Любовь - Камчатка
Я подумал: вертолёт, летящий вблизи вулкана, с земли похож на шмеля. В «шмеле», однако, сидели трое людей, которым важно было с близкого расстоянья увидеть потоки застывшей лавы на молчащей сейчас камчатской горе.
Когда сели, пилот, выключая приборы, подобно пианисту прошелся пальцами по двум десяткам тумблеров, а когда лопасти вертолета остановились, снял наушники и, улыбаясь, сказал: «Всё! Мы домаЙ» В ответ я спросил: «А скажи-ка, пилот, сколько лет был ты каюром?» - «Семь лет. Ровно семь летЙ»
После семилетней езды на собаках по тундре Толя-пушник, к великому огорченью охотников, пошел вверх по службе - его сделали сначала охотоведом, а потом директором госпромхоза.
В это время районные власти решили на острове Карагинском забить всех оленей, а жителей «неперспективного» поселка переселить туда, где «погуще людей». Оленеводы просили заступиться за них пушника-Толю. А что он мог? Посоветовал полторы сотни оленей «спрятать» в распадках тундры.
Хозяйство каюр принял в состоянии крайней разрухи - сто тысяч! (Немалые деньги по тем временам.) Однако дела сразу начали поправляться. Оленье стадо на острове стало расти и достигло более тысячи голов. Для женщин открыли цех, где из пушнины стали шить нарядные одежды и обувь. На берегу обнаружился брошенный местным колхозом и ржавевший рыбный заводик. Пошла из Карагинского госпромхоза копчёная рыба, лососевая икра в баночкахЙ
«Как же всё удалось?» - расспрашивал я Николая Герасимова, бывшего в те годы охотоведом. «Ну как, во-первых, обнаружился во вчерашнем каюре умный, энергичный хозяин, и, во-вторых, молодой этот хозяин хорошо понимал: к людям относиться надо по-человечески. Об истории с оленями мы уже говорили. А вот случай, которому был я свидетелем. Заночевали мы с Анатолием (уже директором) в избушке коряка-охотника. Его дома не было - караулил лису у норы. Вернулся к полночи - замерзший, голодный. Сел ужинать. На столе - картошка и чай без сахара. По углам, как мышата, шуршат детишки - грызут привезенные нами гостинцы. Анатолий, помню, развязал свой рюкзак и вытряхнул на лавку всё, что в нём было, не заботясь о своем завтрашнем дне. Хозяина спросил: сколько ему надо денег на чай, сахар, хлеб, масло - дожить до весны. Тот засмущался: «Да много не надо, но как возьму я деньги, еще ничего не добыв?» Анатолий положил на стол все, что вынул из кошелька: «Вернешь, когда сдашь пушнину. А будет трудно - не возвращай». Я нисколько не удивился, что у такого директора дела сразу пошли хорошо».
Настолько хорошо пошли, что скоро предложили недавнему каюру директорствовать в самом крупном на Камчатке Елизовском госпромхозе.
И в Елизове дела при новом директоре у промхоза сразу же пошли в гору. Привел Анатолий Георгиевич в порядок охотничье хозяйство - добывали до этого сто двадцать соболей за сезон, стали добывать тысячу. Чтобы отвадить браконьеров, создали экологическую службу охраны - два милиционера и два охотоведа. Открыли в промхозе пушной пошивочный цех. Большие уловы рыбы стали перерабатывать на месте в консервы и балыки. Наладили сбор грибов, ягод, построили Дом охотника, завели питомник, где летом держали охотничьих лаек. Н. Герасимов: «Анатолий по характеру - лидер. Умеет заставить работать, и сам при этом вторым или третьим видеть себя не может - только первый во всем! За более чем сорокалетнюю жизнь на Камчатке он ни разу не ездил на материк отдыхать - ни в Крым, ни еще куда-либо. Приходит декабрь - он вместе со всеми в тайге, на своем участке, в своей охотничьей хижине. Охотники в сезон добывали тридцать - тридцать пять соболей, Анатолий - всегда сорок - сорок пять. Все тяготы промысла ему известны до мелочей. И на всё остальное былого каюра хватало - промхоз при нём стал образцовой хозяйственной единицей на полуострове».
ПРИ ЭТОМ умелый хозяйственник преданно любил Камчатку. Иногда я думал: такой человек и рожден для неё. Где он только не побывал! На вулканах, на рыбных промыслах, в местах линьки диких гусей и на множестве островов, окаймляющих восток полуострова. Он плавал на больших и малых судах, но охотней всего пускался в путешествия на «жестянке» - моторной лодке «Прогресс», позволявшей добираться в малоизведанные места. Приключения? О них можно написать книгу. В 1983 году с другом Валерием Волковым затеяли они на «Прогрессах» рискованное путешествие вдоль обрывистого восточного побережья. Прошли морем 1500 километров, добравшись до Анадырь-реки. (Такой переход до сих пор никем не повторен.) Могли погибнуть. Вот один эпизод. «Попали в шторм. И негде причалить. Войти бы в устье какой-нибудь речки, но темень - глаза больно от напряженья. Даже собака поняла большую степень опасности - стоит на носу лодки, морду направила в сторону не видимого нам берега. И вдруг залаяла. «Сворачиваем!!!» - закричал Анатолий. Свернули. И через минуту почувствовали затишье речного устья - собака чутьём поймала запах старого кострища. Причалив и посветив фонариками, увидели мы землянку. Это было спасенье», - рассказывает Валерий Волков.
Так познавалась Камчатка. В другой раз Анатолий Георгиевич, одолев морем изрядное расстояние, высадился на острове Беринга. Некогда оленье стадо на клочке этой суши кормило аборигенов. Но безудержный промысел стадо почти прикончил. Остатки оленей выродились и не могли быть объектом охоты. Вспомнил каюр об оленях на острове Карагинском: «Вот где свежая кровь для здешнего стада!»
Непросто было обратить удачную мысль в реальность. Остров Беринга от Карагинского в четырехстах километрах морем. Но надо прежде одичавших оленей поймать, водворить на судно и без потерь переправить на новое место. Н. Герасимов: «Анатолий лично взялся за нелегкое дело».
О завершении операции рассказывает сам Анатолий Георгиевич: «Тридцать два оленя резво сбежали на берег новой для них земли. Признаться, я почти плакал от радости - жизнь на острове получила поддержку, которой никто не ждал».
Всё это бывший каюр сделал бескорыстно и без какого-либо побужденья начальства. Расходы по операции оплатил госпромхоз Елизовский. И никто в хозяйстве не упрекнул за это директора.
Обследуя Камчатку, Коваленков видел ограниченные тут возможности передвиженья. Рек много, но большинство мелководные - на лодке по ним не пройдешь. Дорог немного. Пешим ходом далеко не продвинешься. Самолет? Однажды каюр заглянул в аэроклуб и сразу понял: его место среди молодежи, хотевшей летать. Через полгода, всех обогнав, он летал уже без инструктора.
Но и самолетом можно попасть лишь туда, где есть посадочные площадки, а Камчатка - это горы почти везде. Вертолёт! Так же быстро, как самолетом, овладел Коваленков бескрылой, но способной сесть в любом месте машиной. Камчатка стала доступной ему везде. И летать он стал так же уверенно, как ходил по земле. Я хорошо это знаю, поскольку за годы работы в газете во многих местах налетал несколько сотен «винтокрылых часов». И могу сказать - нигде не чувствовал так уверенно себя в воздухе, как при полётах, сидя рядом со своим другом, - хорошо знал его твердую руку, верный расчёт и хладнокровие в ситуациях, которые называют нештатными.
Справедливо говорят: человек талантливый талантлив во всём. Летая на Камчатке, Анатолий Георгиевич видел богатства её природы, видел места, где, возможно, не ступала нога человека, видел животных, которых другие могут увидеть только в кино. Но есть уголки на Камчатке, куда операторы-профессионалы не добирались или бывали наскоком на день-другой. Как запечатлеть всё, что приходилось увидеть? С юности знакомая фотокамера давала лишь «снимки на память». Но ведь животные, как и люди, имеют характер, привычки, своеобразные связи с окружающим миром. Запечатлеть всё это может лишь видеокамера. Бывший каюр, полный решимости научиться владеть ею, как владеют профессионалы, покупает самую лучшую в своё время большую видеокамеру «Бетакам». Увидев первые съемки своего друга, я, искушенный в этих делах телепрограммой «В мире животных», был поражён: снимал он лучше многих профессионалов.
А как показать трофеи, добытые в дикой природе Камчатки? Первыми зрителями в Доме охотника были рыбаки и добытчики пушнины. Потом аудитория расширилась до всех, кто сидел у домашних телеэкранов, - Коваленков рядом с Домом охотника оборудовал телестудию, из которой показывали фильмы о живой природе, в первую очередь, конечно, природе Камчатки.
Когда человеку за шестьдесят, похвалой его не испортишь. Потому скажу еще об одном свойстве характера камчадала, постигавшего здешний мир сначала ездой на собаках. Верно говорят: «Лучше Коваленкова никто Камчатку не знает». К этому можно добавить: и любит он её серьезно и преданно. Когда появился проект перегородить плотиной реку Жупанова, он первый поднял тревогу в печати: «Как, прикончить самую рыбную рекуЙ Да вы что!» И победил. К нему прислушались. Работая в Карагинском районе, Коваленков решительно запретил появляться на острове любому транспорту - «раны от вездехода тундра залечивает не менее двадцати лет!»
Расспрашивая о нынешних проблемах полуострова, я услышал глубокий вздох собеседника : «Проблема главная: браконьерство - необузданное, вездесущее. Если эту беду не одолеть, на Камчатке будет загублена основа её хозяйства - запасы рыбы и привлекательность пока еще почти девственно дикой её природы. На решение этой проблемы надо направить внимание, если думать всерьез о развитии края».
Я давно собирался написать об Анатолии Георгиевиче Коваленкове, которого люблю и знаю. Не помешали резкие перемены во всей нашей жизни. Поначалу друг мой был против приватизации - «разрушим хорошо налаженное хозяйство!» Но увидел: обух плетью не перешибешь. А поскольку во всех делах всегда он был лидером, то и в приватизации преуспел - создал туристскую и вертолетную фирмы. Успехи человека в таких делах друзей рождают немного, а недругов - море. И хлебнул каюр из этого «моря» полную чашу. Переживал, конечно. Но посмотрел на всё философски. «Оно, может, и к лучшему - останусь ближе к природе». Владеет теперь туристской фирмой «Пурга» и тремя небольшими вертолетами, на которых сам с напарником и летает.
Когда, сидя на траве возле остывавшего «Ми-2», мы говорили «за жизнь», бывший каюр обронил: «Я рождён для Камчатки. Навсегда к ней прирос. Но, видно, помаленьку старею - всё чаще Приаралье своё вспоминаю. Еще хоть раз хочется всё увидеть. Может, махнём туда дней на пятнадцать в новом году?..»
