтожены в начале 90-х, во время Нашей войны. Будем делать запросы в российские архивы. Но, к сожалению, по опыту предыдущих обращений понимания мы пока не находим. Наши запросы попросту проигнорировали.
В ближайшие дни, сразу же как закончится период дождей, экспедиция вернется в горы, на место крушения, чтобы найти останки летчиков и перезахоронить их с почестями - какой бы национальности ни были эти люди. Среди взаимной ненависти и новых государственных границ наши мертвые солдаты Великой Отечественной единственное, что может связать и примирить.
ТТХ У-2 (По-2)
Мощность двигателя - 100 л/с. Масса - 890 кг. Макс. скорость - 150 км/час. Потолок - 3820 м. Дальность - 400 км. Вооружение - отсутствует.
