Представляем 10-й том. Лев Толстой: «Крейцерова соната. Избранное»
В продаже с 30 января по 5 февраля.
- Ах, как бы мне хотелось завлечь вас обещанием легкого, беззаботного чтива. Но Лев Толстой - не Дюма. Бесшабашной интриги и цветистого сюжета не будет. Впрочем, думаю, это-то и без моего предисловия понятно даже тем, кто в тинейджерские годы так и не осилил «Войну и мир».
Зачем же нужно было печатать в серии «КП» «Крейцерову сонату» с «Отцом Сергием»? Знаете, не всегда стоит плыть по волнам плавного сюжета, отдаваясь придуманным страстям и выспренным страданиям. Иногда (пусть только иногда) в незамысловатый процесс чтения все-таки стоит включать такой непростой орган, как сердце. В повестях классика этот кардиологический процесс происходит. Некоторые романтичные особы называют это «работой души».
А ведь поди сейчас разгляди за хрестоматийным образом всклокоченного старика в холщовой рубахе красавца дворянина средних лет, скованного ненавистным, но положенным обществом браком и исходящим страстью по молодкам крестьянкам, маняще подтыкающим подолы своих юбок, обнажая стройные и, как сейчас написали бы, эротичные ножки...
Теперь уберем декорации помещицкого быта стопятидесятилетней давности. И что получается? Мужчина, гуляка и бабник, решил остепениться и потому женился на девице из правильной семьи. Потому и приказал себе влюбиться в супругу - пора, мол, уже завязывать с разбитной холостяцкой жизнью. Он понимает, что не в состоянии дать молоденькой жене полагающегося сексуального наслаждения. Но опыт-то не пропьешь - и он понимает: рано или поздно жена будет искать полагающихся природой физиологических развлечений на стороне. И жутко этого боится: ревность. Да и люди говорить будут... Чем не сегодняшняя картинка?
Или успешный топ-менеджер, счастливый молодым браком, никак не может порвать со страстью - непонятной, но необузданной к... офисной секретарше и готов потерять все ради нескольких минут сумасшедшего секса.
Простите, Лев Николаевич, я адаптировал ваши сюжеты. Но помещик или менеджер, распутная крестьянка или не скованная моральными нормами секретарша? Какая разница?
Толстому хотелось разобраться во взаимоотношениях человека с добром и злом. Понять ту тонкую грань, на которой находится человек, живя в мире между божественным и дьявольским. Между прописанным обществом порядком, сковывающим, удушающим, и свободой страсти - с шепотком за спиной, с осуждением прилюдным и завистью тайной (он-то себе позволил, а я не решаюсь).
В «Крейцеровой...» да и в «Дьяволе» Толстой совсем не классик. С одной стороны, он глубоко верующий православный человек. С другой - постоянно подвергающий сомнениям «правильность» веры, посылающий «ужасные» плотские испытания. Он - муж, семьянин и в то же время человек, разочарованный в браке. Его волнует, как соотносятся брак и любовь. Как и когда общепринятые нормы становятся злом, разрушающим и семью, и рассудок?
Возможно ли в браке надеяться на многолетние идеальные сексуальные отношения? Почему плоть так часто заставляет человека безумно страдать? Как далеко может завести поиск «чистых отношений»? А может быть, сексуальные желания и есть прямой путь в безумство? И можно ли желать сразу нескольких женщин, не заставляя каждую из них страдать и не закладывая свою душу дьяволу?
Лев Николаевич принялся распутывать этот жизненный клубок уже в солидном возрасте. «Крейцерову сонату» он начал писать в 59 лет, «Отца Сергия» - в 62. Пытался разобраться «задним числом» с собственными грехами? Оправдать? Отмолить?
Может, потому так «проглатываются» повести и так «не идут» морализаторские заключения автора? Описанная история говорит гораздо больше, чем размышления стареющего моралиста.
И еще знаете, «Дьявол» - по сути первое в мире интерактивное произведение. По крайней мере мне так кажется: в ней два равнозначных окончания. Выбирай любое, как в сегодняшних компьютерных романах!
