Нашему полету на Луну помешали ссора конструкторов и диверсия
- Алексей Архипович, звоню, как договаривались. Я готов написать, как мы, то есть вы, собирались лететь на Луну.
- А я не готов! - ошеломил меня Леонов.
- Как? - опешил я.
- Да так! Думаете, мне делать нечего, как ковыряться в старых ранах? Все это оставило такие рубцы на сердце, что вспоминать не хочется.
И все-таки мне удалось смягчить легендарного космического генерала. Самый знаменитый после Гагарина советский космонавт (Леонов первым в мире вышел в открытый космос) бережно развернул листок с датами.
Секретные шаги Кеннеди и Хрущева
- Как ни странно, но наше начало освоения Луны связано с Америкой. В 1961 году президент Кеннеди написал в конгресс письмо. С чувством уязвленного самолюбия он писал, что, после того как мы проиграли Советам первые шаги к звездам, престиж нации - высадиться первыми... на Луну.
И попросил у конгресса на освоение Луны астрономическую сумму - 25 миллиардов долларов. Конгресс эти деньги выделил. СССР смог противопоставить лишь 2,5 миллиарда рублей. Исходя из этих цифр и надо сравнивать, что сделали они и что сделали мы.
3 августа 1964 года Хрущев подписал секретное постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о работах по исследованию Луны и космического пространства. Так появилось конкретное задание: уже в мае - июне 1967 года облететь Луну, а в сентябре 1968-го совершить на лунную поверхность мягкую посадку и вернуться обратно. Наша «лунная программа» должна была стать ответом США и доказать наше превосходство в космосе и на Земле. Мы пытались не обращать внимания, что средств у нас в 10 раз меньше. И стали готовиться тремя экипажами сначала облететь Луну, а затем по результатам полетов выбрать один экипаж и... высадиться на Луну!
Корабль «Л-1»
Чтобы лететь - нужен корабль. И его сделали. Внешне он был, как «Союз». Но с другой системой управления. Появились бортовой вычислительный комплекс, специально сконструированный секстант и звездный ориентатор. В качестве носителя предлагалась ракета «Протон». До этого «Протон» выводил корабли на орбиту до 400 километров. А для облета Луны нужно было разогнать корабль до второй космической скорости, чтобы преодолеть притяжение Земли. Увеличивая подъемные возможности «Протона», конструкторы стремились уменьшить вес самого корабля «Л-1». И решили ограничиться кабиной спускаемого аппарата, отказавшись от орбитального отсека для космонавтов. Это означало, что экипаж семь суток будет работать и спать в скованном сидячем положении. Но мы были готовы на все. Итак, корабль есть. Носитель есть. Оборудование есть. Требовался экипаж...
Гагарин в «лунной группе»
Правительство создало «лунную группу». Меня назначают ее руководителем и ответственным за «лунную программу» Центра подготовки космонавтов.
Идет 1966 год. В то время мы как раз подбирали людей в разные группы: для испытания нового корабля «Союз», для орбитальной станции (ДОС) «Салют» и в долгожданную «лунную группу». Кроме основных, были и запасные. Все понимали - «лунная программа» не на один год, поскольку складывается из двух этапов. Первый - облет Луны. Второй - высадка на ее поверхность лучшего из трех облетевших Луну экипажей. А дальше - освоение Луны.
Гагарин тоже входил в «лунную группу», хотя главная его цель - готовиться к первому испытанию «Союза». Считалось, что после «Союза» Юра займется «лунной программой». Нелепая гибель перечеркнула все его планы.
А «лунные экипажи» определились так. Первый: Леонов - Макаров. Второй: Быковский - Рукавишников. Третий: Попович - Гречко. Но непосредственно к «лунной работе» готовились только два первых экипажа. Остальные «лунники» работали по общей программе. На замену нам в любой момент могли прийти Климук, Воронов, Шаталов, Севастьянов, другие и Валера Волошин, который потом за еврейское происхождение не прошел по пятому параграфу.
Этапы пути
Что такое «общая подготовка»? Это прежде всего обучение навигации. Чтобы быть в состоянии совершить облет Луны самостоятельно (мало ли какая авария произойдет), надо очень хорошо знать звездное небо. И особенно - южное. Потому что заход на посадку происходит сугубо с южной стороны Земли. Точнее, с Антарктиды.
Сначала мы изучали южное небо в Московском планетарии - вечером, когда уходили посетители, приходили мы. И до полуночи всматривались в звезды. Но живое южное небо - это другое. И «лунная группа» вылетала изучать южное небо в Сомали. В нашем распоряжении были тогда и лучшие обсерватории страны в Армении, в Грузии и в Крыму. Но тренажер был один. Да и бортовая вычислительная машина «Салют» была только в КБ в Подлипках (сейчас в Королеве). Посадка намечалась на видимую сторону Луны. Только прямая видимость с Земли могла обеспечить космонавтам помощь из центра. Связь ведь ведется на ультракоротких волнах, а они действуют при прямой видимости.
Если бы машина, как у нас говорили, «сдохла», экипаж должен был быть готов взять управление на себя при космических перегрузках. И эту задачу удалось решить. Был создан невиданный тренажер. На громадную центрифугу установили космический корабль, усадили экипаж и разогнали ее до такой скорости, что перегрузки стали по-настоящему космическими. И вот в таких условиях мы учились «рулить» кораблем, потерявшим автоматическое управление. На экране звездного ориентатора высвечивались заранее нанесенные кольца. В эти кольца мы должны были «загнать» соответствующие им на небе звезды. (Это сходно с современными детскими играми на компьютере.) Все этапы пути на Луну и обратно мы отработали, как «Отче наш». И стали ждать приказа прибыть на Байконур.
Однако шли дни, месяцы, летели один за другим к Луне беспилотные корабли, но нам отмашки все не было. А тут еще вдруг не стало Сергея Павловича Королева. Для нас, космонавтов, это был чуть ли не конец света. Именно Королев больше, чем кто-либо, был заряжен лететь на Луну. После него «лунное дело» пустили на самотек. На место Королева назначили его зама Мишина, который, наверное, умел быть неплохим проводником его идей, но как самостоятельный руководитель ничего не мог сдвинуть с места.
Разногласия конструкторов
- «Лунное дело» начало заходить в тупик еще тогда, когда два кита, на которых держался советский космос, Королев и Челомей, начали плыть в разные стороны, не в состоянии договориться - каким должен быть «лунный ракетоноситель».
Стало ясно: облететь Луну первыми мы еще можем, но сесть на Луну раньше американцев нам уже не удастся. Главной причиной оказалась даже не нехватка денег, а неправильный или несвоевременный курс на создание нового носителя «Н-1» вместо использования связки многократно проверенных в деле «Протонов», что предлагал Челомей. У Челомея был не сырой проект, как у Королева «Н-1», а готовый вариант для посадки на Луну из пяти «Протонов»: четыре по углам и пятый посередине. Новая же королевская ракета «Н-1» никак не могла пройти испытания. При первом запуске ее двигатели проработали 80 секунд. И... вырвало днище. Начался пожар. Пришлось дать команду на подрыв ракеты на высоте 80 километров.
|
Вторая ракета вообще через 10 секунд грохнулась. С третьей еще что-то случилось. Короче, сплошная полоса неудач из-за нелепости заложенных конструктивных решений, что никак не укладывалось в голове, если учесть, что из этой ракеты не кто-нибудь, а Королев собирался вырастить свое новое грандиозное детище для покорения Луны. Загвоздка была и в вечных спорах о топливе. Челомей «строил» свои носители на грязном топливе - азотный тетраоксид. Королев был категорически против и пытался развивать кузнецовские двигатели, работавшие на керосине и кислороде. А в ракете «Н-1» он вообще планировал применение кислорода и водорода.
Но довести этот экологически чистый проект не хватило жизни. Королевский замысел вызывал восхищение, но те решения, за счет которых его пытались осуществить, кончались разочарованием...
Короче, надо признаться, очень сложные отношения и конкуренция между Королевым и Челомеем не пошли на пользу общему делу. Их все время противопоставляли друг другу. И это только обостряло положение. Если бы не вертевшиеся вокруг «доброжелатели» и подстрекатели, они, быть может, и нашли бы общий язык. Но... время было упущено. А потом смерть Королева поставила точку даже на возможности облететь Луну. Хотя, повторяю, все было готово!!!
Так несогласие между Королевым и Челомеем закончилось поражением всей нашей «лунной программы».
Ошибки
- Основным носителем корабля «Л-1» («Зонд») была проверенная ракета Челомея «Протон». Однако и с ней возникли проблемы: в 67-м году при сборке подвели явные несуразности, одна из которых оказалась результатом очевидной диверсии. На первом пуске носителя в марте на блоке «Д» были по бестолковости перепутаны «плюс» и «минус». Такой казус в современном авиапроизводстве просто невозможен... Второе испытание провалилось из-за недостаточной жесткости корпуса прибора, который решила облегчить некая легкомысленная мадам и... за это получила премию. Облегчать корабль - святое дело, но... не до такой же степени, чтобы деформировалась защитная оболочка и в приборе произошло короткое замыкание. Корабль начал вращаться по главной оси «X» со скоростью больше 14 градусов. Если бы в корабле сидел человек, все выправил бы. А здесь автоматически сработала система безопасности носителя, и была дана команда на ликвидацию ракеты. Но это же не ракета виновата, а та дама, что получила премию...
Еще больший курьез угробил «Зонд 5», который грохнулся на землю из-за того, что на высоте 4000 метров отстрелило парашют. Кому пришло в голову включить парашют в одну команду с отстрелом лобового щита? Тем более что в пилотируемом варианте вообще нет отстрела парашюта, пока корабль не сядет.
Диверсия
Но самым обидным оказался срыв испытания из-за того, что в топливный тракт попала заглушка от совсем другого двигателя из другого цеха. Но это была уже, как установила комиссия, прямая диверсия. Обнаружилось это так. Проработав около 30 секунд, ракета вырубилась. Взрыв. Падение. Расследование. Посмотрели, кто собирал. Сборщик оказался с орденом Ленина. Организовали хитрую проверку: «Давайте проследим, как это делалось!» Сборщик стал показывать, как он все проверял, как ставил заглушку и как двигатель уходил с конвейера. И вот незаметно ему была подсунута заглушка. Он ее взял и, не задумываясь, вставил «на место». А заглушка по форме такая же, только диаметром поменьше. Сборщик этого даже не заметил... Кто ему в первый раз подсунул эту заглушку, так и не нашли!
Но было точно установлено, что заглушка эта пропала в другом цехе и попала в этот изолированный цех не случайно. Кто-то сработал на руку американцам. Но кто? До сих пор загадка.
Тут надо откровенно сказать, что и схема у нас для высадки на Луну была придумана дурацкая: двое летят, один садится. В то время как американцы действовали куда разумнее: летели трое, один оставался на орбите, двое спускались на Луну и, если что, могли оказать друг другу помощь. Однако самая дурная часть нашей схемы в том, что на лунной орбите я один должен был отделиться от корабля и, зависнув на высоте 110 метров, максимум за две секунды успеть определиться, куда можно сесть. Для этого передо мной был экран, чтобы я видел площадку. Но одно дело - сделать это, когда себя хорошо чувствуешь... А как бы мы себя чувствовали после трех суток полета сидя?!
Так что... уже в 67-м году было ясно, что мы, как бы ни старались, но раньше американцев не высадимся.
Что касается облета... Даже когда Фрэнк Борман с 21 по 27 декабря 1968 года облетел Луну, мы еще пытались что-то доказать в ЦК. Дескать, поскольку программа посадки на Луну не отменена и финансирование продолжается, посадку мы все равно должны будем начать с облета. Сейчас мы в форме. Корабль есть. Разрешите лететь! ЦК: «Нет! Давайте еще пошлем один «Зонд» вокруг Луны. Пока не получим испытание без замечаний, на полет не пойдем!» Главное - против был генеральный конструктор НПО «Энергия» Василий Павлович Мишин. А он имел связи в оборонном отделе ЦК, где просто решили: ну раз американцы сели, чего теперь рисковать? Однако и до этого, когда американцы еще не облетели Луну и мы могли сделать это первыми, была та же политика перестраховки. Не столько переживали за жизнь космонавтов, сколько за свои насиженные места. И нас не пустили! А американцы тем временем наблюдали за нашими испытаниями «Зондов» вокруг Луны и понимали, что Советский Союз готовится опередить их. У нас было уже четыре успешных облета Луны. Поэтому президент НАСА Флэтчер принял решение сделать лишь один облет Луны Фрэнком Борманом. При втором облете Томас Стаффорд, испытывая «лунный модуль», пошел со снижением до 100 метров и последующим уходом домой. Они настолько четко отработали свою программу, что я не мог скрыть восхищения американскими коллегами. Вместе с тем в США считают, что и по сей день наш Центр подготовки космонавтов лучше американского. Американские астронавты сами говорят об этом...
|
Если бы был Королев, мы бы точно облетели Луну раньше американцев. Мишин был очень хороший инженер и серьезный аналитик, но никудышный руководитель. И не стратег! Когда мир отмечал 20-летие посадки американцев на Луну, Би-би-си пригласила на программу Мишина, меня и База Олдрина, прилунившегося с Нилом Армстронгом первым. И вдруг Василий Павлович заявляет: «Все это ошибки человечества! Не надо было заниматься не только Луной, но и вообще пилотируемыми космическими полетами». Ему сказали: «Как же вы, генеральный конструктор, потративший на космос целую жизнь, можете говорить такое?!» А он: «Да, потратил. А сейчас считаю, что это была ошибка...» Вот такой человек руководил нашей космической программой после Королева. Ну и что от него можно было ожидать?
