Представляем 23-й том. Чарльз Диккенс: «Приключения Оливера Твиста»
Жили на свете два мальчика. Один - внук лакея и сын чиновника, постоянно пытавшегося «выйти в люди», и все неудачно. Когда отца бросили в долговую яму, мальчику пришлось искать работу. Он нашел: по шестнадцать часов в сутки клеил в складском помещении ярлыки на банки с ваксой. Ранним утром поднимался из холодной постели на окраине Лондона и тащился пешком через весь город. Острый глаз отмечал контрасты бедных и богатых кварталов, вид и настроения обитателей. Посещение отца в тюрьме Маршалси обогащало впечатления.
У второго, малорослого мальчика, ни отца, ни матери. Добравшись до работного дома, бедная молодая женщина скончалась, оставив новорожденного одного в этом мире печали и скорбей. Вместе с другими жалкими сиротами он будет трижды в день получать жидкую кашу, луковицу дважды в неделю и полбулки по воскресеньям. А когда однажды, дрожа от страха, скажет: «Простите, сэр, я хочу еще», - дюжий работник, побледнев от негодования, ударит его черпаком по голове.
Первого мальчика звали Чарльз Диккенс. Второго - Оливер Твист.
Первый, став взрослым, сочинит второго.
Твист - значит крутись-вертись. Так назывался недавний модный танец. За полтора века до танца Диккенс создал юного героя, которому предстоит крутиться-вертеться, чтобы не погибнуть. Его плач: «Я еще очень маленький... и такой... одинокий, сэр, очень одинокий!» - вызовет слезы у миллионов читателей.
Надо признать, что портреты негодяев в «Оливере Твисте», начиная от жадных и грубых чиновников работного дома и кончая низкими лондонскими ворами и убийцами, написаны куда как смачно.
Вот взявший Оливера в ученики трубочист мистер Гэмфилд, чья мерзкая физиономия отмечена клеймом, удостоверявшим его жестокость. Вот никогда не улыбающийся гробовщик мистер Сауербери, хотя ему и не чуждо то, что писатель именует профессиональной веселостью. Вот старый сморщенный рыжий еврей Феджин, развратитель молодых душ, с красными налитыми кровью глазами.
Под стать лицам и нравам - окрестности. Сточные канавы заполнены затхлой и грязной водой с крысами, а дома стоят с забитыми окнами и дверьми, разрушившиеся от ветхости.
Даже природа, даже климат безрадостны. Когда Оливера принуждают принимать участие в бандитских делах, всегда или унылое утро с ветром и дождем, или темный вечер с промозглым туманом.
Рядом с Оливером ни любящих, ни любимых. А где нет любви - царит нелюбовь.
Зато после того, как, испытав множество страданий и одолев множество преград, ребенок попадет в добрые руки, сам пейзаж переменится: засияет солнце и земля, облачившись в зеленую мантию, станет источать пряное благоухание.
Русский критик Белинский прозорливо заметил: «Большая часть романов Диккенса основана на семейной тайне: брошенное на произвол судьбы дитя богатой и знатной фамилии преследуется родственниками, желающими незаконно воспользоваться его наследством. Завязка старая и избитая в английских романах».
Точно этот сюжет в «Оливере Твисте». Однако яркость персон и обстоятельств, беспощадная правда, едкая ирония и пронзительный лиризм преодолевают избитость хода, а высокий пафос задачи обеспечивает проникновение в глубины человеческого. «Когда я писал, я служил своей стране», - признавался писатель, почти мгновенно ставший мировым классиком.
В последующих романах - «Жизнь и приключения Николаса Никльби», «Торговый дом Домби и Сын» (который Белинский назвал «чудом»), «Жизнь Дэвида Копперфильда, рассказанная им самим» (о воздействии, какое оказал на него роман, Толстой скажет: «огромное»), «Холодный дом», «Крошка Доррит» - в них Диккенс откажется от однолинейного изображения зла и добра.
Но все равно самое важное он выразит в нескольких прямых словах: «Придет час, и человек... который похваляется своим презрением к другим людям и доказывает свою правоту, ссылаясь на нажитое золото и серебро... человек этот узнает, что вся его мудрость - безумие идиота по сравнению с чистым и простым сердцем».
Запомним это.
