Стреляный на свободе. Часть 2
В предыдущей публикации мы рассказали о том, как в родное село Рябина Великописаревского района Сумской области после долгих лет жизни за границей вернулся известный журналист радио «Свобода», некогда спецкор «Комсомольской правды», автор очерков о людях, работающих на земле, - Анатолий Иванович Стреляный.
В Украине Стреляному вручили анекдотичное «Временное свидетельство на право постоянного проживания» с пометкой «Выдано бессрочно». Документ не давал возможности избирать и быть избранным в органы власти, что, впрочем, предъявителя бумаги волновало мало. Но вот отсутствие права на покупку земли Анатолия Ивановича огорчило. Два гектара взял в аренду - это можно, а стать их собственником - нельзя!
Известно: отношение к земле как к товару, обычное для европейца, украинские «левые» и «народники» считают кощунством: «Земля - мать, а мать не продается». Надо признать, что люди в Рябине отмены земельного моратория ждут в большинстве своем почти как нового рабства - спасибо советскому прошлому и нынешним красным пропагандистам. Пожалуй, лишь настрой местных фермеров, братьев Синегубов, несколько иной…
НЕ КОЛХОЗ. ДЕЛО ДОБРОВОЛЬНОЕ
…Поле Стреляного спускается к Ворскле. Ее берега заросли верболозом, а русло сейчас так сильно обмелело, что перейти можно вброд, просто задрав подол. Ступни обволакивает горячий ил - жаль, не лечебный.
Когда закончится жатва, фермеры Синегубы обязательно, по их традиции, тоже выберутся на Ворсклу. Только место найдут другое, козырное. Чтобы деревья для тени, поляна для шашлыка, глубокая вода. На природе и заночуют. Поедут на двое суток, без жен и детей, мужским коллективом - со своими наемными работниками, комбайнерами и трактористами.
Сельский корпоратив называется обжинками. В этот день «кулаки» и «батраки», если вспомнить доколхозные термины, не чувствуют классовой розни, а только общую усталость и облегчение. Хлеб убран!
В Рябине на полторы с лишним тысячи душ фермерством рискнули заняться всего три семьи. Мало? Как сказать. В соседней Кириковке, где населения почти втрое больше, фермеров нет совсем.
Александру Синегубу, старшему брату, - тридцать восемь, при этом фермерский стаж перевалил за двадцать лет: пошел в «кулаки» сразу после школы. Младшему, Юрию, тридцать два, ему чуть легче - опыт и пример Александра перед глазами.
Синегубы хорошо образованы практикой. По крайней мере в области законов, касающихся сельского хозяйства и фискальной политики, «умоют» любого выпускника экономического факультета. Общаются на украинском языке без примеси суржика - в отличие от многих в Рябине.
На прямой, бестактный, по западным меркам, вопрос: «За кого голосовали на минувших президентских выборах?» - отвечают с ходу:
- За Ющенко.
- А во втором туре? - наглею окончательно.
- За Юлю, хоть и не хотелось.
Если у Виктора Андреевича остались такие сторонники, как братья Синегубы, его будущее - совсем не на пасеке.
- …Центнеров тридцать на круг, - определяет Синегуб-старший, когда к комбайну подкатывает грузовик. Из шнека в кузов с шорохом, который хочется назвать сытым, течет зерно. В горле начинает першить. Комбайнер, пожилой дядька, высунувшись из кабины, поднимает большой палец: хорош! И что-то весело кричит хозяину.
Стреляный:
- При Союзе за такие показатели вам всем бы Героев Соцтруда присвоили! Да еще на фоне нынешней засухи…
Александр в ответ улыбается. Можно, конечно, и здесь идиллию увидеть, даже сфотографировать для газеты, но лицо Стреляного неожиданно мрачнеет.
- Страшная судьба и страшная работа фермерская, хоть им и завидуют. И у тех, кто по найму к ним идет, страшная. Полная неизвестность: дадут после уборки денег или нет? Ну есть же такое: пользуется, гад, что люди в тяжелом положении, обещает что-то заплатить, а потом: «Звыняй, не рассчитал». Работник ждет несколько месяцев, полгода. Часто - впустую. Спрашиваю одного такого: «Что ж ты его даже не побил?!» - «Так ото ж…» Почему так, хлопцы? Нарочно дурят?
Братья долго молчат.
Александр:
- За других расписываться не хочу. У нас с Юрой 275 гектаров в аренде…
Стреляный:
- Ого или немного?
Александр:
- Землю мы брали с тем расчетом, что сможем ее обработать, дать толк. Сначала 70 гектаров, позже 100 добавили… А другие, особенно не местные, хапают по принципу «куда шапка долетит». Шапка долетела, только до сих пор ищут в бурьянах, куда она упала. Семь лет фермер не в состоянии до того поля добраться! И вот: урожая нет, паев набрал, кредитов набрал, пора рассчитываться с пайщиками, с работниками, но нечем. Выбирает только одну статью расходов, за которую точно голову могут снести - налоги платит. Людей просит: «Потерпите!» Но на следующий год снова неурожай, тут же и о природном факторе забывать нельзя. «Еще потерпите». Дальше такие отношения входят в привычку, в систему.
Стреляный:
- Значит, проблема в авантюризме? - поворачивается ко мне. - Авантюрист с мозолистыми руками как современный сельский тип.
Юрий:
- Проблема в человеческом факторе.
ПОЧЕМУ ФЕРМЕРЫ МУХЛЮЮТ?
Комбайн заходит на последний круг. За ним, как вихрастая стрижка, остается стерня.
Александр:
- Сейчас редко у кого свои средства есть. Живем на займах, на кредитах. Начинаем молотить - банки не волнует, есть ли у нас пайщики или нет. Забирают свое и по той цене, которую определили задолго до уборки. И получается процентов на 30, а то и вполовину ниже от той цены, что есть на сегодня.
Стреляный:
- Под какой процент кредит взяли?
Юрий:
- Ну… Под двадцать восемь.
Стреляный:
- Ох, е-мое!
Александр:
- «Е-мое» было, когда под сорок процентов брали. А двадцать восемь уже терпимо!
Юрий:
- Сейчас с детства надо учиться зарабатывать, особенно в селе. Колхоз распался и больше не соберется. Кому пару лет до пенсии, как-то перекрутятся, а нам на полную катушку пахать надо.
Начинаем самый важный и самый щекотливый разговор на планете Земля - о налогах. Александр загибает пальцы, чтоб не сбиться:
- Тридцать три и две десятых процента пенсионного общего, пятнадцать процентов подоходного. Потом пошли кормиться служба занятости, соцстрах и так дальше. Шестьдесят процентов отдай! Потому фермеры и ловчат. Если сегодня по правде показать, что платишь наемному работнику, то именно у него деньги-то забрать и придется. А я не хочу! Человек скажет: Синегуб, мы оба из Рябины, зачем тогда нанимал меня, или совесть потерял? И приходится работать так, чтоб и человеку хорошо было, и государству.
(Искренне: не припомню, чтобы слова «совесть» и «государство» в обычной беседе звучали более одушевленно, что ли.)
Стреляный - строго:
- Ольга, имейте в виду как представитель печати. Это вам говорится для характеристики общей картины. Сами же Синегубы никаких - повторяю! - никаких нарушений не допускают. Это пусть знают соответствующие органы. Правда, хлопцы?
Александр:
- Чистая правда, Анатолий Иванович! Не допускаем.
Юрий:
- Как можно?! Платим за землю, платим налоги… Вроде и хозяйство свое, сам рискуешь, никто не помогает. Но за те деньги, что заработал, отрапортовать банку должен - на что собираешься их потратить. Если сумма проходит через документы, до копейки требуется отчет.
Стреляный:
- Себе сколько зарплаты начисляете?
Юрий:
- Да по тысяче гривен.
Александр:
- Смотрите, мы получили урожай, понесли трудозатраты. Хорошо, когда в плюсе, как сейчас. А когда минус? Я так считаю: если заработал, заплатил налоги - все оставшиеся деньги должны быть твоими. Хочешь - удобрения на них покупай, хочешь - технику, запчасти. Но сегодня реально нам разрешено, например, только комбайн приобрести. А платье для жены или себе штаны уже нельзя. Или тогда я вынужден буду зарплату раздуть. Потому что иначе все мои покупки обложат дополнительными налогами…
Юрий:
- Как будто нарочно подводят к тому, чтоб фермер стал красть, думать, как кого-то обмануть.
Стреляный:
- В Европе, конечно, порядка в этом деле больше. Но бюрократизма тоже больше. Знали бы вы, сколько времени фермер тратит на заполнение бумаг...
Александр:
- Ничего, я бы писал, если б на пользу.
Комбайн уже вышел из загонки. Водитель грузовика коротко, деликатно сигналит: закончили, прощайтесь, дальше пора!
|
ПРИКОВАННЫЕ К ОДНОЙ ТАЧКЕ
Вечером, за ужином, мне была прочитана краткая лекция о природе капитализма.
- У русского писателя Серафимовича...
- …Автора «Железного потока», - бесстрашно подхватила я, стараясь воскресить в памяти университетский курс литературы социалистического реализма.
- Так вот, у Серафимовича есть роман «Город в степи» о раннем капитализме на юге России. Замечательно описано, как вызревает конфликт между хозяевами и работниками. И там заводчик, такое мурло, трудяга и хищник, говорит большевику-пропагандисту примерно следующее: «Ты не лезь в мои отношения с работником. Мы сами разберемся. Мы прикованы к одной тачке». Гениальный образ! Он мне помог понять семнадцатый год. Тачка перевернулась, цепи не выдержали, разорвались, потому что слишком много накопилось зла с одной стороны, обиды и зависти - с другой. Это назвали революцией. Людям казалось: мы эксплуататоров накажем, уничтожим, все их добро станет нашим, и будет правда на земле.
- А вообще у капитализма есть альтернатива?
Во мне зашевелились остатки «пятерок» по предмету «история КПСС», некогда сданному без удовольствия, но и без шпаргалок.
- Нет.
- И как же смирить общество с подобным фактом? Или не так - как научить бедных спокойно воспринимать социальное, имущественное неравенство?
- Как научить терпению униженных и оскорблённых? А ведь там и лодырей немало… Ну кто же рискнет заниматься подобной агитацией? Ни один нормальный политик не скажет: терпите, терпите и торгуйтесь с хозяином, торгуйтесь и терпите! Ему нужны голоса на выборах.
- Но чем раньше мы в Украине осознаем, что бедным и богатым надо торговаться, а не точить ножи друг на друга…
(«Ничего себе заявочки, - вздохнул внутренний голос. - Ты под либеральным влиянием скоро и до необходимости вступления в НАТО докатишься! Совсем удар не держишь…»)
- Полностью мы никогда это не осознаем, - отхлебнул чаю Анатолий Иванович. - Когда-то уповали на просвещение. Сегодня можно сказать: некрасовские мечты о том, что мужики понесут с базара Белинского и Гоголя, не оправдались.
- Точно, видела я ваш базар в Рябине. Две автолавки бананы и тушь для ресниц продают.
- Удельный вес невежества в обществе будет и через двести лет таким, как сегодня, то есть безграничным. А социалистические настроения у каждого наемного работника в мире присутствуют - такова уж природа. Они вечные, труд и капитал. И прикованы к одной тачке.
- Возьмет и снова перевернется. На дворе-то экономический кризис… Накроет капиталистов с головой!
- Чушь, не верьте. Не перевернется. Это СМИ драматизируют. Жизнь развивается кризисами. Из кризисов человечество выходит обновленным. Капитализм ведь, как известно, обязан своим существованием не изобретению какого-то социального реформатора. Он возник сам собой. Что это значит? Люди стихийно отбирали те способы жизни, отношений, которые оказывались наиболее эффективными. Вот и все!
Капитализм, если кратко, это нормальная жизнь. Нормальная в той степени, в какой нормален сам человек. И чиста, и грязна в той же степени… Но мы так устроены, что нам идеал подавай! Капитализм - общественная система, что означает: какое общество, такой и капитализм. Есть американский, немецкий. Разные общества - разные капитализмы. «Будет русский капитализм!» - предрекал я в свое время со спокойствием недоучки. И слава Богу, что в данном вопросе мало понимали и Гайдар, и Чубайс, и Ельцин. Если бы всё понимали, ни за что бы не взялись за такую работу.
Помню эти годы в Украине, баталии в Раде. Жаль, стенограммы никто не читает! Надо знать, как приобретался общественный опыт. Почему «левым» нынче удается продолжать страшно злое дело для страны - блокировать цивилизованную торговлю землей?
|
О ЦВЕТАХ СОЦИАЛИЗМА И ПЛОДАХ НЕЗАВИСИМОСТИ
Стреляный выдержал паузу. И уже в иной тональности продолжил:
- Впрочем, тут я себя осаживаю: милый, где ты видел цивилизованную торговлю вообще чем-либо в Украине? Но сам отвечаю: идеала нет. При Кучме утверждали: «Не готовы законы, то-се…» А Кучма парировал: «Ну так надо начинать готовить». Идеальных инструкций и идеальных чиновников не бывает.
Торговля землей позволила бы вовремя мобилизовать ресурсы. Хозяйственный мужик скупил бы в селе у алкашей, у стариков наделы. Сколько стоила земля, столько и заплатил бы, не дороже денег! Но под это взял бы в банке кредит, купил технику, удобрения. И урожаи были бы лучше. Хотя они и сейчас замечательные - для меня, который знает советскую урожайность. Говорю об этом в Рябине старым трактористам, а они на меня чуть не с кулаками: «Тогда все росло и цвело!» Но у меня тоже кулаки есть.
Анатолий Иванович в подобной манере общается и со слушателями «Свободы». Не гладит по шерсти, не лебезит перед собирательным потребителем информационного продукта. Хотите полемики? Получите. Пробуете оскорбить журналиста за его позицию? Приготовьтесь к сарказму такого рода, что дух захватит. Неплохо бы и отечественным СМИ меньше заигрывать с публикой - ради внимания более требовательной, отборной аудитории. Да кто ж позволит себе забыть о тиражах и рейтингах?
- Разговариваем с соседом на больную тему. «Зачем фермы развалили? Молока было - хоть залейся!» Тут я ему пример, хоть он и сам приведет похожих тысячу. Как мы с племянником-парторгом колесили по селу, собирали доярок на вечернюю дойку. Непосильная задача оказалась: пьяные все! Тут в двадцати километрах воинская часть стояла, так солдат привозили доить.
Отчего доярка пила? Понятно - отчего: не ее коровы! Общие! Ничьи то есть. Еще в Писании сказано: «Бык жиреет от взгляда хозяина». Хозяина, не трудового коллектива!
Насчет фантастических удоев - вранье полное. Коровы не давали и трех тысяч литров молока в год. Достижения на уровне коз!
Было в СССР дойное стадо в 45 миллионов голов, но молока от них получали меньше, чем американцы от 15 миллионов. А чтобы полудохлую животину, из которой уже ничего не выдавишь, зарезать, отправить на мясо, колхоз - каждый колхоз, заметьте! - получал разрешение свыше. Каких-нибудь Зорьку с Рыжухой вносили в списки областного управления сельского хозяйства, а визировали перечень в обкоме партии.
Существовал термин: «выходное поголовье». От хозяйства требовалось к 1 января отчитаться - сколько крупного рогатого скота «вышло» из года. Цифру тоже доводили стандартную: полтысячи, например. Окажется меньше - председателя попрут! А тем аргументом, что на 500 голов у него кормов не хватает, зато 300 прокормил бы отлично и доились бы как положено, райком, обком и ЦК не поколеблешь. Пусть стадо дистрофичное, но минимум в показателях обеспечивает. Это именовалось планированием от достигнутого уровня…
…Утром я поднялась с вызревшим намерением: проверить все, о чем рассказывал Анатолий Иванович, опытным путем. Прогуляться по селу, познакомиться с какой-нибудь местной хозяйкой и по-бабьи выведать: неужели и правда Рябина спит и видит себя счастливой году этак в восьмидесятом?
