«Леня писал мне письма кровью на шкафу в кабинете гестапо»
ОТ ФАШИСТОВ СПАС ДОЖДЬ
В 1943 году Дина закончила курсы связистов в родном городе Шахты Ростовской области и сразу же попросила отправить ее на фронт. Девушку зачислили в партизанский отряд. Осенней ночью юную связистку с другими бойцами выбросили на парашютах над моравским лесом недалеко от города Брно. В воздухе десант обстреляли, и Дина во время приземления повредила обе ноги.
- Пришлось ковылять с шинами, опираясь на палки, - рассказывает Дина Мефодиевна. - Но я не жаловалась, потому что боялась нашего комиссара Леонида Железняка. Он вообще не хотел брать меня, твердил, что «цыплята» ему не нужны.
Вскоре партизаны встретили местного лесника и попросили его о помощи - нужна была подвода для транспортировки раненых. А тот, недолго думая, сообщил о десанте немцам. Фашисты тут же стали прочесывать лес, но, к счастью, прошел дождь, и собаки не сумели взять след.
Потянулись долгие месяцы диверсионной работы. Минировали железную дорогу, ходили в разведку, собирали данные. Гитлеровцы то и дело устраивали облавы, причем основной их целью была неуловимая Динко - так прозвали героическую девушку местные жители.
|
«НА ЛИЧНЫЕ ТЕМЫ НЕ ГОВОРИЛИ»
Щербаковой поручили налаживать связи с чешским населением и посещать явочные квартиры. Часто на задания девушка ходила с комиссаром Железняком. Со временем она поняла, что Леонид ей небезразличен, но ничего, конечно, не говорила ему о своих чувствах. Любовь и война - слишком разные вещи, считала юная партизанка.
- Мы даже ничего толком друг о друге не знали. В отряде на личные темы никто не говорил - так было безопаснее, - объясняет Дина Мефодиевна. - На пытках в гестапо из людей выбивали любые показания. Выдать себя - полбеды, фашисты все равно никого не отпускали живыми, но вот товарищей… Я влюбилась в Леню. Он был евреем, всю его семью уничтожили, и он ушел на фронт. Попал в плен, бежал, потом стал партизаном. Я не знала, разделял ли он мои чувства.
В последний раз Дина видела Леонида весной 45-го. До победы оставались считаные недели. Группа «ермаковцев» собралась на явке в доме лесника для встречи с чешскими партизанами. Под предлогом того, что радисткой рисковать нельзя, Железняк оставил Дину в лесной землянке.
- Как только они вошли в дом, началась облава, - вздыхает, вспоминая, пожилая женщина. - Часть наших и семью хозяина убили на месте, а раненого Леню увезли в Коунице в гестапо. Пытали его там долго, пока он не вскрыл себе вены.
Почти через 20 лет после окончания войны Щербакову разыскал профессор университета города Брно Жампах и рассказал ей о том, что узнали местные историки.
- Оказывается, в заключении Леня оставил мне несколько писем. Но не обычных бумажных. Когда палачи выходили из комнаты, он писал кровью на шкафу, стоявшем в кабинете. Тогда-то он и признался мне в любви, а раньше не смел, - Дина Мефодиевна раскрывает книгу, в которой опубликованы выдержки из посланий Железняка: «Любимая Динуля, пишу из камеры-одиночки. Нога и рука прикованы к железной кровати, освобождают только на допросах. Каждый день допрашивают. Будут вешать или расстреливать. Хоть бы скорее: уже 46-й день допросов и пыток. Три раза уходил из немецкого плена, в четвертый не удалось. Динуля, ты меня знаешь, смерти я не боюсь, но жаль в 22 года на подступах весны терять первую настоящую любовь, когда победа уже близка. Но поверь, мы победим! Дорогая, милая, все, что мне принадлежит от Родины, храни - это мое желание, хотя ты и не была моей женой. Любимая, прощай, как я хочу тебя обнять и поцеловать».
...После войны Дина Щербакова приехала в Киев, вышла здесь замуж. Родила сына, сейчас растит внуков. Но та, фронтовая, любовь никогда не уходила из ее сердца. Она бережно гладит страницу книги с единственной сохранившейся фотографией Железняка и просит рассказать о нем в газете, забывая про собственный подвиг, который совершила в свои семнадцать.
И еще один любопытный факт. До 1967 года на памятнике погибшим «ермаковцам» в Чехословакии значилось имя… Дины Щербаковой. Историки перепутали ее с погибшей дочкой лесника и внесли в список расстрелянных.
