Старик и птица
СТАРИК Абляким трусит на мохнатой серой лошади по равнине, постепенно переходящей в горы. На правой руке Аблякима сидит орел. Большая птица спокойна - на глазах у нее черный кожаный колпачок. Спокоен и Абляким. Ему восемьдесят четыре. И все, что сильно могло волновать человека, уже позади. И все-таки огонек прежней страсти блестит в глазах старика. Волчья шуба с воротником из барса, лисья шапка, добротные мягкие сапоги и большая перчатка из прочной кожи служат охотнику Аблякиму уже давно, и справлен этот богатый наряд из трофеев, добытых в здешних местах.
Едет старик по дороге, по бурой жесткой траве, торчащей из снега. И все-таки Абляким вовремя замечает в рыжих травах рыжую тень лисы. С криком "Ка!" старик толкает орла с руки, и все дальнейшее происходит в считанные мгновения. Орел взмывает кверху, делает полукруг и сейчас же, заметив лису, несется к ней сверху по крутой невидимой горке, потом он тенью скользит у самой земли и, выбросив вперед лапы, хватает добычу. Абляким поманил чем-то орла, протянул руку в огромной, до локтя, перчатке, и происходит то, чему трудно поверить: орел оставляет еще живую добычу, принимая из рук человека подачку - кусочек бескровного, заранее припасенного мяса.
Вечером мы сидим с Аблякимом за низким столом посреди дома. Сидим на ковре, поджав ноги, и пьем чай с духовитой румяной лепешкой. Абляким говорит об орлах, о давних охотах, когда ружей не знали и охотились только с орлом. Охотились на джейранов, на зайцев, лисиц, даже и на волков.
Абляким охотится с юности и пережил девять орлов. С одним из орлов охотник простился, когда уходил на войну. Получая из дома письма, казах Абляким Сантанкулов среди всего прочего обязательно находил в письме строчки и об орле. Это были приятные вести для Аблякима. "Я ложился на спину, закрывал глаза и видел в небе любимую птицу-друга".
|
Мир тесен. Абляким воевал под Воронежем. С удивлением слушаю произносимые на казахский лад названия сел: Рамонь, Чертовицкое. Это мои родные места. Я говорю Аблякиму об этом, и он, отвыкший уже волноваться, вдруг ставит на стол пиалу и с любопытством, как будто мы встречались тогда в лесах под Воронежем, смотрит на гостя.
Охотник-казах был на войне снайпером. От Воронежа по степям через Харьков и Белгород он прошел до Полтавы, и там был ранен.
В ауле Аксай говорят, что ата Абляким убил на войне более сотни фашистов. Сын Аблякима, спросив разрешения у отца, приносит в комнату шелковый узелок, кладет из него на ладонь старику два ордена Славы. Молча Абляким наблюдает, как все стоящие у стола почтительно разглядывают чуть потускневшие серебристые звезды.
У битых волков Абляким хорошо помнит. Одни попали в капкан, другие - под выстрел, но особо гордится охотник добычей, взятой с орлом. "За хорошую птицу в давнее время давали сотню баранов, коня или невесту".
Вернувшись с войны, Абляким охотой с орлом кормил весь аул. "Ловил джейранов, лис ловил, не считая". Старик уверен: охота с орлом прибавила ему жизни. В свои восемьдесят четыре года он легко садится на лошадь и может с утра до ночи пробыть в седле. Шкуры лисиц, висящие на дощатом сарае, - свидетельство: и глаза охотника еще не утратили зоркости. Я спрашиваю: как приучают орлов? Почему здоровая сильная птица, взлетев с руки, на нее же и возвращается? Что мешает ей улететь? И много ли надо сил, чтобы вольное существо стало служить человеку?
- Орлов всегда заставляли служить, - говорит Абляким. - Были орлы у отца и у деда. И никто не знает, когда это все началось.
Сначала птицу надо поймать. Это нетрудное дело. Сеть с голубем, зайцем или кекликом для приманки сделает свое дело, надо лишь вовремя выскочить из засады и быстро связать орла.
Превращение вольного дикаря в послушное существо занимает всего лишь три-четыре недели. Но какие они для орла! Птице сразу же надевают на голову кожаный колпачок, и мир для нее исчезает. Но это еще полбеды. Главное в том, что орла, привыкшего ощущать под лапой скалу, сажают на зыбкий аркан, натянутый в юрте или сарае. Не упасть! Все силы у птицы уходят на это.
Представьте канатоходца, которому завязали глаза и обрекли день и ночь стоять на канате, да к тому же канат время от времени дергают. Именно так поступают с орлом. Кто бы ни проходил мимо, обязательно тронет аркан, и орел, нахохлившись, распустив крылья, снова и снова с трудом добивается равновесия. Ни часу покоя! Ночью проходит кто-либо мимо орла - обязательно дернет аркан.
Но эта пытка имеет и перерывы. Время от времени охотник подходит к растерявшей весь свой характер, обессилевшей птице, ласково гладит ее по перьям, снимает с головы колпачок, чтобы птица увидела избавителя от страданий, и дает ей кусочек вымоченного мяса - подставляет руку в прочной большой перчатке, и голодный орел, потянувшись за пищей, садится на руку. И снова надет на голову колпачок. Опять темнота и зыбкий аркан. А потом вновь лицо и рука "избавителя". И так три-четыре недели. И вот уже нет для орла ничего милее лица хозяина и перчатки, садясь на которую обретаешь покой и получаешь еду. Всё, орел готов служить человеку!
- Орел не знает, что он невольник. Он может улететь, но я позову, и он возвращается, - говорит Абляким. - На охоте орел - слуга человеку. А дома, наоборот, я служу этой птице. В нужное время кормлю, в порядке держу помещение, проведываю на день несколько раз, перед охотой чаем пою, ласкаю.
Последний орёл пережил охотника. В последний раз в Казахстане я попросил показать мне могилу Аблякима. "До последнего дня был в седле. Собирался съездить с орлом в горы. Птица пережила старика…"
В своем архиве я не смог отыскать дорогие мне фотографии хорошего человека. На этих снимках, сделанных в другом месте, вы видите охотника с орлом.
Фото автора.
