Стреляный на свободе. Часть 4
Известный журналист радио «Свобода» Анатолий Стреляный вернулся в родное село Рябина, что в Сумской области. Его земляки до сих пор жалеют о колхозном прошлом, рассказывают о нем розовые сказки. Они боятся, как современного рабства, отмены моратория на продажу земли, продолжают больше надеяться не на себя, а на государство, уверены, что капитализм нужен только капиталистам, не отказались бы жить с Россией одной страной. В то же время они верят, что и украинская власть может когда-нибудь «образумиться» и наконец повести их за собой по тому пути, в конце которого и достаток, и правда.
А пока справедливости для «громады» добиваются редкие идеалисты без мандатов, ходатаи по мирским и частным делам… Они же пытаются сохранить историческую память семей: вдруг наступит время, когда это понадобится?
ОДИН С ГРАБЛЯМИ
- У меня тут знаете, сколько гладиолусов обычно? Полтысячи! Если бы не жара, вы бы вообще дар речи потеряли…
Большой палисадник исходит бело-розово-сиреневым. Стрельчатые соцветия прижались друг к другу так, что земля под ними не видна. Возможно, полагается разводить гладиолусы иначе. Но у Александра Андреевича свои правила. Красиво же? Празднично, правда?
А то что иная из претенденток в хозяйки нет-нет да и намекнет, что лучше было бы посадить овощи, как у людей, - Ткаченко не волнует. Он мужчина нескандальный, хотя если сказал, что будет вот так, то вот так и будет.
Рядом с домом - остатки старинного парка, изрядно прореженного и замусоренного. В начале прошлого века знаменитый сахарозаводчик и меценат Харитоненко обустроил по-европейски территорию, прилегавшую к его заводу. Выписал из-за границы саженцы, нанял специалистов - с тем чтобы получился не просто парк, а Малый ботанический сад.
Не думаю, что наследственное классовое чувство заставляет потомков первых заводчан рубить деревья и устраивать свалки под кустами. Все, видимо, проще: не свое - не жалко! Александру же Андреевичу - жалко. Он - один за всех - берет грабли, мешки и отправляется в мусорные чащи. Там, где он прошелся, играют под прохладой старых крон не только его старшие внуки, десятилетняя мулаточка Дана и шестилетний Витя, но и соседские дети. Их, считает Ткаченко, еще не поздно приучать к тому, что все у нас вокруг может-таки стать красивым.
С женой давно развелся по причине тяжкой - пила, написала отказ от дочек. Вырастил сам и Люду, и близняшек Лену с Любой.
- Лена при рождении весила четыре кило, Люба чуть меньше. Люде с детства нравились чернокожие парни на экране. «Папа, - говорит, - ты не против, если я, когда вырасту, выйду замуж за такого?» «Нет, доця, не против, - отвечаю. -Главное, чтоб любовь настоящая». И что вы думаете? Поступила в Харькове в институт и приезжает на каникулы с женихом-нигерийцем. Симпатичный, заботливый, не пьет, не курит. «Люблю вашу дочь, прошу ее руки и обещаю: будем жить дружно и счастливо». Так и получилось, слава Богу!
НАГЛЯДНОЕ ПОСОБИЕ
Александр Андреевич служил на сахарном заводе главным экономистом, много лет был бессменным председателем профкома. Кроме того, уже не меньше 30 лет он тот, кто теперь называется волонтером. «Я - волонтер», - представляется он незнакомым людям, и некоторые понимают, что это значит. Это значит, что без всякого постороннего понуждения и поощрения (скорее можно говорить о предубеждении) он занимается проблемами тех, кто не мог самостоятельно добиться правды «наверху».
- За выплаты многодетным ходил, за льготы чернобыльцам ходил, за жилье для молодых специалистов, за путевки, за премии… Спросите, за что я не ходил.
Собственного выхода на пенсию не заметил: жизнь не стала менее нагруженной. Разница только в том, что теперь совсем не стало служебных обязанностей - только общественные.
В прошлом году окончательно и бесповоротно был закрыт завод. Народ, пользуясь случаем, старался утащить с руин то, что могло пригодиться в хозяйстве. «И по камушку, - как поётся в старинной песне, - по кирпичику растащили весь этот завод». Александр Андреевич уговорил новых хозяев уже не завода, а хлама и территории отдать ему из конторы, по его словам, бесценное достояние: заводской архив. Первый документ в него был положен в 1913 году… Перенес к себе, рассортировал по ящикам полированной мебельной «стенки» в зале. Поднимается и тихо, чтоб не нарушить сон младенца - на диване, прикрытый пеленкой, спит, по-богатырски раскинув ручки, младший двухмесячный внук - демонстрирует мне эти сокровища.
- Смотрите! Личные дела заводчан. Счетоводом начинал, дорос до главного бухгалтера. Или вот запись: «Принят мальчиком-телефонистом». Кем стал? Плановиком. Смотрите! Биографии служащих, собственноручно написанные. Разыскиваю родственников - не только в Сумской области, есть и в Киеве, и в Москве: «Вам интересно о вашем отце узнать, о деде?» Для меня счастьем было бы отцовский почерк увидеть…
В годы социализма этот завод самим своим существованием рассказывал молодежи о капитализме начала прошлого века. Факты и подробности передавались из уст в уста, из поколения в поколение. Чего стоил сам Малый ботанический сад! Где был тот умный большевик, который вырубил его с одной целью: чтобы не служил наглядным пособием для антисоветской пропаганды?
- Инженер мог содержать семью. Жена не работала, но нанимали и кухарку, и няню для детей - жалованья хватало. Харитоненко строил для своих инженеров и служащих кирпичные дома. Площадь - пятьсот квадратов, потолки - четыре метра. Приезжает на завод специалист - ему сразу вручают ключи от квартиры с обстановкой. Диваны с резными спинками, торшеры - их в описи «чудо-лампами» называли. Чемоданы разобрал - и на работу! Уезжает - сдает квартиру для сменщика. Впоследствии, при советской власти, в те квартиры по восемь-десять семей въезжали и считали благом. Так постепенно улучшали нашу жизнь! А Харитоненко еще же и больницы, школы построил. Ничего с собой на тот свет не забрал.
|
ПРАВДА И ПРАВДИНКА
Как у всякого волонтера, часть дел, которыми занимается Александр Андреевич, заведомо безнадежны. Такой была его попытка сохранить завод. Уж вроде все решили, остаток средств разделили, некрасивые политические выпуклости сгладили. Так нет же - помчался по штабам кандидатов в президенты Украины, по судам, прокуратурам. Не помогло, но кончину завода оттянуло.
При СССР завод носил имя газеты «Правда». Поселок назывался Правдинкой. В газете никогда не было ни единого слова правды, и поселок, по общему мнению, так ее и не дождался.
- В 2000-м, в сезон, завод не пустили в строй. Коллектив, почти тысячу человек - на биржу. Банкроты! Потом появились другие хозяева, начали рьяно, но неумело. Неувязка с варкой сахара плюс несчастный случай. А это уже 2005 год, «бело-синие» проиграли, значит, их бизнес тоже обязан проиграть. Начали разорять цеха под видом реконструкции. Директор сказал: «Прекращай воду мутить, иначе не сработаемся!» Но я три судебных заседания выиграл, добился наложения ареста на предприятие. Завод стоил 12 миллионов, людям задолжали 300 тысяч и не отдали до сих пор. Моих там 25 тысяч тоже осталось. Но если вопрос ставили так: «Тебе бабки нужны или завод?» - я отвечал: «Завод!» Силы кончились, когда оборудование стали резать на металлолом…
Александр Андреевич замолкает и машет рукой, будто отгоняет от себя неудачу.
- Зато я почти семистам рабочим трудовые пенсии пересчитал! И продолжаю пересчитывать. Люди обращаются.
Снова, не скрипнув, лезет в «стенку», достает ворох трудовых книжек и заявлений.
- Большинство стариков через отдел кадров пенсии оформляли. Им надо лучшие годы по зарплате найти. Я оптимизирую с любой даты, законно! Резервы для повышения существуют, можно без подачек обойтись. Вот что надо в «Пенсионном курьере» разъяснять, а они о чем пишут?!
На свет появляется подшивка…
О Ткаченко отзываются как о блаженном. Едет на велосипеде мимо магазина, видит заплаканную бабусю, останавливается: «Вас беспокоят социальные проблемы? Надо помочь?» Слова «социальные проблемы» понимает не каждая, на «помочь» откликаются все.
АГИТАЦИЯ БЕЗ СЛОВ
…Надежду Владимировну Гордееву, Кириковского поселкового председателя, некоторые изображают этакой удачливой копией Юлии Владимировны Тимошенко. Женщиной, которая приближалась к должности долго, умело. И пришла - оставив за бортом избирательной кампании десяток мужчин. На деле все проще. Ее предшественник умер, состоялись досрочные выборы. Гордеева с 1990 года работала секретарем поссовета. Похоже, данный факт стал решающим для большинства при голосовании за нее. Но характер ей пришлось, конечно, проявить - уже в том, что сама себя выдвинула. Для женщины с безупречной комсомольско-партийной биографией это можно считать поступком.
- Подала документы, началась кампания. Думаю: эх, потеряю место! Ведь если проиграю, победитель вряд ли оставит меня секретарем. Зачем я ему нужна? Ведь люди-то все равно ко мне будут идти по привычке! Так что у меня просто не оставалось другого выхода, как победить.
Ни единого критического или просто двусмысленного замечания по поводу кого-либо из своих конкурентов в нашем разговоре не проронила. Немногословной была и во время избирательной кампании.
- Можно сказать, совсем за себя не агитировала. Во всяком случае - словом.
Это, кажется, уже устоявшаяся особенность местных выборов. На уровне села агитация словом, да еще за самого себя - «по барабану». Политическая, партийная окраска претендента - тоже. Важно другое: репутация. Способен ли ремонтировать дороги при дотационном бюджете, создать хоть сколько-нибудь рабочих мест при отсутствии предприятий, что держатся на плаву, справедливо провести межу в земельном споре, следить, чтобы работала старая водонапорная башня и не возникало перебоев с газом. И еще: не отбрыкиваться от заявлений и жалоб граждан, мирить и опекать одиноких стариков, покупать школьную форму для ребят из многодетных семей, распекать пьяниц, ловить вместе с участковым дебоширов и воришек, ликвидировать стихийные свалки. И быть готовым к тому, что на очередных выборах окажется - люди по-прежнему недовольны.
|
«СЛИШКОМ МНОГО ОБРАЩЕНИЙ!»
- Фальсификаций не боялись? - спрашиваю.
- Нет, мы уже научились голосовать честно. Только чуть-чуть «наезды» ощутила. Мы как раз продавали недостроенное помещение дома престарелых, оно в руины за двадцать лет превратилось. Никому раньше дела не было, а под кампанию депутатский корпус (в Кириковке три с лишним тысячи населения представляет двадцать один депутат. - О.М.) вдруг зашевелился: «Почему по такой низкой цене Гордеева отдает?» Хоть все проводили через аукцион. До прокуратуры дошли. Но закон оказался на моей стороне.
Гордеева держит в голове кучу цифр, толпу фамилий и бездну производственных и житейских ситуаций. Когда приезжает в Великую Писаревку, надо очень быстро и очень внятно, пока внимание начальства не рассеялось, вбросить в их руководящее пространство именно те вопросы, без разрешения которых домой лучше не возвращаться.
- Получается?
- Если что, я снова открываю двери: «Шановный, разговор не закончен!»
Когда-то она была директором школы.
- У меня все с белыми воротничками приходили и сидели не шелохнувшись.
В районе к Гордеевой пока претензий нет. За исключением одной - мол, слишком много по Кириковке обращений граждан.
- Отчитываемся поквартально. Бывает и сто, и сто пятьдесят. Обращение - не заявление личного характера, допустим, новорожденного записать, справку об умершем члене семьи выдать. Обращение - это когда у человека какая-то проблема. Ну, раз проблемы есть, а люди с ними ко мне идут, куда ж я их дену? Не приму? А это, объясняют мне, портит статистику, демонстрирует бездеятельность власти.
- Ну идиоты! - не выдерживаю.
- Ни в коем случае, ничего подобного! Нет-нет-нет! Идиотов нет, что вы! Находим общий язык, постоянно чувствую поддержку…
Соглашаюсь: это я идиотка.
Секретарем поссовета Гордеева, по мнению многих земляков, была отменным. Должность, если кто не в курсе, по нагрузке и ответственности не имеет ничего общего с секретарской у босса в офисе. За год приходится выписать более трех тысяч справок разного рода и совершить не менее пятисот нотариальных действий. Плюс оформление субсидий, плюс регистрация двадцати молодоженов, двадцати-тридцати новорожденных, плюс запись восьмидесяти умерших… Но к секретарю не идут с обращениями.
ЭТО И ЕСТЬ «СОВОК»
…Стоим со Стреляным на платформе, ожидаем мой поезд на Киев. Он тут задержится на две минуты.
- Ну что, коллега… Из ваших рассказов запомню два. Первый - о моей соседке Валентине, которая хочет, чтобы Украина вернулась в Россию. Вы: так ведь вашего Димку в армию возьмут, на войну в Чечню пошлют. Она - со смехом: ничего, Димка у нас хитрый, отвертится. Обдумывать это нужно, как ничто другое, но нет сил. Лучше удавиться… И второй ваш рассказ - об отношении номенклатуры к обращениям граждан к поселковому голове. Чем меньше, тем лучше. Идеал - чтобы их, граждан, совсем не было. Это - от позднего «совка». В позднем «совке» граждане замучили бюрократию жалобами. Она не знала, что с ними делать - не с жалобами, а с гражданами. А в Украине осталась советская система госуправления. Об этом криком кричит Вера Нанивская, да кто ее слушает...
Вера Теодоровна Нанивская, экс-президент Национальной госакадемии управления при президенте Украины, ныне руководит аналитическим и исследовательским центром Института города во Львове. Ее научный доклад «Скрытые причины политического кризиса - в нереформированном аппарате государственного управления», считает Стреляный, достоин стать программой серьезной общественной силы, да где, опять же, она!
Уже темно, зеленый глаз семафора подмигивает: уезжать не жалко?
- Если эта система не будет демократизирована сверху, она рассыплется снизу. Киев считает себя начальником Сум, Сумы - себя - начальником Великой Писаревки, она - себя - начальником Кириковки. В свою очередь Кириковка, в лице умницы и труженицы Гордеевой, считает себя подвластной Великой Писаревке, и пусть попробует не считать... Великая Писаревка привычно гнется перед Сумами. Сумы - перед Киевом. Значит, и Киеву хочется перед кем-то гнуться? Так спокойнее, привычнее. Это и есть «совок»…
Дикие слова: «Отчитываемся поквартально»! В чем? В том, сколько граждан обратились к сельскому голове за тем, за этим. И Великая Писаревка перед Сумами - тоже поквартально. И Сумы - перед Киевом… Никто не виноват, никто не идиот. Это и есть «совок»…
Стреляный говорит негромко, но люди рядом, кажется, прислушиваются. Он снижает голос:
- И учтите. Даже если провести реформы по Нанивской, то есть по европейскому образцу, нынешнее поколение советских людей все равно не поймет, что при демократии Киев не должен руководить Сумами, Сумы - Великой Писаревкой, а та - Кириковкой. Не вместят в садовые головы, что Киев, Сумы и так далее просто должны делать каждый свое дело в пределах своей компетенции. Вертикаль компетенций, а не приказов и отчетов!..
Вот и ваш поезд. Счастливого пути!
Киев - Рябина - Правдинка - Кириковка - Киев.
Фото автора и из архива «КП».
